Кис потянулся к телефону.
— Заодно порадуй его известием о найденной «бомбе»!
Кис поставил телефон на место и посмотрел неуверенно на Реми.
— Что? — спросил тот, увидев странное выражение лица приятеля.
— Неохота мне, признаться, отдавать ему эти кассетки…
— Ты что, Кис? Почему нет? Ты за эту работу, между прочим, деньги получил. И — не забудь — угрозы в придачу! Неужто ты решил ими попользоваться?
— Боже упаси!
— Тогда в чем дело?
— Да уж больно это гадостно…
— Мой русский друг! — воскликнул Реми. — Ты распространяешь границы своей необъятной и загадочной русской души туда, куда не следует! Уж извини за это примечание, но дела — это дела, а этическая сторона вопроса — не твоя забота! Пусть об этом печется их духовник!
— У них нет духовника, — буркнул Кис, смущенный замечанием Реми. — А этическая сторона… Конечно, это не мое дело, но все же…
— Именно не твое дело! Уж не собрался ли ты сделаться арбитром для двух стай хищников, сошедшихся в смертельной схватке? Уж не хочешь ли ты проповедовать мораль тем, кто живет по законам стаи? Тогда тебе следовало избрать другую профессию, дружище! Профессию…
Кис ожидал слово «священника».
Но Реми закончил:
— … клоуна. Потому что нет ничего комичнее дурака, который пытается уговорить гильотину, что поступать так, как она, нехорошо.
— Я бы еще понял, — продолжал Реми, — если бы у тебя на руках оказались кассеты с детской порнографией. Я бы еще понял, если бы кто-то заснял интимную жизнь честных граждан. Но ведь речь идет о счетах между людьми, замаранными грязными делами? Так оставь им валять и дальше друг друга в грязи!
— Так рассуждают некоторые в нашей полиции: нехай мафии перестреляют друг друга!
— Во всяком случае, я бы не послал хороших парней совать головы под пули стреляющих друг в друга негодяев. И твоя славная голова мне дорога как русский сувенир. Отдай, пожалуйста, эти кассеты тем, кто нанял тебя для их розыска. И прибереги свою мораль для тех, кто знает само это слово.
— Узнаю практичный французский дух.
— Мы — нация реалистов.
— О, вив ля Франс!
— К вашим услугам, — раскланялся Реми.
— Раз так, то услужи: включи свой картезианский ум и сосредоточься на занимающем меня вопросе — отчего Зубков утверждал, что Тимур уезжает в пятницу, тогда как его заместитель мне сообщил, что Тимур планировал отъезд в понедельник, а выходные собирался провести на даче?
— Иными словами: Андрей нас обманул или Тимур обманул Андрея?
— Именно. Может, к Андрею подъедем?
Реми глянул на часы.
— После. Сначала я бы хотел поговорить с Александрой. Надеюсь, девушки уже пробудились…
* * *
Девушки уже пробудились. Александра готовила завтрак, Ксюша принимала душ. Стоя под струями горячей воды, она заново перебирала в голове рассказ сестры. Сегодня с утра он ужасал ее немного меньше, чем ночью, но при этом куда больше ее занимал самый конец разговора, где Александра обмолвилась о трупе…
Нет сомнения, Ксюшины худшие предположения верны, и Саша причастна к убийству. Вот это-то и есть самое страшное во всем. Что могут сделать люди, нанявшие Алексея, с убийцей Тимура? Какую месть они способны придумать, чтобы наказать виновного? Сашу надо спасать. Сашу надо спасать! Спасать!!!
Но как?
Детективы идут по следу… Они могут дойти до сестры! Варя с Пашей могут признаться. Пленки могут найтись! Этого нельзя допустить!
Но как?
Нужно самим найти эти пленки. Раньше всех!
Но как?
Надо спросить Сашу, что она об этом знает!
Ксюша выскочила из душа, едва вытершись.
— Сашенька, — закричала она с порога кухни, — нам с тобой необходимо выкрасть видеокассеты, на которых Тимур тебя снимал! Нам нужно ехать на дачу! Они должны храниться там!
Ксюша так и не рассказала сестре свои приключения на даче. Но та и не спрашивала, и Ксюша была тому рада. Незачем подливать масла в огонь рассказом о пережитом ею ужасе — сестре и так досталось сверх меры…
Саша не ответила, молча заваривая чай, спиной к Ксюше.
— Ты слышишь? Надо ехать на дачу! Сейчас позавтракаем, и…
— Я их уже выкрала, — не оборачиваясь, произнесла Александра.
— То есть?..
— Что слышала.
— То есть их больше нет нигде? Они у тебя?
Александра развернулась и, не глядя на Ксюшу, поставила на стол поджаренный хлеб, масло и ветчину.
— Иди оденься. Завтрак стынет.
— Саша! Ответь на мой вопрос!
Александра уселась за стол, намазала себе гренку, откусила, хрустнув… Ксюша стояла в дверях кухни, обмотанная полотенцем.
— Оденься, Ксения. Ты остываешь вместе с гренками.
— Я оденусь. Когда ты мне ответишь.
Саша положила гренку и сложила руки на столе. Некоторое время она смотрела на младшую сестру, словно взвешивая, достойна ли она такого доверия.
— Я их уничтожила, — наконец произнесла она.
— Вот здорово! Как же тебе удалось?
— Очень просто. Я сумела сделать копию с ключей от его квартиры, пришла и выкрала.
— На Бережковской? Кассеты были там?
Александра молча кивнула.
— А Тимур?
— Его не было дома. Иди одевайся.
Ксюша нырнула в комнату и принялась быстро натягивать на себя вещи: ей хотелось поскорее вернуться к разговору.
— А потом? — не выдержав, крикнула она из комнаты.
Александра не ответила. Ксюша торопливо закончила свой туалет, расчесала мокрые длинные волосы и примчалась на кухню.
Александра кивнула ей на тарелку: «Ешь давай. Все уже холодное» — и принялась разливать в чашки чай. У Александры хранились бабушкины чашки: старинный тонкий фарфор с позолотой и медальонами, в которых были изображены пастушеские сцены. Ксюша оценила: не каждый день сестра пользовалась такими чашками, это Ксюше была оказана такая честь.
Она подождала, пока Саша сядет, и настойчиво переспросила:
— А потом?
— А потом его убили. — Саша села напротив нее и посмотрела в упор. — Хватит, а? Мы слишком долго говорим на эту тему.
Тут Ксюше и вспомнились вчерашние слова Александры: "пойти на поводу у моих собственных страхов при мысли, что тело Тимура исчезло !"
— Саша, что ты вчера такое сказала: тело Тимура исчезло? Почему ты так сказала? Ведь это я придумала, правильно? Придумала! Так почему ты…
— Тебе послышалось, должно быть.
— Нет, я хорошо помню…
— Послышалось, — припечатала Александра. — Я ничего такого не говорила.
— Саша, ну почему ты скрываешь от меня? — с обидой заговорила младшая сестра. — Я хочу тебе помочь! И я уверена, что могу тебе помочь! Но только для этого я должна знать правду!
— Ничего ты не должна. К тому же я тебе рассказала правду! Всю ночь рассказывала! Тебе мало?
— Нет… Я очень ценю, что ты мне доверила такой секрет… И я, поверь, очень сочувствую…
— Я не нуждаюсь в сочувствии.
— Но, Саша…
— Хватит, Ксения.
— А кто же убил Тимура?
— Не знаю. Прекращай этот разговор.
— Саша, но надо же разобраться….
— Для этого у нас есть детективы, целых две штуки. Пусть разбираются. А мы с тобой эту тему закрываем.
— Конечно, пусть разбираются! Если только не ты убила Тимура! А вот если это сделала ты, то тогда вовсе не надо, чтобы они разбирались! Тогда надо их остановить!
— Я тебя сейчас выставлю за дверь. Тебе, кстати, пора бы и родителей навестить!
— Саша!
— Все.
Ксюша закончила свой завтрак в молчании. Быстро помыв посуду, она собрала сумку и чмокнула сестру: «Пока! Я поехала к родителям!»
* * *
…На звонок Реми Александра любезно ответила, что Ксюша уже упорхнула и минут через сорок ее можно будет застать по телефону родителей. Реми не успел произнести свою просьбу о встрече с ней, как Александра уже повесила трубку.
Он собрался было вновь набрать номер Александры, но телефон зазвонил у него в руках.
— Нам надо встретиться, Реми! — запыхавшись, выкрикнула Ксюша в трубку. — Немедленно! Прямо сейчас! Приезжай!
— Что случилось, детка? Ты где, у родителей? Александра мне сказала…
— Я звоню из автомата! С улицы! Где мы можем встретиться?
— Как скажешь. — Реми старался не выдать растущего беспокойства. — Я подъеду, куда хочешь…
— Давай в то же кафе, где мы были в первый раз. Найдешь?
* * *
Сидя за столом, покрытым красной клетчатой скатертью, и уминая с удовольствием воздушные пирожные безе, Реми слушал сбивчивую Ксюшину речь.
— …Тогда я все это придумала только для того, чтобы с тобой познакомиться, но теперь…
Реми поймал ее руку и поцеловал в знак признательности, приложив затем прохладную ладошку к своей щеке. С той ночи, когда Ксюша была в его объятиях, прошла, казалось, целая вечность. Как было хорошо; как хочется снова оказаться с ней, крепко держать в руках нежное тело, лить меж пальцев шелк волос, дышать ею, пить, умирать от блаженства…
