Ознакомительная версия.
Двор представлял собой большую помойку. Возле рухнувшего сарая покрывался ржавчиной древний «Запорожец». Узкая тропинка вела в глубь двора к двухэтажной развалюхе, угрожающе завалившейся вправо и явно нежилой. Пока я изучала двор, мой новоявленный приятель поднялся по шатким ступеням крыльца и постучал. В доме номер три стояла гробовая тишина. Я силилась понять, живет здесь кто или нет. Дверь в подвал была заколочена двумя досками, окна зашторены, но стекла такие грязные, что занавески выглядели половыми тряпками. Между тем моему спутнику надоело ждать, он спустился вниз, сунул руку под крыльцо и извлек ключ. Распахнул дверь и сказал:
— Заходи.
Я с некоторой опаской вошла и оказалась в довольно чистенькой прихожей. Прямо передо мной дверь вела в кухню, окнами во двор. Справа еще две двери в комнаты. Вполне человеческое жилье. Мы вошли в кухню.
— Садись, — бросил тип.
Я села на табурет, испытывая чувство, близкое к блаженству, бросила под стол сумку и решила проявить любопытство.
— Вас как зовут?
— Алексей, — ухмыльнулся он, устраиваясь напротив, потом уставился на меня и заявил:
— Давай-ка, дорогуша, объясни, что у тебя за дела.
— Так ведь не знаю, — пожала я плечами, демонстрируя полнейшее неведение.
— Ага, — кивнул он.
— Ага, — кивнула я.
— Ишь ты… — Он поднялся, вышел в прихожую и через пару минут вернулся с куском веревки. Я настороженно наблюдала за его передвижениями.
— Эй, это зачем?
— Это для простоты общения.
Я вскочила, но, зажатая между стеной и столом, мало-мальски достойного сопротивления оказать не могла. Поэтому он очень скоро подтащил меня к противоположной стене и подвесил на крючок за связанные руки. Крючок был вбит насмерть и довольно высоко. Как я ни старалась, а дотянуться ногами до пола не смогла, поэтому очень скоро начала испытывать серьезные неудобства. Но типу по имени Алексей было на это наплевать. Он извлек из холодильника банку тушенки, достал хлеб, нарезал его устрашающей толщины ломтями и принялся есть. Он ел, а я его разглядывала. Назвать его симпатичным могла лишь женщина с богатым воображением. Если исходить из того, что шрамы украшают мужчину, то его разукрасили на славу — какой — то шутник очень постарался, а потом сшил остатки на скорую руку, видно, слыхом не слышал об эстетике. Нос, короткий и довольно широкий от природы, был перебит по крайней мере в двух местах, что придало лицу особое очарование. Странно, что все зубы при этой физиономии выглядели целыми — если они настоящие, конечно.
Он продолжал ухмыляться и одновременно жевать, сосредоточенно и с явным удовольствием. В общем, повезло как утопленнице. Если бы кто-то поинтересовался моим мнением, я бы предпочла блондина с умным, интеллигентным лицом, крепкой, но изящной фигурой, который не стал бы подвешивать женщину на крючок и с аппетитом жевать тушенку из банки, а, прикрывая меня от пуль своей грудью, говорил бы что-нибудь остроумное и приятное, желательно на тему: тебе не о чем беспокоиться, дорогая… Да… как говорила моя бабушка, с нашим-то счастьем…
Я попыталась обнаружить в нем что-нибудь положительное. Трудно это было… Ладно, у него мужественное лицо, перебитый нос придает ему необходимую изюминку, и, вообще, довольствоваться нужно тем, что имеешь. Опять же, если права пословица «Сила есть — ума не надо», то при такой комплекции в голове у него, как зимой в скворечнике. Что для меня, безусловно, хорошо. Кажется, он мне подходит, решила я, вздохнула и сказала:
— Вот есть люди умные, а есть дураки, которые вечно в чужие дела лезут.
— Ага, — согласно кивнул он.
— Бывает, у человека своих дел невпроворот, а ему все мало, так он норовит чего лишнего узнать, чтобы глупой головы лишиться.
— Точно. Полно дураков.
— Я ведь и сама с трудом понимаю, что происходит…
— Это конечно…
— Если кому-то до зарезу надо, мне не жалко, расскажу…
— Вот здорово…
— Слушай, сними меня отсюда, мне же больно.
— Тебе так только кажется.
— Повезло… нарваться на садиста… Мне в туалет надо. В конце концов, ты можешь подвесить меня во второй раз. И в третий.
Он перестал жевать, извлек из-под стола мою сумку и вытряхнул содержимое на стол. Присвистнув, взвесил в руке пачку долларов.
— Откуда дровишки, деточка?
— Наследство.
— Везет. А у меня все родственники перемерли и хоть бы что оставили.
— Без понятия люди, — вздохнула я.
— Это точно.
Он поднялся, снял меня с крюка и препроводил к двери.
— Туалет вот здесь.
— А руки?
— Ловчи.
— Куда я денусь без денег?
Это подействовало, руки он мне развязал. Когда я вернулась из туалета, на плите фыркал чайник, а Алексей, человек Божий, выглядел повеселевшим — наелся, значит.
— А можно руки помыть? — голосом Красной Шапочки спросила я.
— Умывальник за занавеской.
Умывшись, я покосилась на полотенце, потом выглянула и виновато поинтересовалась:
— А другое полотенце нельзя?
— Десять баксов.
— Это где же такие цены?
— Так ведь я все возьму.
— А чего тогда спрашиваешь? Он сходил в комнату и полотенце принес, я вытерла руки и к столу села.
— Можно, я тоже поем?
— Ешь и рассказывай, а то на крючок определю, надолго.
— Чего ж ты любопытный такой?
— Видать, таким родился.
Я сделала себе бутерброд с тушенкой, жевала и обдумывала, как лучше изложить свою историю.
— Тебе коротко или подробно?
— Без разницы. Главное, понятно.
— Хорошо, — вздохнула я и принялась излагать:
— В понедельник я должна была встретить одного человека, у него дела с нашей фирмой, обыкновенная деловая встреча. Я проводила его в гостиницу, мы вместе поужинали, потом поднялись к нему в номер. Когда открывали дверь, из номера напротив выскочил какой-то мужик и мимо промчался как угорелый. Я его совершенно не разглядела и ни за что не узнаю: видела пару секунд, и то со спины. Когда он вот так выскочил, то налетел на Аркадия Юрьевича, и на его пиджаке кровь осталась. А дверь в номер приоткрыта. Аркадий Юрьевич вроде тебя, любопытный, и в номер заглянул. А там труп… — Я шмыгнула носом и выразительно на Алексея посмотрела, без особой, впрочем, надежды, что он упадет в обморок. — Мы вызвали милицию, — пришлось продолжить мне. — Я честно сказала, что типа того не разглядела и при всем желании узнать не смогу. Потом я здорово испугалась, что мне влетит от шефа за то, что плохо за гостем смотрела и вляпалась в историю, и я на дачу уехала. Думаю, вернусь через пару деньков, Гера, шеф, уже успокоится. Вернулась сегодня. Заехала к подруге, узнать, как дела, а подруга… — На этом месте я заревела и долго не могла успокоиться, растирая слезы по щекам. Алексей не торопил, чай прихлебывал и меня разглядывал. Как видно, пронять его такой историей было трудно.
— Я ее в ванной нашла… И на работу поехала, потому что не знала, что делать, а на работе… Гера, Аркадий Юрьевич и Валера — все мертвые. Я позвонила в милицию, а потом испугалась и сбежала. Заехала домой собрать вещи, а эти там… Только я их заметила и успела в машину сесть, они за мной…
— Откуда пушка?
— У подруги была. И пушка и баксы. Я хотела уехать из города, а без денег далеко не уедешь. А пистолет — глупость, конечно, но с ним как-то спокойнее, когда знаешь, что тебя убить хотят.
— Ясно, — вздохнув, сказал Алексей.
Определить, поверил он или нет, по выражению его лица было затруднительно. Я перестала реветь и налегла на тушенку.
— Что делать думаешь? — спросил он.
— Не знаю, — пожала я плечами. — Если деньги не отнимешь, наверное, уеду.
— А чего в милицию не идешь? С такой историей только туда и дорога.
— Что-то боязно мне в милицию. Не думаю, что они меня грудью закрывать будут. А я уже четыре трупа видела. Если эти типы решили, что я пятая на очереди, вряд ли их милиция остановит. Видел, как они из автомата по гаишникам бабахнули?
— Да… — как-то туманно произнес Алексей, и мы стали пить чай.
— Почему ты меня сюда привел? — осторожно спросила я через пару минут.
— Любопытно стало, зачем ты им понадобилась.
— Кому «им»?
— Один из пареньков мне вроде бы знаком. И ежели я прав, то выходит, дорогуша, что серьезным людям ты дорогу перешла.
— Я не переходила, — торопливо заверила я. — Я того типа правда не помню и никогда не узнаю. Честно!
— Наверное, они по-другому решили.
— А разубедить их как-нибудь можно?
— Если успеешь, — хохотнул он. Я опять заревела. Алексей молчал, и я спросила тревожно:
— А это чей дом?
— Мой.
— А здесь еще кто-нибудь живет?
— Сегодня нет.
— А завтра?
— А завтра не знаю.
— Ты здесь ночуешь?
— Здесь.
— А мне можно? Машины я лишилась, а идти мне не к кому.
— Ночуй. Сто баксов.
— Так ведь деньги у тебя.
— Забери. Мне дашь сколько положено. За ночлег и за жратву. Лишнего не спрошу.
Ознакомительная версия.
