- Вы, голубчик, правильно говорите: что-то неспокойно, трудно стали жить наши молодые. Любаша жаловалась мне, что между Мишей и отцом какой-то раздор пошел. Михаил стал пропадать перед Новым годом по целым дням. Будто что-то написал, пропечатать хочет… Нам, старикам, и не понять!
Она махнула рукой, вздохнула и ушла. А я стал раздумывать над поведением скрипача. Многие ли редакции газет и журналов могут заинтересоваться темой о новом грунте для скрипки? Не было ли его хождение со своей статьей маскировкой дальнейших операций с похищенными вещами?
Я сел сочинять письмо молодым Золотннцким. «Как же можно так поступать с больным стариком, - возмущался я. - Неужели нельзя было выбрать три минуты и написать хотя бы открытку? Даже если это был бы не отец, а много лет живущий за стеной сосед?» Я бранил Золотницких за то, что они ни разу не позвонили домой. В заключение призывал Любу повлиять на мужа и добиться, чтобы он написал письмо отцу…
В это время Вова проснулся, попросил пить, а потом почитать про зверей.
Я разыскал на этажерке книгу с яркими рисунками, полистал ее и начал читать про льва.
- Он кусачий? - спросил мальчишка.
- Да!
Я перевернул страниц пять и стал читать про серну.
- Она кусачая?
- Нет!
- Дядя, почитай сказку!
Я отыскал на этажерке сказки Пушкина, открыл книгу наугад.
Жил-был поп,
Толоконный лоб.
Пошел поп по базару Посмотреть кой-какого товару.
Навстречу ему Балда…
- А балда кусачая?
Тут, на мое счастье, вернулась из аптеки бабушка.
Днем я стал обзванивать по телефону разные редакции и объяснять, что скрипач Михаил Золотницкий уехал на гастроли и просил меня узнать, как обстоит дело с его статьей о грунте для скрипок. Но я запамятовал, в какой орган он ее сдал: кажется, в ваш… Наконец техническая секретарша журнала «Советская музыка» заявила, что статью скрипача они получили тридцатого декабря прошлого года. Она точно помнит - он ее принес в конце рабочего дня.
- Я еще спросила его, какое отношение он имеет к лауреату конкурса смычковых инструментов мастеру Золотницкому, - продолжала она. - Узнав, что это его отец, посоветовала попросить лауреата также поставить подпись под статьей. Он ответил, что тотчас поедет в мастерскую. Статью он сдал мне, у него осталась копия.
Я объяснил, что она находится у меня. И я, по просьбе автора, скоро отредактирую, сокращу ее и пришлю в редакцию.
Значит, скрипач был в редакции около шести часов вечера и, разумеется, не мог быть в мастерской после шести, иначе я видел бы его там. А позднее он был у приятеля, и Люба вызвала его по телефону домой. Если бы он по дороге все-таки заехал в мастерскую, то остановился бы перед опечатанной дверью.
Я подхожу к описанию последних событий в истории моих добровольных поисков.
Только теперь я понимаю, как трудно из множества противоречивых улик составить истинную картину сложного преступления.
На улице мороз разрумянил щеки прохожих пылающими маками. Девушка в белом халате продавала из плетеной корзинки горячие пирожки. Негры-студенты окружили ее, покупали румяные поджаристые, хрустящие пирожки; обжигая губы, ели их на ходу, пересмеивались.
В этот морозный день я поехал на дом к редакционной машинистке Алле, которую просил перепечатать выправленную мною статью скрипача.
Алла живет недалеко от студии научных фильмов. И, выйдя от нее, я решил зайти на студию и выяснить, как обстоят дела с кинопортретом мастера Золотницкого.
В кабинете Разумова я снова застал лишь одного беловолосого оператора Белкина. Облаченный в синий халат, он возился с кассетами. По его словам, Роман Осипович уехал обедать домой, к своей скрипачке, которая уже стала его женой. Говоря это, оператор с такой поспешностью расстегивал свой синий халат, что отлетела пуговица. Не обращая на это внимания, он снял его… нет, сорвал с себя, скомкал и сунул под чехол, в котором был какой-то съемочный прибор.
- Далеко едете? - спросил я.
- Гоняют с одного конца на другой…
- Начинаете новый фильм?
- Нет, добиваем «Кинопортрет».
- И завтра будете продолжать?
- Завтра в павильоне жена Разумова будет записываться на звукопленку. Будет играть на своей новой скрипке в сопровождении оркестра.
- Стало быть, Роман Осипович все-таки достал инструмент! Хороший?
- Клёвая штука! - проговорил оператор с восхищением.
Он поднял два аппарата в чехлах, понес их к выходу.
Я пошел вслед. У ворот его ждал автомобиль. Белкин поставил вещи в кузов, попрощался со мной и отправился за остальными. Я было двинулся дальше, но подумал: «Не довезет ли меня оператор до станции метро?» Спросил девушку-шофера, в какую сторону они едут. Оказалось, что отправляются в мастерскую Золотницкого. Я удивился - ведь она еще опечатана, а старик в санатории! Девушка объяснила, что приказано заснять флигель, где помещается мастерская.
Я зашагал к метро, недоумевая, почему Белкин не сказал мне, что именно собирается снимать. Потом вспомнил, с какой быстротой он сорвал с себя синий халат и остался в коричневом комбинезоне. Возможно, халат только что выдали и он примерял его? Да, но почему мое появление заставило его так нервно снять халат? Тут что-то неладно! И тотчас в памяти всплыли его слова о купленной Разумовым скрипке: «Клёвая штука». А в прошлый раз, подчеркивая напористый характер кинорежиссера, назвал его: «Молоток!»
Вдруг слова «синий халат», промелькнувшие в голове, поразили меня.
- Постой, постой! - громко воскликнул я и, подняв голову, увидел, что еду в вагоне метро, а пассажиры с удивлением поглядывают на меня.
Я сошел на следующей станции и отправился в обратную сторону. Снова придя на киностудию, я узнал адрес Разумова и помчался к нему на такси.
Дверь открыла красивая женщина. Ей было лет сорок, но изящное светлое платье и заколотые светло-зеленым гребнем черные волосы молодили ее.
Она ввела меня в обставленную полированной мебелью комнату, пододвинула сверкающий палевым глянцем стул и отрекомендовалась:
- Разумова Екатерина Семеновна.
Мы разговорились. Моя собеседница удивилась, почему я вздумал писать о Золотницком.
- Будто для писателей и кинорежиссеров нет других тем! Вот мой Роман Осипович тоже мучается! Заодно и Михаила Золотницкого рекламируют. Есть же музыканты даровитее его!
Екатерина Семеновна начала бранить Андрея Яковлевича за вздорный характер, за то, что он подвел ее, не сделав к обещанному сроку новую скрипку. Но не было бы счастья, да несчастье помогло: Роман Осипович достал на время съемок из Государственной коллекции изумительного, премированного на конкурсе «Жаворонка». Она взяла лежащий на пианино футляр, раскрыла и вынула инструмент. Под ее смычком струны нежно запели «Мелодию» Глюка-Крейслера, и вокруг словно возникло прозрачное озеро, а в нем и над ним плыла янтарная луна…
Когда Екатерина Семеновна кончила играть, сзади меня раздались аплодисменты. Я обернулся и увидел Разумова. Пока Екатерина Семеновна готовила чай, я увлек Романа Осиповича в уголок и сказал, что в очерке о Золотницком я якобы собираюсь упомянуть и людей, снимающих фильм о скрипичном мастере. Поэтому хочу узнать что-нибудь об операторе Белкине.
- Советую о нем ничего не писать! - произнес Разумов с раздражением.
- Почему?
- Белкин - дармоед, лоботряс! Три года назад его исключили из Института кинематографии за неуспеваемость и спекуляцию факультетской цветной кинопленкой. После этого его увольняли из трех мест за прогулы. Он подвизался в каких-то кустарных, ведомственных «кинокабинетах». Кто-то из наших видел его в гостинице «Украина» в компании явных фарцовщиков, крутящихся вокруг иностранцев. Чем он живет, шатаясь и не работая по пять-шесть месяцев, никому не известно.
- Почему же он в вашей группе?
- Потому что оператор Максим Леонтьевич Горохов, с которым я много лет работаю, в отпуску после болезни. А за Белкина просила его тетка - заслуженная артистка. Я взял его на должность ассистента оператора на месяц, для испытания, и сам не рад. Пока мирюсь - ведь все съемки уже сделаны Гороховым, остались незначительные досъемки. Но Белкин ничего толком не сделает, и за ним надо в оба смотреть. Вот сейчас поехал доснимать кадры для «Кинопортрета», а я приставил к нему нашего шофера Марусю Ларионову.
- Вам еще долго придется работать над «Кинопортретом»?
- Как вам сказать?.. Екатерину Семеновну нужно записать - ее игру на «Жаворонке». А в финале - Михаила Золотницкого, игру на «Родине».
- Но эта скрипка еще не готова.
- Вчера я был в санатории у Андрея Яковлевича. Он скоро вернется в Москву и обещал сейчас же собрать третий вариант «Родины». Я уверен, что теперь фильм будет!
