Ознакомительная версия.
Услышав мои слова, хозяин появился из подсобки. Улыбающийся добродушный мужичок кавказской национальности. Впрочем улыбался не только он, улыбались и две продавщицы. Я решила сразу поставить все точки над і.
— Кто из вас выходил на связь с Тамарой?
К моему удивлению, улыбаться персонал не перестал, а хозяин участливо спросил:
— С какой Тамарой?
— С той, которая связывалась при помощи кого-то из вас с господином Мешковым.
Работники прилавка перестали улыбаться и теперь демонстрировали озабоченное непонимание.
— Объясню подробней. Тамара зверски убита.
— Кто такая Тамара? — спросила одна из продавщиц.
— А кто такой Мешков, вы не спрашиваете?
— Мы знаем Мешкова, он часто бывает у нас. И он, и его жена.
— И вы тайком от жены Мешкова поддерживаете его связь с Тамарой.
— Действительно эта Тамара убита? — спросил хозяин.
Я показала фотографию. Взяла ее сначала одна продавщица, потом передала другой. Та отдала хозяину.
— Какой кошмар!
— Мы Тамару не знали. Мы ее не разу не видели, — в два голоса загалдели продавщицы.
— Александр Аркадьевич просил нас, — неуверенно начал хозяин. — Знаете, чтобы жена…
— Как часто звонила Тамара?
Отвечали все сразу:
— Редко. Раз в полгода.
— Что передавала?
— Просила передать Александру Аркадьевичу, чтобы позвонил.
— Как вы связывались с Мешковым?
— Мы ждали, когда он придет.
— Кроме последнего случая, — уточнила одна из продавщиц.
— Да, — подтвердила другая. — Она позвонила месяц назад и просила передать Мешкову, что…
Продавщица порылась в какой-то книжице и нашла:
— Предайте Сане, что ремонт машины обошелся в четыре тысячи долларов. И просила передать срочно.
— Вы знаете, где живет Мешков?
— Нет. Но мы знаем его телефон.
— И вы ему позвонили?
— Нет. Мы решили, что это не так уж срочно и лучше его подождать. И он действительно скоро пришел. Мы ему передали.
А дальше снова сцена из «Места встречи»:
— Ну, какой у вас номер его телефона?
Я вынула нечто наподобие записной книжки и сделала вид, что сверяю.
Продавщица продиктовала.
— Верно, — согласилась я.
И тут же, чтобы не забыть, набрала номер по своему мобильному телефону.
— Пожалуйста, подождите, — остановил меня хозяин.
Я нажала «стоп».
— Вы знаете, — он замялся, — у него жена, лучше, чтобы она…
Продолжила продавщица:
— Она злая, неразговорчивая. Мы ее не любим.
— Ее зовут Валентина, — я вспомнила, что продавщица в Палм-Косте так называла спутницу Тамары.
— Нет, ее зовут Валерия. Валерия Александровна.
Продавщица в Палм-Косте могла и ошибиться.
— Кто-нибудь с ними еще живет?
— Сейчас никто. Раньше жила дочка. Теперь она с мужем в Вашингтоне.
— Вы знаете, кто такой этот Мешков?
— Он сейчас на пенсии, — сообщила одна продавщица.
— Давно?
— Года два.
— Где он работал до ухода на пенсию?
— Он преподавал. Химию в университете.
— Он не только преподавал, но и был ученым, — поправил продавщиц хозяин.
Еще несколько вопросов. Ничего существенного. Я быстро простилась. Вышла из магазина и сразу начала звонить Мешкову. Не хотела, чтобы меня опередили.
Спокойный голос:
— Я вас слушаю.
— Господин Мешков?
— Я.
— Моя фамилия Лонова. Я бы хотела с вами встретиться.
— По какому вопросу? — спокойный, уверенный голос.
— По вопросу об убийстве Тамары Солджер, она же Тамара Князева.
Молчание. Долгое молчание. Игра? Или удивление?
И снова спокойный голос:
— Вас устроит завтра утром?
— Мне бы хотелось сегодня.
— Это невозможно.
— И все-таки. Вы могли бы подъехать в магазин «Русский самовар»? Я думаю, долго вас не задержу.
— Хорошо. Я буду через двадцать минут. Как я вас узнаю?
— У магазина стоит белый «Лексус».
Через двадцать минут ко мне в машину сел седой господин в светлом свитере и джинсах.
— Профессор Мешков Александр Аркадьевич, — представился он.
— Карина Лонова. Расследую дело об убийстве Тамары Князевой.
— Тамару убили, Тамару убили, — вполголоса повторил Мешков. — И вы хотите задать мне какие-то вопросы, связанные с этим убийством?
— Да.
— Вы из ФБР?
— Да. Я эксперт по России. Точнее, по делам, фигурантами которых являются русскоязычные американцы.
— Понятно, понятно. Русскоязычные американцы, то есть мы. Что случилось с Тамарой?
Я протянула ему фотографию убитой Солджер. Он быстро взглянул на нее и так же быстро вернул:
— Кто это сделал?
— Это мы и хотим узнать. Знаете ли вы некую В.Меши?
Мешков быстро ответил:
— Нет, не знаю.
— Может быть, кто-нибудь из ваших родственников таким образом сокращает вашу фамилию? Мешков — трудно для американцев.
— Это совершенно исключено.
— Хорошо. Знаете ли вы Алексея Константиновича Молчалина?
— Тоже нет.
— Но Солджер вы знали?
— Я знал Тамару Князеву. Но это было очень давно. Потом она стала Солджер.
— Когда вы ее видели в последний раз?
— Давно. Лет пять назад. Может быть, больше.
— Но тем не менее вы выслали ей большую сумму на ремонт автомобиля?
Мешков молчал.
— Вы использовали магазин для контактов с Князевой? Вы не хотели, чтобы кто-то знал о ваших контактах с ней? Кто? Ваша супруга?
Молчание. Я продолжала:
— В каких отношениях вы были с Князевой?
Мешков по-прежнему молчал.
— Как видите, у меня много вопросов. Вам так или иначе придется на них ответить. Или сейчас здесь мне, или мы продолжим разговор в бюро. Что вы предпочтете?
— Я отвечу вам. Только не сейчас.
— Почему?
— Как вы считаете, можно пересказать за полчаса «Войну и мир»?
— У меня много времени.
— Сегодня я вам ничего не расскажу. У меня есть на это достаточно веские причины. Зато завтра я вам укажу убийцу Тамары Князевой.
— Выглядит заманчиво. Но мне хотелось бы сегодня.
— Завтра я вам покажу бумаги, которых со мной сегодня нет… Не бойтесь, я не убегу. В моем возрасте и при моем положении… Приезжайте завтра утром ко мне домой.
— Хорошо. В девять утра вас устраивает?
— Вполне. В три часа у меня семинар на кафедре. Так что до обеда я в вашем распоряжении.
— Ваш адрес?
Мешков продиктовал адрес. Рассказал, как его найти. Степенно вышел из «Лексуса», сел в припаркованную рядом «Тойоту» и уехал.
* * *
— Мама, это профессор химии. Он из России.
— Химии?! Любопытно. Отцу я все расскажу. Завтра мы будем дома. Держи нас в курсе.
8. Профессор химии и его записки
В девять утра я подъезжала к серому двухэтажному дому. Мешков уже ждал меня.
— Проходите.
Я вошла в прихожую, сплошь увешанную картинами.
— Если не возражаете, пройдемте ко мне в кабинет.
Мы поднялись на второй этаж.
— Прошу вас.
Полки с книгами. Диван. Журнальный столик, на нем свечка в виде ангела с перекрещенными крыльями. У окна огромный письменный стол. Компьютер, принтер.
— Извините, моя жена отсутствует, поэтому предложить могу только кофе. Не откажетесь?
— С удовольствием.
Он вернулся через пять минут с подносом, на котором возвышались две расписанные русским узором чашки.
— Скажите, — начал он, — вам никогда не приходила в голову мысль о том, что жизнь все время отвлекает наше внимание от чего-то самого главного, и мы даже не успеваем заметить, от чего именно? Кафка писал: нет страшнее абсурда, порожденного не внешними обстоятельствами, а исключительно собственным мировосприятием.
— Вы любите Кафку, Александр Аркадьевич?
— Я сторонник кафкианской догмы о беззащитности ума перед безразличием. Заурядный человек ищет во всем закономерность, старается что-то предусмотреть, а умный понимает: мир хаотичен, им движет случай, абсурд, ошибка.
Отец учил меня: теоретическими рассуждениями обычно маскируют заранее приготовленную защиту. Я спросила:
— Какое все это имеет отношение к убийству Тамары?
— Несколько лет назад я написал повесть. Она основана на воспоминаниях. Речь идет о событиях почти пятидесятилетней давности. Это не воспоминания, но и не полный вымысел. Я изложил эти события с микроскопом в руках. Я постарался доказать независимость людей от совершаемых ими поступков.
— В этой повести фигурирует Тамара?
— Да. Но это не главное. Главное то, что повесть может дать шанс связать абстрактность поступков и дуализм их оценок.
— Я смогу прочесть эту повесть?
— Конечно. Она объемна. Я мог бы показать вам только те отрывки, где говорится о Тамаре Князевой. Но тогда вы имели бы право обвинить меня в искусственном подборе фактов. Вы сказали, время у вас есть. Поэтому я решил показать вам все мои записки. Садитесь за стол. Записки у меня в компьютере.
Ознакомительная версия.
