— Сейчас калитку отопру, — пообещал голос, — тут справа-на.
Присмотревшись, Андрей обнаружил в нескольких метрах от ворот калитку с надежной бронедверью. Дверь открылась, явив Андрею пожилого толстяка в замызганной тельняшке и спортивных штанах с оборванными штрипками. Исключительно широкое туловище громоздилось на ногах, казавшихся непропорционально короткими.
— На поселение — к кастелянше-на, — мужик поковырял спичкой в зубах.
— Так веди, Нахимов-на, — Бандура хлопнул его по плечу. Тот заворчал что-то, и они неспешно тронулись уютными тенистыми аллеями. Андрей потянул носом — от поводыря несло, как от пивной бочки.
«Добряче ты, дядя, нализался. Все в трудах, все в заботах, видать».
«На…»
Андрей обратил внимание, что домики на базе — сплошь фанерные.
Кое в каких лачугах гордо горели электролампы, но большинство стояло темными, сохраняя девственную неприкосновенность.
— Не густо у вас с клиентами… — присвистнул Андрей, загодя подготавливая почву для торга.
— Через пару недель и яблоку негде будет упасть, — важно пообещала пивная бочка.
Дом кастелянши оказался сложенным из добротного красного кирпича. В сравнении с ним все прочие домики базы, за исключением разве что железобетонного общественного туалета, выглядели жалкими времянками. Каковыми, в сущности, и были, на самом деле.
Кастелянша — вульгарная крашенная толстуха лет сорока пяти, встретила Андрея с прохладцей.
«Зеленоват ты, да и одет больно несерьезно», — читалось на ее некрасивом лице.
«Ты, курва тупая, еще машину мою не видела», — усмехнулся Андрей и в целях потепления климата полез за пухлым бумажником.
* * *
— Не прошло и года, — Кристина при виде Андрея нетерпеливо заерзала на сиденье, — Я уже задницы не чувствую.
— Я тебе помассирую, — пообещал Бандура, проворачивая ключ в зажигании, — Вот только Нахимов ворота откроет…
— Договорился?
— Еще как. Считай, дело в шляпе. Комната с балконом на море.
— Круто.
— По десять баксов с носа. В сутки, естественно.
— Просто даром, — съязвила Кристина. Андрей ухмыльнулся:
— Между прочим, наши сутки начались сегодня в двенадцать часов дня.
— Щедро.
— Ага. Минимальный срок — три дня. Так что шестьдесят баксов я уже отстегнул.
— Замечательно, — Кристина изобразила на лице кислую улыбочку.
— За красивую жизнь надо платить, — произнес Андрей рассудительно.
— И что прилагается в комплекте к красивой жизни?
— Полный фарш. Сауна с бассейном. Шампанское в ведерках со льдом, — Бандура поднял обе руки и начал загибать пальцы, — Сто пятьдесят спутниковых телеканалов, японка массажистка мне и два мулата тебе. У этих, правда, почасовка.
— Я млею.
— Вот. Плюс четыре стены с балконом, как я уже сказал. Плюс две простыни, два пододеяльника. Две наволочки. Чайник. Два стакана, две ложки…
— Я возбуждена, — протянула Кристина без энтузиазма.
— Сто баксов в залог я уже отдал, так что попрошу стаканами в стены не швыряться, в постели не курить и пепел на подушки не стряхивать.
Прямо «Золотые Пески»…[75]
— Ах да, — Андрей щелкнул пальцами, — еще эмалированный тазик и электроплита. Одноконфорочная. За аренду плиты отдельные пять баксов в сутки.
— Чудненько…
— Знал, что тебе понравится.
— А зачем тазик? — спросила Кристина подозрительно.
— Ну как же, мадам? — Бандура замешкался, — носки простирнуть. Еще чего, из бельишка. И потом, если ты на угловую ванную рассчитываешь …
Кристина скривилась:
— Значит, и с мулатами неувязочка?..
— Зато я с удовольствием потру тебе спинку, бодро заверил Андрей, — причем даром.
— Я завожусь…
— По тебе не скажешь.
— Умело скрываю.
— А мне говорили, будто с милым рай и в шалаше, — Андрей весело глянул в унылое лицо Кристины.
— Андрюшенька. Ты же уже взрослый мальчик. В твоем возрасте стыдно во всякую чепуху верить.
— Да?
— Что может быть романтичнее сцены омовения в тазике…
— Еще есть душ — только вода холодная.
— Поверить не могу. Как нам повезло… И чего же еще мы ждем?
— Не чего, а кого, — поправил Андрей. — Мы ожидаем того пьяного гамадрила, который мне открыл калитку. Он ключи от ворот искать ушел. О!..
За воротами металл громко звякнул об металл. Тяжелые створки дрогнули и медленно подались в разные стороны.
— Слава Богу, — выдохнул Андрей, — Я уж опасался, что он по дороге в какой-нибудь куст дрыхнуть завалится.
— Ну и туловище, — восхищенно пробормотала Кристина, с интересом наблюдая за объявившейся в свете фар широченной коротконогой фигурой.
— Туловище, — Бандура захихикал, — между прочим, не кто-нибудь, а супруг хозяйки. Как я понял, он при начальнице-жене «старшим куда пошлют» промышляет.
— Симпатяга…
— Давай — заезжай! — покачнувшись, гавкнуло Туловище.
— Ты еще хозяйку не видела, — Андрей отпустил сцепление.
— Сладкая парочка?
— Не то слово. Лярва крашеная. Ужас. Проститутка старая.
— Да? Ты потому у нее битый час торчал?
— Извините, мадам, — Андрей протестующе замахал руками, — но жирные старые мегеры отчего-то не в моем вкусе.
Сверкнув глазами, Кристина расправила плечи и втянула живот, — ню-ню.
— И не по карману она мне, судя по их расценкам.
«Ягуар» проехал тенистую аллею, и, преодолев крутой подъем, взобрался на площадку, величиной с теннисный корт. По обеим сторонам были натыканы фанерные домики для отдыхающих.
— Наш — двухэтажный, — Андрей ткнул пальцем влево. — Балкон с той стороны. Сразу за домом обрыв. И море, далеко внизу.
— А чья это машина? — Кристина показала на стоящую перед домиком серебристую «Альфа Ромео».
— «33-я Альфа»… ничего тачка, но металл голимый. Ржавеет черт его знает как. Видишь, ржавчину даже в темноте видно.
Но разглядывать машину Кристина не стала — вопросы коррозии металлов, как и все прочие, связанные с эксплуатацией автомобилей, ее отчего-то занимали слабо.
— А чего мы опять дожидаемся?
— Не чего, а кого. Твоего друга — Туловища. Он мне еще ключей не отдал. И белья, кстати.
— А с собой от ворот его нельзя было захватить?
— Ага. Вот еще. Спешу и падаю. Уродов разных в машине катать? Стану я салон этой образиной жирной паскудить. Не такси. Пускай ножками прогуляется. За наши деньги, тем более.
Кристина посмотрела на коттедж. Окна и первого, и второго этажей были темны и безжизненны.
— «Ласточкино гнездо», — фыркнула Кристина, подозрительно принюхиваясь. — Туалет, как я понимаю, на улице?
— Совстандарт, — кивнул Андрей. — Перегородки без дверей, вместо унитазов — дырки. Я уже опробовал. Красота. Сидишь, покуриваешь, а задницу воздушные потоки вентилируют.
— Не возбуждай.
— А я про биде, помнится, ничего такого не говорил.
— Ну и вонища…
— Мадам, вы испорчены поездками за границу. Нашему гражданину — покажите, где море, и в какую сторону столовка — и он ваш.
— Ну и вонища, — с чувством повторила Кристина.
— Если, по-вашему, это вонища, то что бы вы в конце августа пропели? — заплетающимся языком пробурчало Туловище, неожиданно появляясь из кустов. Видимо, оно сократило путь какими-то одному ему ведомыми тропами, а по дороге еще и подкрепилось. Руки Туловища были заняты стопкой белья, поверх стопки стоял таз, в тазу красовался чайник.
— Подержи-ка.
Андрей перехватил ношу, Туловище полезло в карман за ключом.
— Пошли.
В комнату второго этажа вела хлипкая на вид лестница, пристроенная к внешней стене коттеджа. Лестница переходила в огороженную перилами площадку. Они втроем взобрались наверх. Дерево страдальчески стонало под их весом.
— Не обрушится? — с некоторой тревогой спросил Андрей.
Туловище отомкнуло дверь и зажгло свет в комнате.
— Вот, — буркнуло оно, обдав Кристину перегаром. Она поморщилась, отшатнувшись подальше.
Комната оказалась такого размера, чтобы впритык уместить две односпальные кровати, пару стульев, наводящих на мысль о долгой службе в каком-то совнархозе хрущевской поры, и одну перекособоченную тумбочку. Правда, на окне висели явно новенькая тюлевая занавесь и чистые занавески, размалеванные веселенькими цветочками.
— Миленько, — сказал Андрей.
— Комната под нами занята? — поинтересовалась Кристина. Туловище в ответ что-то невнятно пробурчало.
— Тут… понимаешь ли… такой… пора его того, коленом. По мягкому месту. Считай, — нету никого.
Андрей одернул занавесь, открыл дверь на балкон. По небу ползли черные, казавшиеся пропитанными тушью облака. Из-за них без особого успеха пробивалась луна. Кое-где сверкали звезды.
