Юный Джеймс Кегин[3] сформулировал бы все это намного лучше, подумал я. Эти же россказни звучали слишком глупо, чтобы быть правдой. Проведи я здесь остаток дня, единственная вещь, которой я смог бы научиться, — это цедить слова, произнося их уголком рта, как они. Я сунул пистолет в карман и направился к двери. Когда я проходил мимо, Луис Перини посмотрел на меня.
— Могу я получить свой пистолет обратно, мистер Холман? — очень вежливо спросил он.
— Нет, — отрезал я.
Он чуть улыбнулся:
— Может быть, вы положите его в почтовый ящик, а?
Идя к выходу, я встретил блондинку. У нее были яркие волосы цвета фальшивого золота, серое лицо и очень усталые глаза. Она была в ярко-голубой блузке и брючках из золотой парчи, таких узких, что казалось, они вот-вот треснут на ее заднице.
— Эй! — Она остановилась передо мной. — Вы не знаете, эти подонки Перини сейчас у себя в офисе?
— Я только что от них.
— Я доберусь до этого дерьма! — Она провела ребром ладони по горлу. — Я прижму их вместе с их ласковым агентом Хейскеллом!
— Я сказал бы, что у вас родилась неплохая идея.
— И если они не прибавят мне полсотни баксов в неделю, то могут свернуть этот проклятый контракт в трубочку и засунуть в свои узкие жопы.
— Мне кажется, вы выбрали подходящее время для разговора с братьями. — Я вынул пистолет Луиса из кармана и передал ей.
Она с опасением взяла его у меня.
— А это еще зачем, черт побери?
— Вы войдете в офис, направите на них пистолет и потребуете дополнительно пятьдесят баксов в неделю, иначе пообещайте снести им головы.
— А это настоящий пистолет?
— Настоящий, — заверил я ее. — Но все еще на предохранителе. Вот почему я был такой смелый и выхватил его у Луиса.
Я сел в машину, проехал несколько кварталов, потом остановился, чтобы наскоро перекусить. Когда я снова сел в машину, то подумал: чего это ради я так спешу? Насколько мне известно, мне некуда ехать и нечего делать. Я поехал домой. Мне захотелось искупаться, я надел плавки и направился к своему бассейну на заднем дворике. Фильтр и хлоратор работали исправно, можно было смело нырять. Я не спеша плавал, испытывая блаженство, пока не устал, потом растянулся возле бассейна и заснул. Когда я проснулся, было уже около пяти часов. Между лопатками и на спине кожа горела. Я вошел в дом, принял душ и приготовил себе порцию выпивки. Послав ее ко всем чертям, поднял телефонную трубку, набрал номер Бонетто и сказал человеку со скучным голосом, который мне ответил, кто я такой. Голос Бонетто раздался через несколько секунд:
— Хорошо, что вы позвонили, мистер Холман.
— Я говорил со своим клиентом.
— И?..
— Она по-прежнему хочет знать, что произошло с Самантой Пайк во время уик-энда.
— Значит, она желает, чтобы вы раскрыли связи между Пайк и Стиллмэном?
— Думаю, вы правы.
Последовало короткое молчание, которое длилось, может быть, секунд пять. Кажется, напряги я слух, узнал бы, что он думает.
— И вы намереваетесь выполнить это поручение?
— У меня и так мало клиентов, а скоро их совсем не будет.
— Я понимаю ваши проблемы, мистер Холман. А деньги не могли бы что-нибудь изменить?
— Нет, — ответил я.
— Только один звонок братьям Перини, и проблема будет решена. Вы никак не можете заставить ее менеджера изменить мнение?
— Она совершенно непреклонна.
— А есть какой-нибудь способ изменить ваше мнение, мистер Холман?
— Боюсь, что нет.
— Вот это жаль. — Он вздохнул. — Благодарю вас за звонок, мистер Холман.
Он положил трубку, и я услышал легкий щелчок. Я сделал то же самое и спустился на три марша лестницы вниз, где у меня была спальня и ванная. В верхнем ящике бюро лежал пистолет 38-го калибра в кобуре, я надел ее на пояс под куртку. Потом вернулся в гостиную, где меня ожидала уже приготовленная выпивка. Теперь наступало веселое время, я ожидал визита Эрла, Марти, а может быть, и обоих сразу. Я не спеша пил виски и думал, как хорошо было бы отдохнуть. Отлично было бы оказаться в Мехико, а в Европе и того лучше. Где угодно, только подальше от Лос-Анджелеса. Примерно через пятнадцать минут позвонили в дверь. Мне показалось, что они еще не могли доехать до моего дома, но кто знает, может быть, у них уже завелись реактивные автомобили? Я открыл дверь со всеми предосторожностями, держа руку на рукоятке моего тридцать восьмого.
— Хай! — Анджела Броутон нерешительно улыбалась мне. — Я рада, что вы все еще живы и все такое. Сожалею, что сбежала от вас прошлой ночью, но я очень нервничала, думая, что Эрл вернется сюда один, вы понимаете?
— Так, значит, у вас нет другого вызова? И вам не придется выкидывать ваши штучки за еще одну пару сотен баксов, не так ли?
— Так они вам все сказали. — Она медленно кивнула. — Я так и знала.
— А почему бы вам не войти?
Она прошла в гостиную, я начал готовить для нее спиртное. Анджела была в синей хлопчатобумажной рубашке и такой же мини-юбке. Когда она положила ногу на ногу, передо мной открылся чудный вид ее округлых бедер, покрытых загаром цвета меда.
— Я больше не делаю эти штучки за пару сотен баксов, — сказала она, когда я подал ей бокал. — Я покончила с этим шесть месяцев назад.
— После того, как Бенни Ленгэн вышвырнул вас из своего дома?
— У меня не было никакого выбора, пришлось кончить со всем этим. Когда вы работаете как девушка Бенни, то попытка стать свободным охотником грозит тем, что тебе испортят лицо.
— Поэтому вы и стали делать карьеру певицы?
— Верно. — Она осторожно отпила коктейль.
— Анджела… — сказал я. — Для такой паршивой лгуньи, как вы, есть только одно имя.
— Мне кажется, это скорее мое разыгравшееся воображение, — холодно ответила она. — То, что я пою, я это имела в виду.
— Бенни никогда не выбрасывал вас из своего дома, потому что, прежде всего, вы никогда у него не жили. Вы работали на него. А может быть, и сейчас все еще работаете?
— Я кончила все это шесть месяцев назад. Это была идея Бенни. Да ладно, черт с ним! Почему я не могу, в конце концов, сказать об этом? — Она сделала еще глоток. — Бенни не любил людей, которые меняли свои занятия. Если ты проститутка, то и оставайся проституткой и не лезь не в свое дело.
— В какое, например?
— Ну, продать немного наркотиков клиентам, которые по виду не прочь воспользоваться ими. Я ошиблась в отношении одного парня, и он настучал Бенни.
— Вы продавали наркотики для Арта Стиллмэна?
— Да. Это стало проблемой для Бенни, когда он узнал. Думаю, он был в доле с Артом. Но потом все же понял, что это слишком опасно для него. И для меня тоже опасно совмещать два ремесла. Он был почти добр ко мне, когда говорил об этом. Он сказал, что не верит, будто я перестану предлагать наркотики клиенту, хотя моя прямая обязанность — это только как следует удовлетворить его. Поэтому я больше не могу у него работать.
— Но вы все-таки продолжали ходить на эти приемы?
— Своеобразный способ слежки. Когда я у него в доме, он чувствует себя в безопасности, потому что может все время держать меня в поле зрения.
— И вы продолжали торговать наркотиками для Стиллмэна?
— Многие наркоманы считают более безопасным покупать зелье у девушек.
— А ваш телефонный звонок Трэйси Нэш? — спросил я. — Он был запланирован?
— Это была идея Арта. Он не стал мне объяснять детали, только сказал, что это важно.
— Но в то время, когда вы звонили, вы знали, что он уже мертв?
— Я догадывалась, что это было моим последним поручением. Кроме того, Саманта Пайк напакостила мне на последнем приеме у Бенни, и я подумала, что любая неприятность, которую я ей доставлю, будет для меня настоящим удовольствием!
— А что вы делали после того, как был убит Стиллмэн?
— Большей частью говорила с вами. Мы славно потрахались прошлой ночью, даже несмотря на то, что нас прервали. Хотите еще, прямо сейчас, Рик?
— Нет, — откровенно признался я.
Она посмотрела на меня поверх стакана:
— А я так надеялась.
— Кто убил Арта Стиллмэна?
— Не знаю, — устало ответила она. — Я все думала об этом, пока мои мозги чуть не расплавились. Арт был не в своей тарелке весь тот уик-энд. Все крутился, как навозная муха. Но так и не сказал, в чем дело.
— Виктор Бонетто советует мне забыть это дело. А вот мой клиент этого не хочет.
— Саманта Пайк?
— Нет, ее менеджер Трэйси Нэш.
— Эти два типа, которые приперлись прошлой ночью, они люди Виктора Бонетто, верно?
— Верно.
Она осторожно поставила стакан.
— Было очень приятно снова увидеть вас, Рик, в целости и сохранности. Думаю, мне пора идти.
— Вы боитесь?
— Вы чертовски правы, я на самом деле боюсь! — с жаром сказала она. — Не хочу и на десять ярдов приближаться к этому извращенцу с диким взглядом!
