— Разве он не прелесть? — воркует Белинда.
— Ты ж моя куколка, хе-хе-хе, — довольно квохчет Норрис.
Я стою возле маленькой дверки и жду, когда стихнут стоны и чертыхания. Раздается щелчок, Олли открывает дверцу со стороны склада.
— Чудная курточка, — хихикаю я. Рукава и задняя часть куртки моего приятеля представляют собой сплошные лохмотья. — У меня тоже такая есть.
— Сигареты принес?
— Дам одну после того, как перепилишь замок, — говорю я и вручаю Олли ножовку.
— Да ну, я не умею. У тебя лучше получится, — убеждает меня он. — Хочешь, бросим монету?
— Интересно, как ты собираешься подбрасывать монету переломанными пальцами?
— Ладно, не бухти.
Я оставляю Олли у ворот, а сам отправляюсь осматривать территорию. Кругом все заперто, никаких признаков присутствия Роланда. Наверное, в первый раз это он отпер для нас дверцу в воротах, однако на том его любезность и закончилась, и он попросту смылся.
Я несколько раз обхожу двор кругом, прежде чем на высоте около шести метров замечаю приоткрытое окно. Разумеется, ни лестницу, ни захватный крюк я сегодня с собой не брал (а хоть бы и взял, Олли непременно сменял бы их на волшебные бобы), потому что Роланд обещал, что все будет открыто. «Заедете, погрузитесь, уедете. Максимум десять минут». В действительности прошло уже почти полчаса, а наш фургон до сих пор стоит снаружи, перед воротами.
Короче, я вижу это окошко прямо возле водосточной трубы, под ним — крепкий широкий подоконник, на который можно встать. В принципе забраться туда нетрудно. Я обхватываю руками трубу, упираюсь ногой в стену, начинаю подтягиваться и…
…чертова труба переламывается на стыке, поток ледяной тухлой воды обрушивается мне в штаны, драные джинсы мгновенно промокают насквозь.
— Мать твою! — ору я.
Из-за спины почти в ту же секунду выныривает Олли.
— Ты что делаешь?
— А ты как думаешь? Пытаюсь проникнуть на склад.
Олли глядит на обломок водосточной трубы и лыбится.
— Этим путем вряд ли доберешься.
— Слушай, умник, ты замок распилил? — огрызаюсь я, направляя луч фонарика ему в физиономию.
— Он был не заперт, просто дужка опущена, — сообщает Олли, демонстрируя мне замок.
Мы пробуем поддеть ломиками несколько задних дверей. Наконец, удача. Еще разок быстро осматриваемся: Роланда по-прежнему нет, но сигнализация выведена из строя, а значит, он все же с нами — если не во плоти, то в мыслях. Для Олли так даже лучше. Моему товарищу не терпится загрузить фургон и убраться отсюда до того, как Роланд появится и будет ходить за ним по пятам.
Телики довольно большие. «Цифра», диагональ тридцать два дюйма, плоский экран, объемный звук, высокая четкость — только дурак откажется от такого. Эта штука украсит собой любую гостиную и прибавит шика квартире, правда, только до тех пор, пока ты не сунешь вилку в розетку. Тогда-то и выяснится, что по всем каналам показывают сплошь консультантов по интерьеру всяких там кинозвезд, и эти самые консультанты наперебой рассказывают тебе, какое убогое дерьмо представляет собой твое жилище.
Впрочем, меня это не касается. Я лишь посредник, и моя обязанность — вывезти товар из пункта А в пункт X.
— …и он мне втирает: «Пятьдесят фунтов за набор подержанных клюшек? В нем даже пятого номера нет!» А я ему: «Слушай, чемпион, если отойдешь подальше и размахнешься посильнее, то вполне можешь использовать седьмой номер вместо пятого», — трещит Олли, пока мы грузимся.
Начало этой истории я пропустил. Если не ошибаюсь, пару минут назад я интересовался у Олли, как здоровье его крестного, который лежит в больнице. Судя по всему, со здоровьем у старика не очень.
— Этот чудак купил у тебя клюшки?
— Не-а. Пришлось выбросить в канаву.
— Ну и правильно. В канаве этому барахлу самое место.
— Старый жлоб мог оставить мне чего-нибудь поприличнее! — возмущается Олли. — Например, кожаное кресло. Такую вещь я бы толкнул за хорошие деньги.
Внезапно нас ослепляет свет фонаря, и здоровенный детина в форме охранника вопрошает, какого хрена мы тут делаем. Мы застываем на месте.
— Попытаетесь сдернуть, пристрелю, — предупреждает охранник, тушит фонарик и сует в зубы сигарету.
— Ролло, где тебя черти носили? Почему не отвечал на звонки?
— Приспичило в сортир, а мобильник остался на столе. Полчаса, блин, не слезал с толчка. Никогда не ходите в шашлычную на Моулшем-лэйн, ребята, если не хотите узнать, что чувствуют бабы, когда рожают детишек, — советует Роланд, затем уточняет: — Таких мелких, горячих, скользких!
— Пугал унитаз, а, Ролло? — Олли явно веселится над Роландовыми проблемами с кишечником.
— Точно, босс. Из задницы лило так, что не заткнешь. Ладно… — Роланд вдруг делает гигантский шаг в сторону моего приятеля и горой нависает над ним. — Сам-то как?
— Спасибо, ничего. А у тебя как дела? — Олли опасливо отступает, безуспешно стараясь держать дистанцию между собой и своим ближайшим другом (правда, самопровозглашенным), но Роланд к нему словно приклеился. Этим двоим только лошадь играть в рождественском представлении.
— Прекрасно, Ол, лучше не бывает. Давай как-нибудь посидим, попьем пивка? — обольщает Роланд.
— Отличная идея, — соглашается Олли, огибая ящики и прячась за мою спину.
Роланд тенью следует за ним.
— Позвоню тебе на выходных.
— Правда? — Роланд приближается почти вплотную.
— Ага, щас, — фыркает Олли.
Я решаю выручить товарища и в буквальном смысле оторвать от него Роланда.
— Эй, прежде чем вы откроете совместную прачечную, давайте-ка побыстрее погрузим товар и уберемся отсюда, пока не завыли полицейские сирены.
Роланд наклоняется над коробкой с теликом, а Олли, пользуясь шансом, еще немного отступает вбок, подальше от Медового монстра.
— Нет проблем. Ол, берись за тот край, а я за этот, — командует Роланд.
Олли переводит взгляд на меня.
— Интересно, чем я тут, по его мнению, занимаюсь? — вполголоса бормочет он.
Мы втроем резво беремся за дело. Кузов машины постепенно заполняется. Фургон у нас довольно вместительный, но вся партия туда не поместится, то есть несколько теликов надо оставить здесь, а это невероятно трудно. Вот вам ситуация: мы на месте, короли целого склада, вокруг ни одного настоящего охранника, а изрядную часть добра придется бросить, потому что для него нет места. К сожалению, это неотъемлемый элемент работы профессионалов. Куй железо, пока горячо. Мы должны забрать все, что влезет в фургон, и постараться не думать о халявных широкоформатных теликах стоимостью семьсот фунтов, которые нам не увезти.
Вы даже не представляете, сколько раз я оказывался в схожем положении (вы, конечно же, подумали, что мне давно пора обзавестись фургоном побольше), однако почти всегда умение оставить часть награбленного и служит тем признаком, который отличает хорошего вора от дилетанта, пытающегося завладеть чужим имуществом.
Самое сложное заключается не в том, чтобы попасть в чей-то дом или на склад и добраться до ценных вещей — на это способны все. Главное — благополучно выбраться с украденным добром, и тот, кто справляется с этой задачей, действительно хороший вор. Согласитесь, любой дурак может напялить широкое пальто, зайти в «Маркс и Спенсер» и набить полные карманы мужских носков — в этом нет ничего сложного. А вот сумеет ли он выйти из магазина, прыгнуть в свою тачку и беспрепятственно уехать, не расплатившись, — еще большой вопрос. Существует определенная грань между тем, чтобы как следует поживиться, и в то же время не одуреть от жадности настолько, чтобы следующим утром тебя застукали работники склада. Представьте, они приходят, а вы стоите на стремянке и выкручиваете из-под потолка дешевые лампочки! Кстати, на кражу в любом случае будет списано больше товара, чем мы отсюда унесем.
— Что, приятель, четыре фунта в час не приносят тебе душевного покоя? — обращаюсь я к Роланду, наблюдая, как он помогает Олли загружать в фургон очередной телевизор.
— Ты прав. Уже несколько недель таскаю у них по мелочам, только чтобы свести концы с концами, — говорит Роланд. — Вот поэтому и надо управиться сегодня. В пятницу будет переучет, и если мы не инсценируем взлом, то эти ребята поймут, что не только «Асда» имеет хороший навар с их теликов.
— Одного в толк не возьму, Ролло: как ты со своим послужным списком заполучил работу охранника в этой фирме? — удивляется Олли.
— Все просто. Чуваку из конторы, который проверяет бумаги, платят четыре с половиной фунта в час, — пожимает плечами Роланд. — Сами понимаете, за четыре с половиной фунта Элиот Несс к ним работать не пойдет. Нет, страна давно катится к чертям собачьим.
Я усмехаюсь, но улыбка сползает с моего лица, когда я поднимаю глаза и вижу нацеленную прямо на меня камеру охранного видеонаблюдения. Верное средство охладить веселье: сразу прекращаешь смеяться над чужой глупостью, как только до тебя доходит, что сам поступаешь еще глупее.
