— А на первой странице что? — спрашивает Роланд.
Я переворачиваю пару листов, он пробегает глазами по строчкам статьи о жене какого-то фермера, родившей рыбу, и восклицает:
— Чтоб мне провалиться!
— Гм… М-да…
Роланд выглядывает из окна, осматривает посетителей кабака и делает глоток пива.
— Чем планируешь заняться? — спрашиваю я.
— Служба пробации заставила меня пройти чертов курс «расширь свои возможности получения достойной работы» при колледже.
— А-а…
— Представь себе.
— И как тебе этот курс?
— Чушь собачья.
Я удивился бы, если бы Роланд сказал что-нибудь вроде «мне курс нравится, и девочки там обалденные», но ничего подобного я и не услышал.
Он смотрит на меня, медленно кивает и еще раз говорит:
— Хрень собачья.
Проходит еще немного времени.
— Сыграем партию в пул? — предлагает наконец Роланд. Я соглашаюсь, прикидывая, что в противном случае буду вынужден вынести еще полчаса подобной пытки.
— Давно ты вернулся? — еще раз спрашиваю я, складывая треугольником шары.
— В среду. Ага, в среду. Утром выпустили.
— Да? Классный для тебя был денек, верно?
— Угу.
— М-да, — бормочу я, разбивая треугольник.
Не понимаю, что происходит. Вот если бы вместо Роланда сюда пришел Олли, то с ним мы наверняка о многом поболтали бы, посмеялись, несмотря на то, что я намеревался прочитать газету. С Роландом все по-другому. Я чувствую какое-то напряжение, потому что долго с ним не общался, но сознаю, что должен порасспрашивать его о приключениях в тюрьме, сделать вид, будто рад его возвращению.
Но все это я уже проделывал, когда он вернулся в прошлый, и в позапрошлый, и в позапозапрошлый раз. Не думаю, что его нынешний рассказ был бы отличен от предыдущих, и, признаюсь, даже самый первый из них не особенно меня заинтересовал.
А если говорить начистоту, все дело в том, что мне до судьбы Роланда нет дела. Никакого. Абсолютно никакого.
Не сказал бы, что я нахожу его занудой или идиотом, он довольно нормальный парень. Просто я не могу заставить себя относиться к нему иначе, вот и все. Я рад, что его выпустили, что он вернулся в наш город, серьезно, искренне рад. Просто мне кажется, что если бы, допустим, сейчас кто-нибудь толкнул его, и кий проткнул бы ему сердце, я вряд ли сильно расстроился бы. По большому счету мне на Роланда наплевать. Ему на меня — скорее всего тоже.
Понимаете, весь фокус в том, что мы имели несчастье учиться в одной и той же школе, в одном классе и с самого детства, оказываясь один на один, общаемся именно таким образом. Так было, есть и будет всегда.
— В среду, говоришь? — спрашиваю я.
— Ага, в прошлую среду.
На протяжении нескольких минут мы играем молча, готовясь к каждому удару чересчур подолгу, как два придурка. Время от времени то он, то я нарушаем молчание возгласами «промазал», или «отлично», или «вот, черт!» и глупо друг другу улыбаемся.
Я подумываю, не поинтересоваться ли, как его арестовывали, но сию историю пару раз я уже слышал от приятелей, поэтому так ни о чем и не спрашиваю.
Вдруг я вспоминаю, что ни об одном аресте Роланда мне никогда не рассказывал он сам, постоянно кто-нибудь другой. Наверное, Роланд относится к той категории людей, о которых я люблю беседовать в их отсутствие. Я отмечаю про себя, что не отказался бы послушать о его приключениях от него самого, но тут же отказываюсь от затеи просить его поделиться со мной своими впечатлениями, решая, что так же забавно, как другие парни, о своем аресте он все равно не расскажет.
Роланд тоже грабитель, но далеко не лучший. Его арестовывали чаще, чем случаются вспышки венерических заболеваний в публичных домах. А все по одной-единственной причине — он беспросветный тупица. Попадался каждый раз только по собственной глупости и неосторожности.
Обворовывая дома, этот болван случайно ронял и оставлял в них то членский билет бильярдного клуба, то паспорт, то свидетельство о рождении или какие-то другие документы. Зачем он брал их с собой на дело, я никак не могу понять, честное слово, но в этом весь Роланд, что поделать. Тупица, я же говорю.
А однажды они с Парки перевернули весь дом вверх дном, потому что наткнулись на шкафчик, наполненный выпивкой, и черт знает из каких соображений решили прямо на месте набраться. Хозяева, наутро вернувшиеся из Девона, где они провели чудный уик-энд, обнаружили Парки, нализавшегося скотча и спящего в гостиной. Телек работал, переключенный на немецкий порноканал, холодильник был раскрыт, а на зажженной плите жарилось нечто, превратившееся в угольки.
Роланд отдыхал наверху, в кровати хозяйской спальни, укрывшись пуховым одеялом. Но наиболее сильное впечатление произвело на хозяев то, что он завалился спать прямо в ботинках, в которых, прежде чем забраться в дом через задние ворота, пробирался по лесу. Ошеломленные болваны вызвали полицию, те приехали и разбудили наших героев. Кто-то рассказывал мне, что после этого случая хозяйка наотрез отказалась спать в своей кровати, и ее в тот же день вывезли из дома.
Еще более странный случай произошел с Роландом, когда он решил поиграть в таран. Взяв тогда машину папочки и заехав за Парки, этот ненормальный направился в «Диксон», причем ключом своего старика не воспользовался, подумав, что если этот ключ, как обычно, выпадет у него из кармана, то все сразу поймут, кто причастен к делу. Папаша у него работает в одной крупной компании, его никто не заподозрил бы в совершении кражи, подозрение автоматически упало бы на Роланда.
Итак, Роланд завел тачку при помощи собственного ключа — у него их была целая огромная связка на здоровом кольце с язычком из выделанной кожи с надписью РОЛАНД, ПОТЕРЯЕШЬ ЭТУ ШТУКОВИНУ, БУДЕШЬ КРЕТИНОМ. Кольцо подарила ему какая-то подружка, с которой на тот момент он уже лет сто не встречался. Она написала на язычке именно эти слова, потому что Роланд вечно терял ключи. Помню, когда он впервые достал кольцо в кабаке, мы, прочитав пожелание, попадали со смеху.
В общем, до «Диксона» в тот день Роланд так и не доехал, решил вместо этого протаранить бетонную стену автобусного парка. Они с Парки врезались в стену и смылись, оставив в машине кольцо с ключами — для копов, папочки Роланда и всего света.
Но самым невероятным было, пожалуй, последнее его приключение. По крайней мере мне так кажется. Он и Зверь (на сей раз не Парки, Парки, наверное, осточертело попадать в обезьянник) вполне успешно обчистили какой-то дом — сработали чисто и оперативно, справились с работой минут за пять-шесть. Помимо телевизора, видака, микроволновки, драгоценностей и кое-чего еще Роланд прихватил с собой и пару видеокассет — я тоже нередко так поступаю. Одна из этих кассет была из расположенного в нашем районе пункта проката.
Короче, Роланд просматривает записанный на ней фильм — весьма неплохой, — берет ее вместе с теми кассетами, которые сам брал в прокате, возвращает и набирает каких-то других кассет. Несколько дней спустя в пункт проката заявляется хозяин того дома и начинает объяснять, что его, мол, обворовали, что наряду с другими вещами украли и кассету, которую он у них брал, что этим делом занимается полиция и так далее, и тому подобное. Работник проката смотрит в компьютер, полиция проверяет отснятый камерой видеонаблюдения материал, и Роланд в который раз отправляется в тюрягу. Зверя он не сдал, отбыл срок один.
— Есть! — кричит Роланд, когда я загоняю в лузу очередной шар.
— Черный — в центр, — говорю я и загоняю в центральную лузу еще один.
— Отлично играешь! — хвалит меня Роланд, протягивая руку. — Отлично. Да-а.
Он возвращает кий в подставку на стене и допивает пиво.
— Говоришь, до сих пор встречаешься с той пташкой?
— Ага, до сих пор.
— Гм-м… Классная штучка.
— Хм… Да… — отвечаю я.
— Ну ладно, мне пора идти. Надеюсь, как-нибудь еще встретимся, выпьем, поговорим.
— Конечно.
— Увидишь Олли, передавай от меня привет.
— Само собой.
— Ну, я пошел. — Роланд проверяет, на месте ли его бумажник, ключи и документы. — До скорого.
— Пока! Будь осторожнее.
— Ага. Счастливо!
Он выходит, машет мне с улицы рукой, я машу в ответ, заказываю еще пинту пива и углубляюсь в чтение газеты.
Спустя полчаса появляется Олли, мы болтаем с ним о том о сем, и я рассказываю, что виделся с Роландом.
— Значит, он уже вернулся?
— Да, в прошлую среду, — сообщаю я.
— И где теперь обитает?
— У своей подружки.
— Она приняла его? Ну и дела, черт возьми!
— Я тоже офигел, — говорю я, вспоминая тот момент, когда Роланд рассказал, что опять живет с подругой. — Просил передать тебе привет.
— Угу. И чем он теперь занимается? — спрашивает Олли.
— Проходит в колледже идиотский курс «научись за десять занятий заполучить работу за два с половиной фунта в час».
