– Не порите чепухи, Максим Валерьевич, – перебил его напарник. – Он просто хочет ухватить кусок побольше. Ему плевать и на Соломона с семьей, и на Еву, которую ждет электрический стул. Он хочет золота и пойдет на все, чтобы не уехать пустым. Скоро прилетит эта неугомонная журналистка, и снова начнут стрелять. Ее попытаются убить, это ясно как божий день. Разумеется, наследницу тоже. Я разговаривал с Надеждой Сергеевной. Это просто Гитлер в юбке. Не даст она дочери власти. А вот наследницу увидеть, увы, не удалось. Представляю, какая сейчас у нее в голове путаница. Двадцать лет жить спокойно и вдруг узнать, что ты – дочь великого авантюриста и будешь владелицей золотоносной долины и счета в банке. Мне жаль девочку. Ее тоже убить хотели, и наверняка на этом не остановятся. Золото… – Он покрутил головой. – Как только поняли его цену, так начали убивать и будут убивать. Наступит ли время, когда не будут убивать из-за денег и не станут воровать? Думаю, такого никогда не будет. Зависть, куда она денется? Она-то и толкает на преступление. К тому же деньги – это власть. А здесь большущие деньги. Темнеть начинает, вполне могут появиться и бандиты, пора уходить.
Благовещенск
– Точно говорю, – кивнул на двухэтажный особняк мужчина лет сорока пяти. – Там трое и пес. Не на привязи. Здоровенный волкодав. Тех, кто в доме, знает, а других атакует сходу.
– На каком этаже он? – спросил рыжеволосый верзила.
– На втором. Два крайних окна слева. Баба постоянно с ним.
– Ночью кто-то дежурит? – спросил коротко стриженный мужчина.
– Пес лает так, что и мертвого поднимет. Сразу говорю, заходить в дом – гроб заказывать. Эта троица – парни натасканные. Сам видел, как один из них кирпич кулаком колол. Кстати, у бабы в комнате двустволка. Охотничий билет есть.
– Держи, – сунул ему конверт рыжий. – И не шепни кому-нибудь, – усмехнулся он.
Москва
Мужчина в спортивном костюме накрыл маскировочной сеткой мотоцикл, взял винтовку Подойдя к приставленной к дереву лестнице, полез вверх. Лег на закрепленные на ветвях две доски. Прижав приклад к плечу, прицелился. Увидев такси «Волга», поймал в прицел водителя, плавно перевел на пассажира.
– Сидит сзади, дам зажигательным по баку, – прошептал он.
– Самолет приземлился, – сказал в закрепленный на лацкане пиджака микрофон Филипп. – Повторяю, перехватываете ее у выхода, в машину и увозите. – Да успокойся ты, Филя, – услышал он. – Все будет, как надо.
– Фээсбэшники тут, – сообщили Антонову. – Около выхода. – Отлично, – кивнул он. – Встречайте, где уговорились, и сразу отдайте записку. И телефон не забудьте.
– Вот я и на родине, – улыбнулась спустившаяся по трапу Ирина.
– Она прилетела, – получила информацию по сотовому Надежда.
– Надеюсь, не доедет?
– Троих точно не пройдет, – усмехнулся звонивший. – В аэропорту – раз, по дороге – два и у дома – три. Так что готовь бабки, Антонова.
– Ты ее узнал? – тихо спросил Горец.
– Да, – коротко бросил невысокий бледный парень. – Она труп.
– Удачи тебе.
Горец быстро пошел к выходу. Бледный, держа левую руку в кармане кожаного пиджака, неторопливо двинулся навстречу пассажирам.
Миновав паспортный контроль, Тумина едва успела сделать несколько шагов, как услышала за спиной:
– Славин, старший лейтенант уголовного розыска. Вам записка и телефон, звоните Марецкому. А здесь билет. Самолет через три часа из Домодедова. Вас доставят в аэропорт на вертолете. Позвоните и…
– Умри, сучка! – раздался истошный крик.
Славин, перехватив руку с ножом, завернул ее бандиту за спину и коленом ударил его в живот. Подскочили двое, на руках нападавшего защелкнулись наручники.
– Звоните Марецкому, – повторил Славин. – И поскорее.
– Где вертолет? – спросила Тумина. – Позвоню позже.
– Да быстрее вы! – поторопил их человек в летной форме.
– Где она? – растерянно пробормотал Филипп. – Что за чертовщина. – И сам побежал к выходу.
– Не выходила, – сообщили ему в трех местах наблюдавшие.
– Не было ее, точно не было, – подошел к нему тот, что ждал у выхода.
– А это вам просил отдать Левин, – протянул Туминой конверт и тетрадь летчик, встретивший ее и Славина в аэропорту Домодедово.
– Спасибо, – улыбнулась Ира. – Сама я бы не смогла…
– Это вам спасибо. Отдельное спасибочки за коньяк, – подмигнул летчик, – и, конечно, за репортаж год назад. Если бы не ваши фотографии и статья, нас бы посадили или по крайней мере летать не дали.
– А что там было? – поинтересовался Славин.
– До нас три украинца в лоскуты пьяные докопались.
И в мать, и в бога, в общем, оккупанты мы и слава Бандере. Еще и в морду нам полезли. Ну, разумеется, выдержать мы не могли, а нас потом обвинили. Мол, русские летчики спровоцировали драку в аэропорту Парижа. Хорошо, она с самого начала все снимала и записывала. В общем, спасибо, Ирина, – поклонился он.
Прощаясь, Славин сказал:
– В Магадане Марецкий вас встретит. И бога ради, кроме него, никому никаких звонков.
– Передайте это полковнику Антонову. – Тумина отдала ему тетрадь и конверт. – Он знает, что с этим делать.
– А действительно Вика – дочь Аляски? – не удержался от вопроса Славин.
– Да, – помолчав, вздохнула Ирина. И спросила: – Как Ольга Васильевна?
– Сегодня полковник забирает ее домой, – улыбнулся Славин.
– А врач?
– Она умерла через сутки.
– Я так и думала, – с грустью сказала Ирина.
– Ее нет, – докладывал по сотовому сидевший на заднем сиденье коренастый мужчина. – В общем… К машине с двух сторон подскочили люди в штатском и вытащили водителя. Коренастый успел выстрелить в живот открывшему дверь и получил пулю в лоб. Водителя застрелил подскочивший Филипп. Присев около упавшего, вложил ему в руку ТТ.
Снайпер, лежа на досках, посмотрел на часы. Недовольно вздохнув, через прицел продолжал рассматривать дорогу. Послышался хруст веток. Он успел взглянуть вниз и, получив две пули, рухнул на землю.
– Стрелок готов, – доложил стрелявший.
Москва
– Я ничего не понимаю, – недовольно говорил Феликс. – Ее просто нет. Моих людей в аэропорту убили. Снайпер молчит. В чем дело? Звони генералу Песковатскому, Даян.
– Не надо никому звонить, – остановил его Толин. – Вы просто выходите из игры.
Даян вопросительно взглянул на него.
– Я что-то не понял? – И метнулся за кресло.
Толин дважды выстрелил в Феликса. Даяну всадил пулю в голову парень с серьгой в ухе.
– Да черт с ними! – истерично прокричал в телефонную трубку Песковатский – отец. – Где эта чертова журналистка? Я уверен, она сумела привезти архив! Люди Шелимова молчат! Где Филипп?
Прозвучал вызов сотового.
– Да, – отозвался Песковатский.
– Нет ее, – услышал он резкий голос. – Черт знает, где она. Мы убрали конкурентов и снайпера, но Тумина исчезла! – орал Шелимов.
– Послушай, – едва сдерживаясь, процедил Песковатский, – ты взял это на себя и обязан убрать сучку.
– Да иди ты! – прорычал Шелимов. – Похоже, пора уматывать из России. Советую сделать это, пока нам всем Чечня не аукнулась.
Генерал услышал в трубке отбой.
– Это, в общем-то, не ко мне, – прочитав несколько листов и посмотрев фотографии, качнул головой Антонов. – Давай в ФСБ, – сказал он водителю. – Ольгу заберет из больницы Славин. Странно, насчет наследства тут нет ничего.
Отправив Тумину, Славин позвонил Марецкому.
– Все обошлось, так что встречай. Полковник сейчас в ФСБ. Молодец Тумина. Я лишь мельком глянул и то обалдел. Там такие люди…
– Ты, старлей, за Викой присматривай, – сказал Марецкий. – Кстати, что она решила, не знаешь?
– Да ничего, – ответил Славин. – Плачет, мать видеть не хочет. В общем, в полной растерянности.
– Брать всех, – катая желваки процедил генерал-лейтенант ФСБ. – И в одиночки, – добавил он.
– Надо, похоже, сваливать, – сквозь зубы процедил Филипп. – Но как эти бумаги попали к вам?
– Антонов привез, – сказал генерал, – но я тебе ничего не говорил.
– Конечно нет, – усмехнулся Филипп и отключил телефон. «Ну ладно, я вам устрою передачу наследства». – Давай собирай команду, – кивнул он стоявшему рядом верзиле. – Через час жду в Быково. Звони всем.
В кабинет вошли трое в штатском.
– Вы арестованы, генерал-лейтенант Шелимов.
– Да вы понимаете, кто перед вами, – вскочил он.
– Руки! – рявкнул один из вошедших. – Таких, как ты, я бы на месте стрелял.
– Молчит сынок, – прошептал бледный Песковатский. – Пожалуй, он еще может спастись, хотя и не из тех, кто просто будет прятаться. Убей эту шалаву, очень тебя прошу, сын.
Последнюю фразу он произнес достаточно громко, будто Филипп мог слышать его. Сев в кресло, он выдвинул ящик письменного стола, вытащил ТТ с дарственной надписью. Передернул затвор и поднес пистолет к виску. Закрыл глаза.
