тоже надо распечатать. Не волнуйтесь. В рамках версий, которые мы отрабатываем, всё предусмотрено. Вы вправе хранить молчание, не оговаривая никого, ни себя, ни вашего коллегу. Но мы обязаны прочитать письмо покойного вам, даже если вы этого и не захотите.
Ветров пожал плечами и покачал головой.
– Я не собираюсь никого оговаривать. Если вы считаете, что здесь требуется представитель нашего посольства для защиты моих интересов, вызывайте. Мне нечего скрывать.
– Нам не нужен представитель вашего посольства, – сказал чиновник и тут же уточнил, – пока не нужен.
– Мне он тоже пока не нужен. – Ветров развел руками. – Ну, что ж, господа, за дело. Вскрывайте. Я долго буду возиться с посылкой. Нет соответствующего опыта вскрытия, господа, с подобными тщательно закрытыми упаковками.
– Хорошо, но мы это занесем в протокол, что вскрытие проведено с вашего принципиального согласия и без всякого нажима с нашей стороны. – Уточнил полицейский и попросил у директора ножницы, если его острый нож не поможет справиться с этой задачей.
– Пожалуйста, с моего принципиального согласия, господа. – улыбнулся Ветров и подзадорил. – И по доброй воле, без всякого давления. Я вас понял, господа, всё подпишу, как есть.
Полицейский с серьезным лицом занимался вскрытием хорошо упакованной – в несколько слоев твердого картона и бумаги – посылки, а седовласый господин, взяв Ветрова под локоть, пытался объясниться пониженным проникновенным голосом добропорядочного чиновника.
– Мы обязаны детально, самым подобным образом ознакомиться с содержимым посылки покойного господина Виктора на официальных основаниях. По роду сложившихся нетривиальных обстоятельств самоубийства с упоминанием факта отсылки вам, господин Ветров, на адрес отеля, с указанием вашего номера.
– Как он покончил с собой?
– Хотел выстрелить себе в сердце или в висок, но не выстрелил. В руках у него был револьвер, зарегистрированный на его имя. Он имел право на ношение оружия. Остаются подозрения, понимаете. Умер-то он от передозировки снотворного и психотропных. Вероятно, он хотел подстраховаться, если не возьмет снотворное, он завершит начатое дело выстрелом в себя. Но револьвер ему не понадобился. Вам придется контактировать с нами, господин Ветров.
– Пожалуйста, – Ветров машинально дал ему в руки свою московскую визитку, со всеми адресами и контактными телефонами.
– Но это не всё. Мы можем вас вызвать сюда, если это потребуется в интересах следствия и организации, которую представлял доктор Виктор.
– Так в чем дело, пожалуйста, вызывайте.
Содержание посылки озадачило чиновника и полицейского вместе с директором отеля. Чиновник и полицейский держал в раздумье несколько компакт-дисков и флэшек, не зная, что им с ними делать. Переглянувшись с чиновником, полицейский спросил:
– Можно, господин Ветров, ознакомиться содержимым этих дисков и флэшек. Здесь у директора есть современный компьютер.
– Вы их не прочитаете, – сухо ответил Ветров, увидев знакомые файлы из ноутбука Андрея – они закрыты сложными паролями. Вскрывать диски в лоб, лезть в их файлы – значит, подвергнуть уничтожению заложенную информацию. Вредная и пустая затея.
– А если мы задержим эти диски?
– Лучше их вам скопировать, – улыбнулся Ветров, – работайте с файлами в автономном режиме.
Полицейский всё же попытался открыть файлы на компьютере. Поняв, что быстро у него ничего не получится, удовлетворился копированием, протянул диски и флэшки Ветрову и сказал как-то грустно:
– Возможно, ничего не откроем, раз закрыто паролем, но поработаем.
– Распишитесь, господин Ветров. Копию письма покойного забираем, оригинал отдаем вам. За этот акт передачи ваша дополнительная подпись. Надеюсь, что всё в порядке – вы удовлетворены процедурой?
– Да, – сухо отозвался Ветров, поглядев на часы, охваченный усталостью и безразличием к процедуре подписания протоколов. Только взглянув на текст письма к нему, он сразу же понял, что это была не рука Викторова, господина Виктора. – Я бы на вашем месте сделал бы экспертизу почерка этого последнего послания и других писем и документов доктора Виктора. Возможно, он торопился или писал под воздействием снотворного, но у меня есть сомнения в почерке и руке подписанта. Он даже подписался необычно для себя. К тому же он дату под подписью ставил обычно, а не над ней. Вот и всё, что я хотел вам сказать, господа, в помощь следствию.
– Мы удовлетворены, что вы пошли навстречу следствию. – Сказал чиновник, выключил свой миниатюрный диктофон и протянул Ветрову сухую сильную руку. – Не смеем вас больше задерживать. Всего доброго.
К несказанному удивлению Ветрова в аэропорту его разыскал угрюмый шофер Ганс. Он протянул ему электронные диски флэшки в прозрачной упаковке и запечатанное письмо с хорошо знакомым Ветрову потрепанным машинописным листом бумаги, сложенным вчетверо, и сказал с каким-то еле сдерживаемым надрывом:
– Господин Виктор просил передать это вам, доктор Ветров лично, перед самым отлетом. – Он дернул щекой и тяжело, горько вздохнул. – Это дубль посылки. Я, видимо, не разумный человек, раз согласился выполнить его просьбу, дав слово хозяину, что никому не скажу об этом выполнении. Но, раз слово дано, раз услуга щедро оплачена, я всё сделал так, как он просил.
– Вы знаете, Ганс, что он, доктор умер?
– Да, – Ганс поморщился, как от невыносимой зубной боли. – Вот это меня и смущает. Медики говорят, что он умер от сильной передозировки снотворного или какого-то транквилизатора, чуть ли не наркотика. Ничего, по моим наблюдениям, он вообще не принимал. Вел здоровый образ жизни, засыпал и посыпался без проблем. Никогда никуда не опаздывал, по нему можно было часы поверять. На раннее утро он назначал время, к которому я должен прибыть, и выходил к автомобилю всегда без опоздания. А тут какие-то транквилизаторы, наркотики, страшные дозы снотворного…
– Вот это и скажите следствию, если вас об этом будут спрашивать. – Ветров подумал и добавил. – Даже если вас об этом не будут спрашивать следователи, все равно сообщите свои наблюдения. Это будет полезно следствию для заключения о смерти.
– Я воспользуюсь вашим советом. И советом доктора Виктора держать язык за зубами насчет его частной посылки-дубля вам.
– Итак, Ганс, вот что остается у нас в сухом остатке. Чтобы не выбил из колеи шок нелегких испытаний. – Подумал с каким-то злым внутренним опустошением: «И меня вместе с тобой – шок, шок с шиком» и сказал тихо, доверительно, с верой в сказанные слова. – Даст Бог, еще увидимся…
Уже в пассажирском кресле самолета он вставил флэшки в смартфон и убедился, что файлы Андрея были открыты Викторовым и Ветров тоже может с ним ознакомиться без проблем. Ветров радостно хмыкнул и машинально вытащил из внутреннего кармана куртки вместе с письмом сложенный вчетверо листок с «той фотографией». Случайно глянул на обратную сторону листка и увидел три заглавные латинские буквы с точками, сделанные рукой Викторова – «R.N.G.» «Инициалы?
