демонстрацией для узкого круга – «прогона», так больше нравилось Ветрову – когда фирма выписала ему чек на круглую сумму гонорара, было много бестолковых с его точки зрения переездов и перелетов вместе с Викторовым из одной точки Европы в другую – по филиалам фирмы, подразделениям ее контрагентов. Дело набирало размах, но в новом мощном обороте дел Ветров иногда чувствовал себя лишним.
Викторов, играя желваками, несколько раз пытался объяснять Ветрову, что множество в высшей степени компетентных людей, профессионалов-юристов, экономистов, маркетологов, пиарщиков, занимаются оформлением нужных приложений к контракту: по защите интеллектуальной собственности разработчиков системы, бизнес-планам от продаж программного продукта в нише мирового рынка и прочих.
А Ветров по своему обыкновению слушал эти речи вполуха и глядел по дороге на аэропорт или с аэропорта на деревья на обочине с облетевшей конной, пустые поля, желтеющие стерни, и думал о своем, тайном и горчащем… О московском доме, где его ждут, где он любим и нужен, любимей и нужнее всех и всего на свете…
Может, потому, что во всех своих переездах и перелетах он находился всегда вместе с Викторовым, то перестал воспринимать его, как опасную инфернальную реальность. Скорее, наоборот, бывший «представитель заказчика» Викторов в прошлой жизни, «доктор Виктор» в нынешней жизни воспринимался только как быстротекущее преходящее состояние, которое надо пережить бегло и без особых потерь, перетерпеть, стиснув зубы, чтобы вернуться назад еще более умудренным и опытным, достичь своей осмысленной жертвенной цели.
Как-то они заговорили о смысле жизни исследователя и вечной погоне за истиной и еще о том, что какие-то тайные вселенские силы, не поймешь до конца, силы света или тьмы, всеми мыслимыми и немыслимыми способами берегут, скрывают от непосвященных, незримо охраняют от «несанкционированного доступа» сердцевину истины. А потом вдруг резко от темы тайны сердцевины научной истины, просто государственной тайны, охраняемой от чужаков «своей» истины, вдруг перешли к таинству присяги… В конце концов, и присяга дается властителям-государям и государствам «своими людьми», когда подразумеваются постоянные попытки чужаков поникнуть в эту глубину и сердцевину истины с дьявольским побудительным искушением разрушения – назло или с корыстью – внутреннего, тайного механизма государственного смысла.
Ведь у данной «своим» присяги нет срока давности, отказываясь от присяги, ты автоматически оказываешься на стороне чужаков, радующихся твоему отказу от старой присяги, и поторапливающих с новой присягой новым «своим». От пожизненного долга присяги освобождает только смерть – в этом смысл присяги, сердцевина истины верности. Отказ от присяги, несколько раз даваемая присяга – это уже не верность истине, измена ей. Но как легко оправдать неверность, измену, лихими оправданиями о бессмыслицы сердцевины и даже мертвечины старой истины, её вопиющей объективной нежизнеспособности, бездарности и ничтожности старой истины в сравнении с новой…
– Я вам благодарен, Алексей Алексеевич за то, что вы ни разу не попрекнули меня дорогим вам именем Веры, криминальной составляющей нашего общего дела на ранних этапах его развития. Наверное, догадываетесь, что вряд ли чем я смогу удовлетворить ваше любопытство… А вот, что касается моей собственной присяги, пожалуй, смогу по одной немаловажной причине… Я не давал дважды присяги, только раз, в прошлой жизни.
– Так что с вас взятки гладки – вы это хотите сказать?
– Почитайте Нагорную Проповедь – что там вам не нравится? Суть Нагорной проповеди: призыв к терпимости как основному правилу поведения, обещание того, что все получат по заслугам на том свете, и требование не грешить. – Напустил тумана Викторов. – Вот какой скачок от истины и долге присяги до мысли о конечности бытия… В том смысле, что не стоит надеяться, что потом, откуда-нибудь с того света или после фантома реинкарнации что-то сможешь подправить или радикально исправить в непутевой грешной жизни…
– В свою реинкарнацию не верите?
– Ни в свою, ни в вашу, – грустно улыбнулся Викторов. – Человек сам должен во всем уложиться в свой конечный земной путь – и совершить ошибки, и их исправить, всё на земле, а не после ухода… К чему это я?.. А вот к чему, многих сильных мира сего озадачил ваш отказ, Алексей Алексеевич, от своей доли в нашем проекте, от продажи системы… Никто не верит в вашу априорную бескорыстность… Самое простое объяснение сему наивному поступку – вы хотите обезопасить себя от ранней и напрасной смерти… Где большие деньги, там большой искус отнять их вместе с жизнью обладателя крупной доли в проекте…
– В любом случае надеюсь, что мое требование при продолжении Большой Игры ваши хозяева или коллеги пусть учтут: есть отдельная доля в проекте Андрея, есть моя доля. Получив гонорар в виде чека за проделанную техническую работу, я прошу освободить меня от моей доли и присовокупить ее к доле Андрея…
– Темните, Алексей Алексеевич… Кому же выплачивать общую совокупную долю Андрею, куда пересылать-то… Нет номера счета на небесах и не заведен счет у не реинкарнируемого… Вопрос не из простых – кому, куда, сколько при вашем отказе от своей доли переводить капитал?
– Обмен без обмана, как прежде. Помните, Виктор Викторович? Или уже позабыли?
– Без обмана, так без обмана… – Весело отозвался Ветров. – Вы мне отдаёте программу генерации Андрея, и файлы сгенерированных текстов, которые была забита им на рабочих станциях и его ноутбуке. Вряд ли всё это было уничтожена. Я верю в благоразумие и, значит, в последнее: не уничтоженное, но скопированное. А я вам – отказ от своей доли… Да и, в принципе, от частной доли Андрея, нашей полной совокупной доли…
– Без обмана – с разминированием вашей мины замедленного действия, заложенной под систему, как гарантию собственной безопасности?.. Точно – без обмана, Ветров?..
– Без обмана, Виктор!
– Я дам вам знать о решении и возможных вариантах после того, как поставлю в известность определенных лиц о вашем предложении, Ветров.
– Будем ждать. Чем быстрее, тем лучше. Меня уже здесь ностальгия по Отчизне замучила, Виктор…
– Только давши слово, держи его, держись и крепись. И не дергайся потом, узнав от какой ты, Ветров отказался суммы… Соответствующей твоей доле…
– Опять вы без моего согласия переходите «на ты»…
– Извиняться не буду… С тобой… С вами не соскучишься… В зобу дыханье сперло, услышав предложение записного бескорыстного бессребреника… И у многих сопрет дыхание в зобу… Так что ни от кого потом не ждите извинений после того, как вами будут подписаны соответствующие бумаги на этот счет… От меня в первую очередь, хотя честно скажу, вы меня поразили – в который раз…
Через день-другой Виктор, строго и жестко глядя в глаза Ветрову, напомнил тому, что процесс
