мы выехали из ворот тюрьмы — сербы свернули в проулок и остановились. Люди смотрели на бронетранспортер, снимали на телефоны — понятно, такой спектакль на улицах не каждый день увидишь…
Два человека поменялись местами. Я догадался, смотря из полицейской машины — Козлакиса переодели в сербскую форму и пересадили в бронетранспортер.
Умно…
Поехали на юг, в сторону Ниша по первой дороге. Пять машин — три машины полиции, броневик и бронетранспортер. По пути свернули на второстепенную дорогу и, проехав по ней какое-то время, доехали (сербы говорят, дошли) до какой-то военной базы. Там выделялся огромный хвостовой плавник С130 с греческими опознавательными знаками.
Быстро перевели Козлакиса в самолет, а все остальные задержались — надо было оформить все документы по выдаче.
Вместе с полицейскими — из Греции прилетела группа жандармов, охранять Козлакиса. Но они меня не интересовали — меня интересовал Димитрис. Пока оформлялись документы, мы отошли в сторону…
— А ты теперь герой, как я погляжу — усмехнулся Димитрис
— Это что — и у вас показывали?
— Ага. То, что происходит в Боснии и Герцеговине нас сильно интересует. И ты понимаешь, почему…
Еще бы не понимать.
— Как у вас дела?
— Нормально! — Димитрис показал большой палец
— А подробнее?
— Ты был прав. Мы начали брать людей в красных ветровках — и кого только не попалось. Один тип раскололся — на нем обвинение в тяжких телесных висит. Не тогда — они на матче драку устроили с тяжелыми последствиями.
— Что он сказал?
— Что сказал? Сказал, что некий тип с бородой и с адвокатской лицензией отломил ему восемьдесят тонн налом за то, что он в нужный момент выведет болел на улицы. И пообещал отмазать бесплатно, в случае, если кто-то загремит всерьез.
— Козлакис?
— Пока нет. Вот опознание проведем — будет Козлакис.
Все правильно.
— Он назвал конкретную дату? Когда надо выходить?
— Нет, но он сказал, что они и сами поймут, когда надо будет выходить. Как только произошла та бойня, они все поняли.
Косвенно — но все же улика. Слабая — получается, Козлакис знал, что что-то должно произойти, но не знал что именно и когда. Значит, ему доверяют меньше, чем я думал.
— А что насчет того обстрела в Албании?
— Шиптары отказываются сотрудничать.
— Вообще?
— Да, хотя есть данные, что они сильно ищут тех, кто это сделал. Им позволено немного больше чем нам, они же молодая демократия
Димитрис сказал это с нескрываемой злостью
— Были еще обстрелы пограничников.
— Кто то продолжает провоцировать.
— Вряд ли… — Димитрис смотрел на небо, яркое и голубое — ты видел, как ведут себя собаки?
…
— Они могут молчать. Но стоит одной залаять — так тут же начинают лаять все собаки, которые слышат этот лай — одна, другая, третья. Они не могут не лаять, понимаешь?
…
— Так и тут.
От самолета закричали, чтобы мы поторапливались.
…
Спецрейс сел в гражданском аэропорту Салоник, нам даже не дали отдельную площадку — зарулили на обычную, как все. Около транспортника выстроились несколько машин полиции, и мне тогда уже бросилось в глаза — жандармы почему-то не едут с нами. Я спросил Димитриса об этом, он раздраженно отмахнулся
— Потом…
— Нет, а все-таки — не отставал я — что происходит?
— Бардак, то и происходит!
…
— Местные копы написали жалобу на действия жандармерии, явно под диктовку. Командование жандармерии в ответ встало на дыбы — сами разбирайтесь со своим дерьмом. Их отзывают на охрану аэропорта. Тут вчера на стоянке анархисты подожгли машины…
Господи, как же все знакомо, а? Казалось бы, где Греция, где мы. А вот — гляди. Одно и тоже. И вроде даже не славяне…
— Ты едешь?
— Да…
…
Проскочили КП на выезде из аэропорта, на трассе сразу прибавили скорость…
Едва только отъехали от аэропорта — цивилизация закончилась и пошла деревенская глушь, которую смягчали только красивые балканские пейзажи, да белая каменная застройка— у нас провинция вся выстроена из дерева, но тут столько дерева нет. В остальном же… машины старые, часто еще и битые. Дорога получше, чем у нас в провинции — но до немецких и даже до польских не дотягивает. Дома в основном сельские, даже поленницы дров есть — дровами топят.
Шли под сто пятьдесят, но тут стали притормаживать — разворот впереди…
— Димитрис, а сколько тут жилье стоит? — спросил я, смотря в окно.
— Какое?
— Ну как вон к примеру в том доме.
— Ну, квартирка метров восемьдесят… ну, тут не море… скажем, за сто, сто тридцать. А что? Купить хочешь?
— Почему бы и нет?
— Это дело хорошее…
Это и были последние слова… которые мы сказали друг другу.
Мы выехали на транспортную развязку — кольцо. Нам надо было повернуть на двести семьдесят градусов, чтобы встать на дорогу в аэропорт — в самих Афинах нет аэропорта, ехать до него далеко, а мы еще выбрали кружной путь, понадеявшись таким образом запутать след. Наша машина шла третьей, Козлакис был во второй с полицейскими. Машины встали на кольцо, пейзаж был… сельский совершенно, яркое солнце. Мы заходили на кольцо, я обратил внимание — справа длинный ряд поленниц. Удивился — вот ничего себе, они тут дровами топят. А дальше — был отворот к какому-то жилому комплексу аппартаментов, трехэтажному. Я увидел движение за поленницей. Понял — там человек. Потом мой взгляд метнулся дальше… машины еще снизили скорость. Я увидел, как от жилого комплекса, под горку на нас идет огромный самосвал с синей кабиной… и все понял.
— Засада!
Но греки не понимали русского, а тем более водитель. К тому же водитель был неопытным и долбанул по тормозам. Те, кто прошел Чечню или Дагестан — при слове «засада» что есть дури давят на газ. Этот — по тормозам…
Огромный самосвал — на полной скорости снес головную Шкоду дорожной полиции, которая шла с включенной мигалкой и без сирены, и остановился в дыму и грохоте сминаемого железа. В кузове — показались автоматчики…
Но прежде чем автоматные очереди прошлись по конвою — я открыл дверь и вывалился из машины. И у меня был пистолет — его мне дали сербы и «забыли» забрать, а так как я летел спецрейсом, то и контроля не было. И пистолет остался у меня …
…
В перестрелке есть одно правило — если стреляют, сначала найди укрытие, потом стреляй в ответ. Если тебя замочат на первых же секундах, ловить будет нечего. Потому я первым делом выбросился из машины и покатился в сторону поленницы —
