— Кто ездит нашими дорогами, — с видом знатока сказал Андрей, едва они въехали в город, — тот знает, что верить указателям — самое гиблое дело. Дорожные указатели, лапушка, тебя в такие зачуханные окраины загонят, — не обрадуешься. Кроме того, я есть хочу. Давай в центре ресторан разыщем и поедим, как белые люди.
На это Кристина возразила, что в их распоряжении — запеченная ею самолично курица, завернутая в три слоя фольги, еще теплая, к тому же. Плюс десяток вареных вкрутую яиц, да еще бутерброды с корейкой.
— А по кабакам шастать — только деньги на ветер выбрасывать!
Бандура и слушать не стал.
— Хочу в кабак, — твердил он с упорством автоответчика.
Вопрос оказался исчерпанным. Время как раз было обеденное и его у них было — предостаточно.
— Вагон времени, — Андрей вальяжно откинулся на сидении и вел «Ягуар» почти лежа. Цюрюпинск, куда им следовало попасть, располагался совсем неподалеку от Херсона.
— Рукой подать, — разъяснил Кристине Бандура. — А сейчас — всего час дня. И я — умираю от голода.
— Лично я хочу спать, — в подтверждение своих слов Кристина сладко зевнула.
Андрей настоял, чтобы выехали из Киева ни свет, ни заря. Вытащил ее из постели в четыре часа утра. Теперь ее веки закрывались сами собой.
— Мучил меня допоздна, — игриво укорила она Андрея, — всю ночь покоя не давал. А разбудил в собачий голос… Бандура, ты — садист.
— Да?! — Андрей изобразил глубокое удивление. — А мне казалось, тебе нравится… Ты так кричала…
Минувшую ночь они провели вместе, в маленькой квартире Андрея на Отрадном. И спать им действительно почти не пришлось. Это была первая ночь Кристины на свободе. Андрей ужасно соскучился. Он ее буквально с рук не спускал. Она была на седьмом небе. Василий Васильевич как-то совершенно незаметно выскользнул у нее из головы. Над несчастным Бонасюком сомкнулась плотная завеса забвения.
Со дня гибели Виктора Ледового истекли долгие семь суток. Хоронили Виктора Ивановича с подобающей ему помпой. Роскошных букетов и венков натащили столько, что образовались горы. Кладбищенские пройдохи, собирающие цветы с могил, чтобы дать им новую жизнь, а, попросту говоря, перепродать на рынке, едва не передрались насмерть из-за свалившегося на них богатства.
Самый солидный венок на могилу Виктора Ивановича Ледового возложил Артем Павлович Поришайло. Венок Олега Петровича Правилова выглядел немного скромнее. Венок же от скорбящей супруги Анны Валентиновны Ледовой был совсем мал, хотя и побольше бублика.
Двумя аллеями выше свеженасыпанной могилы Ледового покоился в забвении Тренер. Мраморный памятник Тренеру сиротливо торчал из-за ограды, окруженный вездесущими сорняками. Жена Тренера во второй раз вышла замуж, обрела новое счастье, а дорогу на кладбище позабыла. Братве тоже стало не до него. А могил за пятьдесят от земляного бугра, укрывшего Виктора Ледового, под серым каменным обелиском уже очень давно спал Женька Каминский. Такое вот вышло совпадение. Теперь могила Жени выглядела безнадежно заброшенной. Его родители давно умерли, а жениться и нарожать детей ему была не судьба.
Долгих семь дней, последовавших за похоронами Виктора Ивановича, Кристина просидела в камере. Андрей весь извелся, но вызволить любимую из СИЗО не было никакой возможности. Андрей кинулся к Правилову, но тот лишь пожимал плечами: — «Что я сейчас сделать-то могу?»
Вполне вероятно, что Украинский вообще не собирался отпускать Кристину, и сидеть бы ей до Второго Пришествия, если бы в дело не вмешался Поришайло.
Сразу из камеры Андрей увез любимую на Отрадный, в свою однокомнатную квартиру.
— А Вася? — попробовала заикнуться Кристина. — Он же с ума сойдет…
— Пускай думает, что тебе дали пожизненное, — ответил Андрей, поцелуем закрывая Кристине рот.
Утром Андрей безжалостно вытащил любимую из-под одеяла.
— Время ехать, — сказал он. Все уже готово. Я только тебя и ждал.
— Мне нужен еще часик. Курицу в дорогу приготовлю, — зевая, отвечала Кристина. Домашняя готовка, как нам уже известно, была ее коньком.
Уехать из города Бандуре посоветовал Правилов.
— Девушку вызволил? Машина есть? Двигай. Ты просто обязан узнать, что сталось с Атасовым, Протасовым и Армейцем.
Андрей рассчитывал на существенную поддержку со стороны Олега Петровича.
— Там бандюки местные, — заявил он Правилову, — что я один сделаю?
— Сейчас я никого с тобой послать не могу, — в который раз развел руками Правилов. — Власть переменилась… Сам на волоске вишу. Ты не ребенок, должен ситуацию понимать.
Впрочем, кое в чем Правилов все же помог Андрею. Тренер не один год лежал в земле, но дело его процветало. По рекомендации Правилова, номера кузова и мотора «Ягуара» были перебиты на другие, нужные люди изготовили документы на машину. А затем и сам «Ягуар», заехав в малярку золотистым, выехал цвета «синяя ночь». Таким образом, это была уже совсем другая машина. Бандура добавил пару соток, и мастера перетянули салон новой желтой кожей.
— Поришайло тебе помог, — продолжал дальше Правилов. — С девушкой твоей, в том числе. Только вот Украинский, после того, что подонки с девчонкой его сделали, ходит сам не свой. Так что я, Бандура, на твоем месте, долго бы не расхолаживался. Хватай свою Кристину и дуй отсюда недели на две. Целее будешь. Ясно?
— Она жива? — про дочку Украинского Андрей уже был наслышан.
— Жива. Да и только.
— Я-то здесь причем? Меня и в Киеве-то не было.
— Для Украинского все «причем», кто Виктору Ивановичу служил. А ты, Бандура, теперь у всех на слуху. В птицы большого полета выбился. Смотри, парень, ощиплет тебе полковник перья, и вякнуть не успеешь.
Лицо Правилова было грустным. Бандура все взвесил и решил, что совет Олега Петровича — не худший их тех, что ему когда-либо давали.
* * *
Итак, Андрей с Кристиной выехали из центра Херсона, накрутив по городу не один десяток километров.
— Иван Сусанин, — съязвила Кристина Бонасюк.
Они проехали вдоль разбитого над Днепром парка. В парке размещались аттракционы. Повсюду сновала детвора. Самого Днепра из-за густых раскидистых крон было не видать. Днепр плескался где-то внизу. Они еще немного попетляли. О еде Андрей больше не заикался.
«Ягуар» спустился по склону к реке и въехал на широкий мост. Между пролетами, отливая изумрудом и бирюзой, играли днепровские волны. Где-то за мостом, судя по карте, лежал город Цюрюпинск. Днепр был широк и катил воды медленно и с достоинством. Далеко на горизонте небо ныряло в камышовые плавни.
Мост перешел в высокую дамбу, а затем дорога опять вскарабкалась на могучие бетонные клыки.
Вскоре «ягуар» уже катил по Цюрюпинску. Оставив за спиной унылые дома центральной части города, Андрей и Кристина выехали на окраину.
— Следи за нумерацией, лапушка, — попросил Андрей. — И кончай зевать, а? На водителя сон нагонишь.
— Спать хочу, — пожаловалась Кристина.
— Не колышит, — ласковым тоном отозвался Андрей.
Местонахождение Протасова открыл Правилову Поришайло. Правилов же передал адрес Андрею. Осведомленность Артема Павловича внушила обоим трепет.
— Где-то здесь, если Олег Петрович не напутал ничего.
Они стали возле дома, который с полным основанием следовало бы назвать совершенно безобразной халупой. Халупа была обнесена штакетником, черным кривым и редким, словно зубы старателя после цинги.
Андрей не глушил мотора.
— Ты в машине посиди, крошка. Я схожу, проверю.
Вообще говоря, крошка была ростом с Андрея и весила никак не меньше его, но, когда любишь, какое это все имеет значение.
Двор был откровенно безобразен. Повсюду валялись высокие кучи мусора и самого невообразимого хлама. Парочка окон, больше смахивавших на бойницы, была забрана закопченными до черноты стеклами.
— Ужас, — сказал Андрей, дергая перекошенную входную дверь на себя и ожидая, что ручка останется в руках.
Он вошел в полутемное помещение, очевидно, служившее сенями. Откуда-то из глубины дома долетел приглушенный пьяный говор.
Стараясь не шуметь, Андрей на цыпочках двинулся вперед и почти сразу подцепил носком старое, эмалированное ведро. Ведро перевернулось, окатив ноги студеной колодезной водой. Андрей шарахнулся вправо и толкнул плечом груду каких-то ящиков. Те посыпались вниз с грохотом горного обвала.
— Что там за бульдог неумный приперся, в натуре? — спросил издалека ворчливый голос Протасова. — Вовчик! А ну, тащи сюда топор, блин…
— Валерка! — радостно закричал Андрей. — Ты где?
Продолжая спотыкаться, обо что попало, Андрей двинулся на свет, как спелеолог по пещере. За очередным поворотом ему открылась убогая комнатенка, освещенная тусклой лампой без абажура. Стены комнатенки казались дочерна засиженными мухами. Оба угла были заняты старинными армейскими кроватями. Проваленные до полу стальные сетки заменяли кроватям матрацы. Посреди комнаты громоздился неказистый стол, застеленный прожженной во многих местах клеенкой. На столе дымилась сковородка, полная жареного мяса. Андрей подумал, что содержимое сковородки, пожалуй, — лучшее из того, что находится в комнате. Нос Андрея затрепетал, желудок вторил носу нервным изголодавшимся бурчанием. Вокруг стола сидели двое неряшливо одетых, грубых мужиков. Оба, судя по виду, были пьяны вдребезги. В ближайшем алкаше Андрей с ужасом признал Протасова. Лицо Валерки украшала недельная щетина, на скуле красовалась ссадина размером с пластмассовую мыльницу. Собутыльник Протасова был Андрею не знаком.
