улыбкой и горластым приветствием на губах. Странно, но его забавляло, как чисто тот выговаривал за считанные секунды полное наименование его должности. Это веселило и трогало. Запомнились две девчушки, Василий их так и называл: Ирочка и Мариночка. Одна была блондинка, вторая, наоборот, чернявая, но обе на подбор: статные и приметные, генерал для него постарался, а Василий потерял голову и каждую свободную минуту пропадал на первом этаже.
А сегодня вдруг ни с того ни с сего это недоразумение. Откуда появился этот сморчок, да ещё в очках? Ему где-нибудь в архивах копаться, а он с пистолетом да у запертых обкомовских дверей! Специально генерал дундука поставил, чтобы никого не узнал? Уши и глаза в очках! В общем, фиг-фок на один бок, а не милиционер. И, на тебе, дороги не даёт!
– В чём дело? Что здесь происходит? – гаркнул Годунов.
Особа в форме сержанта собралась с духом, коснулась пальцами козырька фуражки и выдавила из себя:
– Пропустить не могу в здание. У меня приказ.
И совсем не перепугана оказалась эта ничтожного росточка козявка в фуражке. Довольно наглая внутри! И вообще…
– Давай свой приказ!
– Да что такое, чёрт возьми! – дёрнулся за спиной Василий, стараясь достать до милиционера.
– Где приказ? – напирал и Годунов, оттесняя помощника (не натворил бы делов).
– Назад! У меня приказ! – почти крикнул милиционерчик.
– Ты русский язык понимаешь? – схватился за пуговицу кителя сержанта Годунов. – Где приказ? Показывай!
– Приказ вас не пускать! Обком закрыт и опечатан!
– Вот даже как! Нет! Вы посмотрите на него! – Годунов готов был дико хохотать, если бы всё не выглядело так нелепо; он обернулся к подчинённым за его спиной.
– Да уберите вы его! – ерепенился рядом здоровяк Василий. – Герман Александрович! Позвольте немного в сторонку, я его сейчас налажу отсюда!
– Гоните его в шею!
– Произвол!
– Что они себе позволяют! И ещё милиция! – напирали остальные.
– Президент Ельцин закрыл обкомы! – выкрикнул перед собой, в разъярённую толпу прижатый к дверям сержантик.
Беснующиеся замерли. Охолонуло внутри и у Годунова. Василий развернулся от сержанта, схватил за лацканы пиджака Годунова и влип ему в глаза, не закрыв рта.
– Что за бред? – не услышав ничего от Годунова, опять бросился помощник на сержанта. – Чего несёшь, балбес? Пошёл вон!
– Не пущу! Приказ! – защищался тот, но силы были неравны.
Секунду-другую понадобилось Василию, чтобы отпихнуть сержанта от двери и освободить проход.
– Стоп! – взмахнул рукой Годунов и оттащил помощника от милиционера. – Назад, Василий!
Бледный сержант трясущимися руками, озираясь по сторонам, шарил пальцами по кобуре.
– Ты дашь приказ или мне генералу звонить? – рявкнул на него, не сдерживаясь, Годунов. – До худого людей доведёшь!
– Звоните начальнику управления! Приказ у Сербитского!
– Кто-нибудь слышал об этом? – Годунов оглянулся в толпу.
Люди ошалело уставились друг на друга. Ни мысли, ни проблеска на лицах. Сплошное оцепенение и замешательство.
– Кому что известно? – ещё раз крикнул Годунов. – Может, ночью что передавали?
– Опять гэкачеписты на нашу голову! – вырвалось у кого-то.
– Да при чём тут они? – ответили сердито.
– Знал бы, башки порубал! – ругнулся Василий, ни на кого не глядя, сплюнул под ноги сержанту и начал выбираться из толпы.
– Та-ак, – протянул Годунов, не получив ответа на свои вопросы. – А вы не слыхали, Павел Романович?
Второй секретарь и рядом стоящий завотделом отрицательно замотали головами.
– Валентин Дмитриевич! – окликнул без всякой надежды Годунов председателя парткомиссии. – Ты у нас всегда в курсе дел…
– Не готов что-либо сказать, – выпалил тот, как в строю.
– Ничего такого не передавали, Герман Александрович, – подскочил тут как тут Сундучков.
– Слушать тогда меня! – Годунов строго посмотрел на сотрудников обкома. – Я сейчас иду в облисполком. Позвоню оттуда нашим в Москву. Одним словом, выясню. Ждите меня здесь.
Он устало махнул рукой, словно указав, где его следует дожидаться, ещё раз оглядел всех, не останавливаясь на лицах, и зашагал через дорогу. Идти всего ничего – облисполком рядом.
– Никому не расходиться, – добавил он, не повернувшись.
– Герман Александрович, я с вами, – бросился за ним помощник.
– Жди здесь. Проследи, чтобы никто никуда, – остановил его Годунов.
В облисполкоме, как обычно, толпился народ, сновали челноками клерки, до Годунова никому не было дел, даже рядовым пацанам, которые проносились мимо него, не замечая, здоровались, уже пробежав, через плечо. «Уже знают что-то, поэтому и не здороваются, та ещё мразь, – мелькнуло в голове возбуждённого Годунова, – раньше за версту кланялись. Для таких только упади, они ещё и подтолкнут с удовольствием, и по твоей голове наверх полезут!» Ему ненавистны были их самодовольные рожи, невидящие глаза, задранные носы. Как назло никого знакомого!
Так, озираясь по сторонам, добрался он до приёмной Жербина, однако и здесь его ждала неприятность. Петрович, оказывается, срочно выехал, не предупредив, куда и на сколько. Этого за ним никогда не замечалось. Секретарша Верочка Лесовская только поводила плечами и смущённо прятала глаза. И её поведение не понравилось Годунову. Все как будто сговорились против него! Но Петрович-то куда мог подеваться? Может быть, его срочный и загадочный выезд тоже связан с тем, что происходило возле обкома партии, а раньше этого началось в Кремле? Сплошной бред!
Годунов заглянул в дверь к помощнику Жербина, но тот, как и положено, отсутствовал.
– Уехал с Анатолием Петровичем, – подсказала Верочка и вся зарделась.
«Врать ещё не научилась», – подтвердился в своих догадках Годунов и бухнулся в кресло. Ему ничего не оставалось, как ждать. Но сидеть, сложа руки, он не мог. На улице у обкома толпился народ, ожидавший от него вестей, в голове сплошной сумбур от происходящего, Петровича нет, ясности никакой!.. Годунов вскочил, схватился за правительственный телефон на столе секретарши, но под её испуганным взглядом опустил трубку.
«Чего людей булгачить раньше времени», – опомнился он, а Верочке сказал:
– Извини. Набери-ка сама, радость моя, мне ЦК. Постарайся найти Кривякова или Борисова.
– Из организационного отдела? – спросила она.
Годунов только качнул головой и вышел в коридор, посмотреть знакомых.
После того как Дьякушев передал ему дела и полностью переселился в областной Совет, возглавив его, Годунов перестал бывать здесь без особой нужды. Да и Совет его особенно не беспокоил. Так и затихли бы их взаимоотношения, если бы не Жербин. Петрович по старой привычке позванивал новому первому секретарю обкома, нет, не по службе – тут он обходился своими силами, стараясь к партийцам за помощью не соваться. Звонил он скорее проведать приятеля, перекинуться новостями, поделиться проблемами между частыми визитами в районы области. Пропадал Жербин и в столице, куда вытаскивали его последнее время часто, но ездил туда Петрович без особой охоты, а, возвращаясь, ловко уходил
