Ноги сами собой остановились.
«Что связывает Степу с Ларисой? Знали ли они друг друга до приезда сюда – ведь они все из одного города: и Мокшанские, и Васнецовы, и Малин… А если знали? Если Ларису и Степана связывают некие общие интересы? Личные или деловые, какие?»
Широков вспомнил взгляд, которым Малин смотрел на свою «подругу» Овечкину.
«Влюбленные так не смотрят… Так разглядывают… надоевшую вещь, обузу, препятствие, с которым вынуждены мириться, вопреки своей воле!– Станислав потер лоб и прикусил верхнюю губу, по-настоящему пораженный своим открытием. – Значит, отношения Малина с Овечкиной только ширма! Догадывается ли об этом Лина? Если – да, то что за игру здесь затеяли? Опять вопросы…»
Воркование рядом давно уже стихло, и теперь парень с девушкой недовольно рассматривали застывшего, как столб, незнакомца, явно, по их мнению, лишнего в данный момент. Наконец, Широков поднял голову, подмигнул влюбленным, вызвав выражение удивления на их лицах, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, направился назад к санаторским воротам.
Внутри киоска горел свет, а сухонький старичок с редким одуванчиков волос на макушке внимательно изучал развернутую на вытянутых руках газету. Он недовольно взглянул поверх очков на стукнувшего в окошко Станислава, нехотя приоткрыл форточку над прилавком и чуть подался вперед. При виде удостоверения вахтер вскинул брови и молча кивнул в сторону боковой двери. Также молча он указал вошедшему на свободную табуретку, затем аккуратно сложил газету и скрестил руки на груди.
– Не вы работали в субботу вечером? – спросил Станислав.
– Я… – голос у старика оказался высоким и скрипучим. – Утром в восемь заступил, а в воскресенье в восемь сменился…
– Помните, утром, незадолго до передачи смены, к вам подходили и интересовались насчет мужчины в серой шляпе, синем плаще и темных очках?
– Спрашивали… Парень молодой и женщина. А что, не надо было говорить? Они же, вроде, какие-то родственники!
– Почему же… Просто я хотел бы услышать от вас, по-возможности, слово в слово, что вы им в ответ сказали. И еще – постарайтесь припомнить тот вечер, мужчину… Представьте себе это снова во всех деталях.
Вахтер утвердительно кивнул, в выцветших глазах мелькнуло любопытство. Несомненно, он был заинтригован, чем же вызван интерес милиции к такому, малопримечательному, на его взгляд, эпизоду, но более задавать вопросов не стал, а откинулся на спинку стула и принялся добросовестно вспоминать разговор и события трехдневной давности.
– Я читал газету, когда заметил его вон там…– старик ткнул пальцем в окошко в направлении дальней створки ворот. – Мужчина, как мужчина… Разве что очки темные… Меня-то они и заинтересовали. Я сам, видишь, полузрячий. Оправу все новую ищу – их у нас теперь не найдешь. Приличных-то… А у него как раз подходящая была. Красивая… Прикидываю, словом, как бы она на мне смотрелась. Тут он и подходит.
– Чемодан у него был?
– Портфель… Большой такой – можно и чемоданом назвать. Вижу, спросить что-то хочет. Окошко приоткрыл… Он думал, у нас на вахте расписание есть поездов на Москву. Я ему ответил, что расписание только в административном корпусе… Он поблагодарил и сказал, что поедет прямо на вокзал, чтоб попасть на любой ближайший – срочное, мол, дело. Тут трамвай как раз из-за угла вырулил… Этот сразу на остановку побежал. Все… Я той дамочке так и рассказал, как тебе сейчас.
– Вы видели, как мужчина сел в трамвай?
– Как сел – не видел, врать не буду… Трамвай ведь остановку от меня закрыл. Да и не интересно мне было.
Широков немного помолчал, обдумывая следующий вопрос.
– В каком он был состоянии? Взволнован или спокоен?
Старик пожал плечами и почесал затылок.
– Не могу сказать… Голос у него какой-то простуженный был, а лицо не видать – очки, и воротник поднят.
– Время не запомнили?
– Отчего ж? – вахтер показал на старенький будильник на краю стола. – В аккурат восемь было, когда он про поезда спрашивал.
«Ничего нового, – посетовал про себя Широков. – Да и что можно было ожидать?»
Он поднялся, собираясь поблагодарить вахтера и уйти.
– Он что, преступник? – не выдержал тот.
– Преступник? Нет… Скорее наоборот… Потерпевший в какой-то степени.
– А-а-а…– разочарованно протянул старик.– Значит, было с чего хряпнуть.
– Хряпнуть? Вы хотите сказать, что он был… в нетрезвом виде?
– Вроде того, – не очень уверенно подтвердил вахтер и пояснил. – Запаха-то я не учуял, когда разговаривал, но бежал твой… потерпевший к трамваю, как алкаш из пивнушки…
– В смысле?
– Ноги заплетались… Раскачивался… А у того тротуара так и вовсе едва не упал…
– Но жене его об этом я не говорил, – добавил старик. – Не хотел волновать, что муж набрался ко всему прочему…
Широков озадаченно посмотрел на рассказчика: новость не вязалась со сложившимся в мозгу образом Мокшанского.
– Может, ему просто плохо было?– решил уточнить Станислав.
– А я не спорю, может, и плохо…
По всей видимости, больше ничего путного от старика ожидать не приходилось, поэтому Широков протянул руку и напоследок поинтересовался, давно ли тот здесь работает.
– Чего это, сынок, тебя моя жизнь волнует? – усмехнулся вахтер. – Ну, раз для дела, то я здесь всего второй год – к дочери на старости лет перебрался. Зарабатываю, вот, внукам на конфеты…
И он снова развернул газету.
Поужинал Широков пачкой печенья и минеральной водой под неодобрительное ворчание Вани. Чтобы умилостивить ревнителя санаторного режима, пришлось вкратце рассказать ему о своих похождениях и поделиться возникшими в связи с этим мыслями. Больше всего Медведева взволновал треугольник: Малин – Лина – Лариса. Сразу посыпавшиеся предположения совпадали с размышлениями Широкова, но, к сожалению, не содержали ничего нового, что позволило бы проникнуть в тайну взаимоотношений троицы. Поэтому Станислав бесцеремонно прекратил прения и попросил Ивана позвать Надю.
– Ты хочешь играть в открытую? – недоуменно спросил тот.
– Нет. Пока еще нет… Придумай что-нибудь! Пригласи, например, перекинуться в дурачка. У тебя же есть карты?
– Что ж, раз ты настаиваешь…
Медведев не спеша встал с кровати, всем своим видом стараясь показать, как ему безразлично полученное задание.
– Лицемер! – насмешливо воскликнул во след Широков.
Надя пришла вместе с Линой, что сначала спутало планы Широкова. Но после третьего кона державшиеся скованно игроки расслабились, и в комнате установилась атмосфера непринужденности, поддерживаемая удачными шутками Медведева, вдохновленного присутствием дам.
Оставшийся во второй раз дурачком Широков пустил пробный шар, сдавая карты:
– Говорят, Мокшанский – заядлый картежник?
Овечкина, похоже, искренне удивилась, широко раскрыв глаза, а Надя вздрогнула и с недоверием поинтересовалась:
– Почему вы его вдруг вспомнили?
– Не знаю…
Широков исподтишка посмотрел на женщин.
– Вам ходить, Надя!
– Не увиливайте от ответа, Стас! Это – неприлично!
– Извините… Просто подумалось, что Михаил Германович, в таком случае, мог бы оказаться интересным партнером!
– Не думаю: ваш уровень подготовки вряд ли способен вызвать интерес у кого-либо еще, кроме нас! – насмешливо заметила Надя, наблюдая, как Широков, в очередной раз не сумев отбиться, набрал полные руки пестрых прямоугольников.
– Тем более, возможность сыграть с Мокшанским вам уже не представится, – резюмировала Лина.
– Надо же, как неожиданно пришлось уехать… Оставить молодую красивую жену одну – редкое легкомыслие!– невозмутимо развивал тему Станислав.– Чего доброго, уведут… Или сама загуляет!
Он заметил, как порозовели Надины щеки – девушка явно поняла, в чей огород брошен камень. Зато Лина никак не прореагировала. Свою последнюю карту она успела подкинуть Ване и по-детски захлопала в ладоши, радуясь выходу из игры.
– Мне даже кажется, что у Ларисы уже кто-то есть! – не унимался Широков.
– Правда? И кто же это, скажите! – так искренне заинтересовалась Овечкина, что усомниться в ее полном неведении было трудно.
– Не думала, что вы – сплетник! – резко заявила Надя.
Ничего не понимающая Лина переводила удивленный взгляд с одного на другого из присутствующих. Тогда Реус бросила карты на стол и выскочила из комнаты, хлопнув дверью.
Лина растерянно посмотрела на Широкова и тихо произнесла:
– Мне тоже пора…
Мужчины вежливо встали.
– Возможно, я чего-то не понял, но разыгранная только что мизансцена выглядит отвратительно! – обронил Ваня сухо, когда они остались одни.
Станислав улыбнулся и потрепал товарища по плечу.
