Ознакомительная версия.
Еще через пятнадцать минут, в спортивном костюме и с рюкзачком за спиной, он ехал на велосипеде в сторону города. По другой дороге, более безопасной, внизу промчался автомобиль. Третий телохранитель вез к принявшему душ политику и бизнесмену трех его «примадонн».
«А теперь последние известия подробно, — бойко говорила на экране ведущая центрального телеканала. — На дачу известного политика и бизнесмена N в Крыму было совершено разбойное нападение. Оба телохранителя находятся в реанимации в тяжелом состоянии. Сам N не пострадал. По его свидетельству, это явный, неоспоримый факт угрозы. Но от кого?..»
Тут на экране возникло лицо «политика и бизнесмена N».
«Я думаю, преступление совершили те, кто всяческими силами пытается противостоять единственно правильному экономическому курсу в стране, — с ледяной улыбкой проговорил он, — кому не нужны демократические перемены, кто хочет помешать нашему государству развиваться в русле общемирового прогресса. Это грязная попытка навязать свою волю, заставить отступить. Но мы этого сделать не позволим. Никогда. — Хищный промельк в глазах. — Слишком поздно!».
«В заключение, — продолжала ведущая, — господин N сказал, что проигрывать не умеет. На заре его политической карьеры уже взрывали его автомобиль, на него было совершено еще три нападения, но сдаваться он не собирается. Только побеждать. Господин N добавил, что и под дулом пистолета он останется верен курсу президента, а значит, останется верен себе и своим идеалам… А теперь международные новости…»
Савинов выключил телевизор. В пять часов утра самолет поднял его над Черным морем, в семь тридцать он был дома. И вот теперь он сидел к кресле, тупо глядя перед собой. Ему не верилось, что это он был там. Сейчас он не видел ничего. И ни о чем не хотел думать.
Савинов ждал этого дня. Когда-то он был перекрестком времен и пространств, продуваемый всеми ветрами Вселенной. Почему ему вновь не стать таковым? В такие дни люди рождаются для великих событий и погибают с великой тоской, обреченные на вечный полет через бездонную черную пропасть. Так думалось ему, Дмитрию Павловичу Савинову — одинокому, искушенному человеку. Хотелось думать!
День пролетел колким хвостом поземки, который лишь коснется лица — и нет его. Лови — не поймаешь! Дмитрий Павлович ждал вечера. Тех часов, когда случаются встречи, о которых порой и думать не смеешь!
Стоя у окна, он смотрел на февральскую метель. Лютую волжскую метель. Она пела на все голоса, билась в окна то плача, то грозно набрасывалась, готовая выдавить стекла.
Бар был полон, но в этот вечер Дмитрий Павлович собирался в дешевое кафе за углом, где работала девушка по имени Полина.
Он был гладко выбрит, одет во все чистое. В пору под венец! Оставалось набросить пальто, выйти в коридор и захлопнуть за собой дверь.
Скоро он входил в любимую питейную, сразу поймав взглядом аппетитную Полину. Она всегда смотрела на него с особым интересом. Когда он заходил сюда, то старался выглядеть франтом. И Полина, обслуживавшая посетителей, улыбалась ему. И величала его «Дмитрием Павловичем». А ему, не спеша глотавшему коньяк, было смешно. Это же надо, когда-то он, сорокатрехлетний мужчина, трепетал перед этой девушкой, и она казалась ему самой желанной наградой, на которую он только мог рассчитывать! Впрочем, почему и не награда? Полина хороша. Он вспоминал ее в постели — нежную и горячую, способную подарить мужчине настоящую любовь.
Теперь, забредая сюда пару раз в неделю, он садился за барную стойку и потягивал напиток — самый дорогой в этом заведении. «Еще коньяку, Полечка, — говорил он, в очередной раз откатывая ей бокальчик. «Сто?» — спрашивала она. «Пожалуй». — «Да вы его как воду пьете, — говорила девушка и, сконфузившись, прибавляла: — Легко, в смысле». Он усмехался, качал головой. — «Это точно. Он мне на пользу. Как микстура!».
В этот день Савинов сидел допоздна. Он пил коньяк и то и дело оглядывался на дверь, сам не понимая, зачем. Но там, за темными стеклами, лишь заворачивалась в узлы метель. Иногда проезжал автомобиль, и в эти секунды сердце Савинова начинало стучать бешено, отчаянно.
Вдруг тормознет!..
— Ждете кого-нибудь, Дмитрий Павлович? — проходя мимо, спросила Полина.
Он даже вздрогнул от этого вопроса.
— Нет-нет, Полечка, — замотал головой Савинов. — Никого не жду. Никого.
Он соврал! Спиртное не действовало. Наконец его стал бить озноб, точно он продрог до костей. Он вцепился в стойку, боясь свалиться с табурета. Призраки обступали его. Их было много! Полина то и дело заботливо поглядывала на завсегдатая кафе: не случилось ли чего? Вдруг сердце? Столько выпить…
Савинов ждал! Самому себе боясь в этом признаться…
Дело шло к закрытию. Савинов смотрел и узнавал в последних посетителях тех самых гуляк, которые когда-то уже были здесь. Вот и бравая компания — уже расшумелась к финалу… Неожиданно призраки стали отходить. И Савинова отпустило. Господи, неужели?! Да, именно так: на этот раз он оказался самым обычным человеком! «Холодным оладием», — как сказал бы его давний благодетель. И тут же хмель, торжествуя, стал брать его. На сердце Дмитрия Павловича потеплело, стало веселее. Он враз опьянел.
«Почему бы и не свидание? — думал он. — Ведь однажды она уже согласилась». Теперь он выглядит куда лучше. Полина должна просто влюбиться в него! Если уже не влюбилась…
Полина вытирала со столов, то и дело с любопытством останавливая на нем взгляд.
Когда она подошла к барной стойке, он спросил:
— Что ты делаешь сегодня вечером?
— Вечером?.. Сейчас?
— Да.
— Так уже ночь.
— Ну и что?
— Вы хотите назначить мне свидание?
— Я уже назначил его.
Полина облокотилась о барную стойку, улыбнулась ему:
— Вы, конечно, очень привлекательный мужчина, очень солидный. Красивый. Но знаете, Дмитрий Павлович…
— Продолжай, Полечка…
— У меня есть парень — и сегодня он приедет за мной на машине.
— И вы, конечно, поедете в ночной клуб?
— А как вы угадали?
Он пожал плечами:
— Не знаю.
— Так что простите…
— Без вопросов.
Полина вновь улыбнулась, пошла вдоль стойки. Савинов провожал ее взглядом, и вдруг что-то укололо его. Больно и горько. «Нет, это была не ошибка!» — догадался он. Все было спланировано заранее. Призраки не ушли. Они звали его за собой! Да, так и есть! «Пора! — уже стучали сотни молоточков в его голове. — Время выходит! Вперед!». Медные трубы брали свою партию и пели: «Пора, Дмитрий Павлович, идем же!». И тянули скрипки — тягуче, пронзительно и волшебно: «Пора!».
На улице, запрокинув голову, он набрал побольше морозного воздуха в легкие. Вот она, ночь! Отсюда совсем не видно звезд — из-за легкой пурги, но он слышит их голоса, слышит, как они поют! Там покой и недвижение. Только их протяжный вой, который лезет в уши, даже если зажать их ладонями; вой, который скребет по сердцу — пусть давно превратившемуся в камень. Тем омерзительнее выходит звук!
Савинов закрыл глаза: и все-таки, что же случилось с ним за всю — однажды подаренную ему вновь — жизнь? Была ли она? Или только сон все это время держал его в плену, пел ему песни, дурачил его? Он стоял на середине улицы, и вьюга, точно белая лиса, лживая и коварная, кружилась у ног. Вьюга пела, но голос ее скоро стал уходить куда-то, исчезать.
Вместо ее завывания приходило другое…
Он увидел горы и море, хвойные леса и оливковые рощи. Лагуну, берег, песок, мерно набегавшие волны, оставлявшие на откате розовую пену; услышал прибой. Старый корабль стоял на берегу. Прогнивший от времени, покосившийся, вросший в песок, он вызывал жалость. И под самой кормой сидел в белом хитоне старик. И не было тени за спиной, и никто ничего не говорил ему. Он был один. Все свершилось. Жизнь, вновь подаренная ему, осталась позади. Обняв сухие колени, старик смотрел в небо, но там не было ничего, кроме густой лазури. А так хотелось увидеть белую птицу, серебристую в вышине, что, еще минута, и рванет вниз, сядет на твою ладонь!
Открыв глаза, опьяненный метелью, Савинов обернулся на светлые окна забегаловки. У одного из них стояла Полина и следила за ним. Ее темная фигурка с прижатыми к стеклу ладонями четко вырисовывалась на фоне желто-лимонной залы. Заботливая девочка! Но она никогда не узнает о той ночи, которую они провели вместе; о маленьком озерце любви и теплоты, куда он однажды нырнул и которое сделало его счастливым. А расскажи ей — не поверит…
Метель уже захватила его. Обернувшись в нее, готовую поднять его и унести прочь, Савинов улыбнулся Полине, помахал рукой. Девушка ответила ему, искренне.
А как хотелось бы начать все заново!
Выйдя на середину улицы, он оглянулся. Увидел край своего дома. Вернуться, сейчас? Для чего? Чтобы забраться в постель и слышать, как идут секунды, вырастают в минуты, часы. А утром встать и идти на работу, тонуть в рутине, видеть лица, от которых тошнит? Обедать, ужинать, опять ложиться спать? И при этом время от времени методично напиваться?
Ознакомительная версия.
