— Мистер Мейсон? — судья смотрел на меня со своего возвышения.
Настал мой час.
— Спасибо, ваша честь, — сказал я и поднялся. — Защита вызывает… — И тут вдруг во рту у меня пересохло, а язык стал казаться большим и неповоротливым. Я отпил глоток воды из стакана. — Защита вызывает мистера Роджера Рэдклиффа.
Роджера Рэдклиффа ввел в зал заседаний судебный пристав, указал ему, где занять место. А затем попросил назвать полное свое имя.
— Роджер Кимбл Рэдклифф, — уверенно и громко произнес свидетель.
Затем ему подали Новый Завет, попросили поднять над книгой левую руку и прочесть вслух с карточки: «Клянусь всемогущим Создателем нашим, что все, сказанное мной здесь, будет правдой, только правдой и ничем, кроме правды».
Вашими бы устами да мед пить, подумал я.
И поднялся, но, прежде чем успел что-то сказать, Рэдклифф обратился к судье.
— Ваша честь, — сказал он, — лично я понятия не имею, по какой причине меня вызвали сюда сегодня. Со Скотом Барлоу знаком не был. Хотя, конечно, знал, кто он такой. Ни разу не говорил с ним, а он не пользовался ни одной моей лошадью. Ваша честь, я человек занятой, у меня большое хозяйство, которым надо управлять. И совершенно нет времени ходить по судам.
Он стоял, выпрямив спину, и смотрел на судью с обиженным лицом человека, которому совершенно беспричинно доставили большие неудобства. Всем своим видом он давал понять судье, что лучше бы его отпустить, и немедленно, позволив вернуться к неотложным делам.
— Мистер Рэдклифф, — сказал судья, — сторона защиты имеет полное право вызвать любого свидетеля, кого считает нужным, при условии, что данные им показания будут иметь отношение к делу. О последнем пока что судить не могу, поскольку мистер Мейсон еще не задал вам ни одного вопроса. Но будьте уверены, — тут судья даже слегка повысил голос, — если я сочту ваше присутствие здесь напрасной тратой вашего времени или же времени участников процесса, вас немедленно отпустят. Только решать это буду я, а не вы. Вам ясно?
— Да, ваша честь, — ответил Рэдклифф.
— Мистер Мейсон? — обратился ко мне судья.
— Спасибо, ваша честь, — сказал я. Весь уик-энд я не думал ни о чем другом, кроме как лучше провести этот допрос, проработал всю тактику. И вот теперь, когда возможность представилась, вдруг растерялся. Ведь первым делом я хотел спросить, насколько хорошо он знал Скота Барлоу, но теперь необходимость в этом отпала.
Я отпил еще глоток воды. В зале стояла мертвая тишина, глаза всех присутствующих были устремлены на меня. Все ждали.
— Мистер Рэдклифф, — начал я, — не могли бы вы пояснить суду, чем именно занимается ваша компания?
Этого вопроса он явно не ожидал и, похоже, немного расслабился, перестал злобно щурить глаза, морщинки на лбу разгладились.
— Мой основной бизнес, — начал он, — состоит в управлении Центром по размножению лошадей.
— Не могли бы вы пояснить присяжным, в чем именно заключается работа вашего центра? — спросил его я.
Роджер Рэдклифф покосился на скамью присяжных.
— Это имеет отношение к делу? — тут же спросил судья.
— Да, ваша честь, — ответил я. — В ходе дальнейшего допроса я постараюсь показать, какое именно отношение к делу это имеет.
— Хорошо, продолжайте, — кивнул судья. И посмотрел на присяжных. — Прошу, отвечайте на вопрос, мистер Рэдклифф.
Роджер Рэдклифф раздраженно высморкался.
— По-моему, это очевидно из самого названия.
Я молча ждал продолжения. И ему пришлось продолжить.
— Каждый год к нам привозят около двухсот кобыл. Жеребята появляются на свет в соответствующих условиях, под присмотром ветеринаров и целой команды специально обученных конюхов. Наш центр стал весьма популярен среди конезаводчиков и владельцев лошадей, они вполне довольны уровнем обслуживания и заботы, которые получают поступившие к нам животные.
Двести кобыл — это примерно в два раза больше того числа, что выдал мне Ларри Клейтон десять дней тому назад, сидя закинув ноги в ковбойских сапогах на стол. Однако я не стал уличать Роджера Рэдклиффа в столь незначительном преувеличении и саморекламе, которые он только что продемонстрировал.
— И как долго существует ваш бизнес? — спросил я.
— Лет семь-восемь, — ответил Рэдклифф. — Но он все разрастается и расширяется, особенно в последнее время.
— И каковы же причины этого расширения? — спросил я.
— Просто мы работаем на совесть, — ответил он. — И потом за последний год я смог сделать в бизнес значительные инвестиции.
— И наличием средств для этих инвестиций вы, судя по всему, обязаны успехам своего жеребца по кличке Перешеек? — спросил я.
— Да, — ответил он. — Именно так.
— Мистер Рэдклифф, — начал я, — некоторые из членов жюри присяжных не слишком разбираются в скачках. Так что, может, вы расскажете им о своем Перешейке поподробнее?
Я взглянул на судью. Он смотрел прямо на меня, приподняв кустистые брови, отчего они практически слились с пышным париком из конского волоса.
— Строго говоря, Перешеек уже не является моей лошадью, — ответил Роджер Рэдклифф. — В конце прошлого года его отправили на конезавод, и теперь акции на него принадлежат другим людям и организациям. Я сохранил лишь две акции из шестидесяти.
— Но во время его карьеры, то есть выступлений на скачках, именно вы являлись его владельцем, ведь так?
— Да, так. — Он улыбнулся каким-то своим приятным воспоминаниям. — И это я вывел и вырастил его. Мне принадлежала его мать, и родился он у нас в центре. И я решил оставить его у себя на какое-то время. И теперь рад, что поступил именно так.
— Значит, он успешно выступал на скачках? — спросил я.
— Да, весьма успешно, — ответил Рэдклифф. — Он выиграл чемпионат для двухлеток, а в 2007-м был назван Лошадью Года. Но особенно удачным был прошлый год. — Рэдклифф явно упивался собой и окончательно расслабился. — В мае он выиграл приз в две тысячи гиней на скачках в Ныомаркете, затем в июне — Дерби в Эпсоме и, наконец, в октябре прошлого года получил кубок «Классика породы» в Калифорнии. Так что, как видите, очень удачный выдался год. — И он широко улыбнулся присяжным. Многие из них ответили улыбками.
В зал заседаний на цыпочках вошла Никки, присела рядом с Элеонор.
— Все готово, — шепнула она мне в спину. Я обернулся к ней, наклонился.
— Хорошо, — шепнул я в ответ. — Глаз с двери не спускай. Я дам тебе сигнал. А теперь иди.
Она поднялась, поклонилась судье и тихо вышла.
— Мистер Мейсон, — сказал судья, — уверен, и мне, и присяжным страшно понравился этот маленький экскурс в историю коневодства. Но прошу вас придерживаться темы нашего заседания, иначе мне придется отпустить мистера Рэдклиффа к его многотрудным делам и обязанностям.
— Да, ваша честь, — покорно пробормотал я. Роджер Рэдклифф продолжал стоять с гордо поднятой головой. Он явно упивался моим смущением. Что ж, подумал я, пришло время стереть эту насмешливую ухмылку с его физиономии.
— Мистер Рэдклифф, — начал я, — мы уже слышали здесь, что вы едва знали жертву убийства. Но насколько хорошо вы знакомы с ответчиком, мистером Митчеллом?
— Ненамного лучше, чем с Барлоу, — ответил он. — Митчелл был чемпионом по скачкам с препятствиями среди профессионалов. Лично я никогда лошадей для стипль-чеза не разводил, но был немало о Митчеле наслышан. Может, и встречались несколько раз на всяких там мероприятиях. Сколько точно, не помню.
— Ну, а теперь о мисс Милли Барлоу, сестре Скота Барлоу. Вы ее знали?
От внимания моего не укрылось, как натянулась у него кожа в уголках глаз. Он занервничал.
— Нет, не думаю, — спокойно ответил Рэдклифф.
Первая ложь.
— Вы уверены? — продолжал настаивать я.
— Совершенно уверен.
— Она хирург-ветеринар, специализировалась на приеме родов, — пояснил я. — И, к сожалению, умерла в прошлом июне. Ну, не припомнили?
— Слышал, что какая-то ветеринарша умерла прямо на вечеринке в прошлом году, — сказал он. — Это она была?
— Да, — ответил я. — Она. И в январе следователи пришли к выводу, что Милли Барлоу покончила с собой, сделав себе инъекцию анестезирующего средства под названием «тиопентал» на основе барбитуратов.
— Прискорбно слышать, — невозмутимо заметил он. — Однако не вижу никакой связи…
— Мистер Рэдклифф, — перебил я его, игнорируя эту ремарку, — у вас был роман с Милли Барлоу?
— Нет, не было! — почти прокричал он. — Да как вы только посмели предположить такое?..
Он покосился на жену Дебору. Она вошла в зал заседаний вместе с ним и теперь сидела за спиной у мистера и миссис Барлоу. Я тоже обернулся, но выражения ее лица не разобрал.
— Мистер Рэдклифф, вы присутствовали на вечеринке, во время которой умерла мисс Барлоу?
