Мистер Райдер внезапно бледнеет. Он закашливается и подает бармену сигнал повторить наш заказ.
– Он сам тебе это сказал? Наедине?
– Ни хрена подобного. Он выдал это при мне, Джине и мистере Мортимере. Джин не поверил, сказал: «Не может такого быть, Джим». Джимми даже приуныл, потому что Джин противоречит ему крайне редко.
– Джин не поверил?
– Ни капельки.
– А мистер…
– Мортимер. Ему вообще наплевать.
– А мистер Мортимер – это тот крупный чернокожий парень? Эдакий сорвиголова?
– Странно, что вы так сказали. Морти ведь самый спокойный ребенок в семье. Его братья – просто хищные психопаты, настоящие отморозки. А он в сравнении с ними человек весьма сдержанный. Забавно, правда? Все относительно в этой жизни, так ведь, Эдди?
– Сколько же у вашего друга братьев?
– Четверо. О, черт, совсем забыл. Видел, ваша лошадь выиграла.
– Так и есть, – отвечает он с задумчивым видом. Прикидывает, наверное, стоит ли затевать массовую резню, чтобы избавиться от меня, Морти и Джина. Очевидно, нет. – Допросив жокея, они заявили, что результаты забега сомнительны. Мол, все это спланировано, чтобы сбить ставки. В некоторой степени они правы.
– В самом деле? Ай-ай-ай. Можно задать вам вопрос, мистер Райдер? Надеюсь, вы не сочтете его дерзостью, но зачем такому состоятельному человеку участвовать в махинациях со ставками?
– Из чисто спортивного интереса.
– Но я всегда считал, что скачки – нечто противоположное спорту.
– Спорт заключается в том, чтобы сломать систему. Мне приходится самому выдумывать для себя развлечения.
– Мне это знакомо. А о спорте это вы хорошо сказали. Сломать систему, всех поиметь.
Но мысли Эдди витают где-то далеко от этого места. Наверное, он думает о Лондоне начала семидесятых, о фактах пропажи людей, о вещах, с которыми, как он считал, уже давно разобрался. Райдер кусает нижнюю губу.
Поделом ему. Не будет меня похищать.
Прогуливаюсь по Стрэнду. Две большие стопки водки с тоником делают свое дело. Я переживаю состояние затишья после бури. Мне даже думается, что на минуту можно позволить себе допустить мысль о том, что я быстрым темпом приближаюсь к огромному богатству. Таблетки отправятся в Токио, а ваш покорный слуга – в противоположном направлении. Можно посетить сауну и сеанс тайского массажа. Какая-то тайская девушка потопает по моей спине. Никаких излишеств – просто попотею и разомнусь, выгоню прочь проклятые токсины. Похоже, Эдди не увидел никакой связи между тем, что Джимми вчера ночью снесли полбашки, и тем, что в четверг днем он передал мне компрометирующую Прайса пленку. Видимо, он счел это простым совпадением. Эдди всего-навсего хотел закончить начатое дело, и плевать ему на Джимбо. Вечером поговорю об этом с Морти и Джином.
Субботний вечер. Ну и неделька выдалась! Хочется вернуться домой и завалиться спать. Интересно, а Тэмми заинтересует мое предложение? Возможно, я смогу компенсировать ей недавнее разочарование. Набираю ее номер на мобильнике. Три гудка, и кто-то отвечает.
– Алло. Все в порядке. Я взял, Тэм.
Тупица Сидни. Должно быть, она принимает ванну или что-то в этом роде. Вот досада! Я не произношу ни слова.
– Алло. Кто это? Говорить будем? – агрессивно допытывается он. – Кто это, черт возьми? Отвечай, козел.
Наверное, с моего конца до него доносится гул движущегося транспорта.
– Послушай, урод, никогда больше не смей звонить на этот номер. Ты меня слышал?
Все. Отключился. К счастью, у меня настроен антиопределитель, так что ее телефон не отобразил мой номер. Сид повел себя как ревнивый поклонник, хотя сама Тэмми говорила, что они просто тусуются вместе, и никакой он ей не парень. Наверное, у парня иное мнение на сей счет.
Звонит телефон. Я проверяю номер входящего вызова. Это мобильник Морти. Он редко носит его с собой. Отвечаю.
– Где тебя черти носили? – встревожено начинает он.
– Здравствуйте, мистер Мортимер.
– Ты сейчас где?
– На Стрэнде. А что?
– Джин хочет тебя видеть. Ты что-то натворил? Чем-то расстроил его?
– Нет, – отвечаю я. Ничего, о чем бы он знал.
– Тем не менее он хочет с тобой встретиться. И немедленно.
– Да? – Даже любопытно.
– Приезжай в «Лавленд».
– Это номер Барри Уайта, Морт?
– Не можешь ты оставаться серьезным. У тебя двадцать минут.
Конец связи. Очевидно, у них с Джином был тяжелый день. Носились, наверное, по городу в поисках отгадки трагической гибели дорогого Джимми. Еще минуту назад я был на седьмом небе: наклевывается покупатель на эти «волшебные пилюли», и Тэмми, возможно, согласится вернуться, чтобы раз и навсегда довести до конца нашу любовную связь. А минуту спустя – бац! – нагоняй от Сидни – бац! – нагоняй от Морти – и мое мировоззрение перевернуто с ног на голову. Я останавливаю такси и плюхаюсь на заднее сиденье.
– Куда едем? – бормочет таксист.
Велю ему ехать на угол улицы, на которой стоит «Лавленд», но, передумав в последний момент, прошу его сделать крюк до моей машины, припаркованной на углу моего же дома. Так я наверняка опоздаю, но что-то в голосе Морти подсказывает мне, что это может оказаться недурной мыслью. Такси останавливается. Я выхожу, отворяю дверцу своей тачки, открываю «бардачок» и вынимаю его содержимое – кассеты с записями и прочие носители музыкальной информации – на переднее пассажирское сиденье. Где-то на дне находится то, что мне нужно, – запись ди-джея Эдди Райдера, любезно предоставленная мне в пользование в тот знаменательный четверг. Я возвращаюсь обратно в такси и направляюсь в «Лавленд».
Один приятель как-то рассказал мне, что однажды он со своей подружкой собирался в отпуск и оставил восемьдесят «штук» бережно упакованных в пачки наличных в выдвижном ящике старого комода на чердаке, которым они вообще-то пользуются крайне редко. И вот, когда они уже садились в такси, чтобы проследовать в аэропорт, по какой-то неизвестной ему самому причине он вдруг решил вернуться, подняться по лестнице на чердак и выкрутить там из патрона лампочку. Он выбросил ее в мусорное ведро на кухне. Когда же они вернулись то ли с Ибицы, то ли с Таиланда – точно не помню, – парень обнаружил, что в доме поорудовала группировка местных «трудных» подростков. Пропали все ценные вещи. Они перетрясли весь дом, комнату за комнатой, за исключением одного маленького, по виду заброшенного чердака. Его грабители пропустили, потому что там не горела лампочка. Я спросил приятеля, почему в этот раз он решил выкрутить лампочку. Ведь он ездит отдыхать четыре раза в год. Почему именно в этот раз?
– Черт его знает, – ответил он мне.
Захожу в «Лавленд» и попадаю в какой-то сумасшедший дом. Морти надрывается и орет на Нобби и двух работающих там пареньков. Продавцов он отчитывает за то, что они ленивые, ревет, что своей ленью поднимут мертвого из могилы, что он ни разу в жизни не видел, чтобы люди так старательно ленились, и что если они хотят получить затрещину, то это не проблема: пускай подходят и получают. Хотят ли они? Парнишки так напуганы, что боятся шелохнуться и отмалчиваются. Нобби же вот-вот разразится слезами. Ему тоже достается от Морти за невостребованные порноиздания, захламляющие помещение магазина. «Тебе следует играть с девчонками в парикмахерскую и накручивать бигуди, Нобби. Выгоняй этих никчемных придурков вон и начинай разбирать завалы. Сложи все ненужное в коробку и выбрось все на хер!!! И плевать мне, что сейчас субботний вечер. Хоть канун Рождества. Меня достало твое девчачье нытье каждый раз, когда я прихожу забрать бабки. Все понял, Нобби?» Вот примерно так.
Морти проходит мимо и кивком призывает меня следовать за ним. Мы молча шагаем к его машине. У моего друга сейчас такое же критическое состояние, как и тогда, когда после инцидента с Фредди Херстом, взмахнув плащом, он упорхнул от меня по ступенькам, ведущим к набережной канала. Мы направляемся на север к Эдгар-роуд. Он пыхтит и тяжело дышит, матерится себе под нос и постоянно качает головой. Если попытаться заговорить с Морти, когда он в таком виде, то он или сожрет тебя живьем, или просто проигнорирует твою реплику. В конце концов он успокаивается и сам начинает разговор.
– Ублюдок, который поставлял нам товары через Джима, не хочет нас знать в ближайшие месяцы. Говорит, что у нас нескромные запросы.
– Кажется, мы нашли покупателя на таблетки. На всю партию целиком. И сможем выручить за них два с половиной миллиона.
По-моему, его не впечатляет моя информация. Он просто пожимает плечами, как будто это совсем не его дело.
– Джин сегодня весь день был на тропе войны, совершал безрассудные поступки и сводил людей с ума.
– И кто, по его мнению, убрал Джима?
– Никто ничего не знает. С восьми утра мы с Джином мотаемся по всему Лондону, и ни одна собака ничего путного не прогавкала. Но Джин твердо намерен дойти до конца. Он отправился повидаться с каким-то мужиком, разговор с которым может состояться только наедине. Велел мне отсидеться в «Лавленде». Теперь же он хочет видеть тебя. Даже не спрашивай почему. Я все равно не знаю. Я уже сказал ему, что ты не очень-то силен в разборках. Но он настаивает на встрече с тобой.
