Протасовская трескотня о его финансовых затруднениях заставила Андрея вспомнить о пяти тысячах долларов, переданных Протасову в Цюрюпинске. Судьба их была для Андрея загадкой. Или Протасов бессовестно врал — что очень походило на правду, или успел их где-то промотать — что ему вполне было по силам. Сам Протасов о деньгах не заикался, а Андрей не посмел спрашивать. Остальные пятнадцать штук, выданные Артемом Поришайло, перекочевали в дамскую сумочку Кристины еще на пути в Соколовку. Да так в ней и остались. Выходило, что Андрей их чуть ли не присвоил, хотя сам остался ни с чем.
Грубо говоря, съел под одеялом колбасу, которой, вообще-то, не было. Некая гадливость поселилась у него в мозгу. О том, что Кристина, такая чудесная, когда смотрит на тебя своими малахитовыми глазами, такая податливая и нежная, будто разогретый на огне воск, такая желанная, даже когда злится, что она… из-за денег… теперь скрывается от него?.. Эта мысль им даже не рассматривалась. Он изъял ее, как оставшуюся после войны мину, зарыл куда подальше, в лесу. В самом глухом и недоступном углу.
Протасов приволок откуда-то игровую приставку «Денди», подключил ее к атасовскому «Акаю» и коротал вечера, уничтожая злодеев на пару с непобедимым роботом-полицейским, безжалостно сажая трубку почти нового телевизора. Волына торчал рядом, зачарованно глядя на экран. Атасов сиживал на балконе, перелистывал «Марсианские истории» Эдгара Берроуза и размышляя о чем-то своем. Андрей фланировал между этими двумя полюсами, вздыхая о потерянной Кристине и, по привычке, выстраивая воздушные замки на зыбкой и ненадежной почве.
* * *
Надо сказать, что в эти дни Олег Петрович Правилов не сидел сложа руки. Он сторицей возвращал полученные группировкой удары. Поручений у Правилова хватало на всех, так что приятели мотались по городу и за его пределы, как угорелые.
И все-таки война за «наследство Ледового», как ее окрестил Атасов, наверняка бы завершилась разгромом группировки с самыми негативными последствиями для тех, кто восседал на ее верхушке и еще совсем недавно пользовался всеми вытекающими отсюда благами. От тюрьмы и сумы зарекаться не стоит, гласит проверенная поколениями поговорка, а чем выше залез, тем больнее впоследствии падать. Правилов, стиснув зубы, готовился испытать древнюю мудрость на себе.
Так бы наверняка и случилось, если б в схватку не включился Поришайло. Артем Павлович задействовал свои внушительные ресурсы. Обстановка немедленно улучшилась, и к концу июня стала почти стабильной. Кое-какие объекты пришлось отдать, некоторыми партнерами пожертвовать. Правилов сжимал кулаки, но Артема Павловича устраивало положение дел, и он смотрел вперед с оптимизмом.
— Ты, Олег, дальше носа своего джипа ни черта, гм, не видишь, — заявил Поришайло Правилову. — Привык, гм, на мир через триплекс пялиться. Нашел, гм, о чем жалеть — розница, гм. Три ларька, гм, уступил, и пару магазинов. Туфта, гм, для дураков.
Правилов уныло согласился — Поришайло за шиворот вытянул его из дерьма и, естественно, не для того, чтобы отпустить гулять на волю. Поводок, на котором Артем Павлович собирался держать Олега Петровича, был виден последнему невооруженным глазом и казался куда короче и крепче поводка Виктора Ледового. Так что никаких радужных надежд Олег Правилов конечно же не питал.
Мозги Артема Павловича были полны далеко идущими планами, в подготовку и воплощение которых он вскоре ушел с головой.
* * *
— Чуть, суки, не сгноили! — по-своему обрисовал обстановку Протасов. Они возвращались домой к Атасову. За окнами царил июль, в салоне пахло разогретым за день асфальтом, отработанными газами оккупировавших город автомобилей и чьими-то нестиранными носками.
Сидящий за рулем Атасов грешил на Вовчика Волыну, хотя обвинения держал при себе.
— Да, типа… Могло быть и хуже. Организованный отход на заранее подготовленные позиции, это вам не паническое бегство по принципу — у кого ноги длиннее, тот, типа, и везунчик.
— У Протасова самые длинные, — не долго думая, подытожил Андрей. — Слышь, Валерка. Ты б так и так выкрутился! Усекаешь? У тебя копыта длиннее наших.
Вовчик одобрительно заржал. Атасов с сомнением покачал головой.
— Это вряд ли, типа. Валера — слишком заманчивая мишень для снайпера. И разговаривать тихо не умеет.
— Ты не гони, не гони! Кто это, блин, не умеет?
— Протасов, ты покойник!
— Бандура! Задрал, в натуре!
— У Бандуры с шансами тоже, типа, не ахти, — продолжал между тем Атасов. — Чересчур он шебутной. Месяца не прошло, как перебрался в город, и поди ж ты, умудрился достать столько серьезных дядек, что захочешь, типа, не повторишь. Андрюшу первым делом угрохают — помяните мое слово.
Атасов весело улыбнулся.
— Завалят однозначно, — радостно согласился Протасов. — И тебя, Атасов, с ним прихлопнут. Ты много знаешь. Ты вообще, в натуре, сильно грамотный биток. Умные долго не живут. В лес тебя — и точка!
— Самый умный среди нас Армеец, — задумчиво отозвался Атасов. — Не знаю, типа как, только Эдик раньше всех нас сообразил, что возвращаться сюда не следует.
— У Армейца жопа такая, — энергично закивал Протасов. — Без базара. Чувствительная — мрак. Он еще сам не в курсе, а жопа уже разобралась во всем конкретно. И сигналы подает: «Эдик, бери ноги в руки и тикай, блин, дальше чем видишь…» Однозначно!
Атасов, улыбаясь, заехал во двор. Валера трепался дальше.
— Армейцу и мозги напрягать не надо — сиди, блин, в натуре, и слушай, что жопа докладывает. Однозначно говорю… О! О!! — радостно выкрикнул Протасов. — Вспомни говно — вот и оно!
Андрей сразу не разобрался, чего это Протасов вопит. Атасов остановился у парадного.
— Эдик, бляха! — вопил на весь двор Валера. — Твою мать, а?! Живой!! А мы думали, ты перекинулся!
Теперь и Андрей заметил Армейца, скромно устроившегося на скамейке у подъезда.
— Ну вылитый пенс после инсульта! — орал Протасов, первым выскакивая наружу. — Натуральный трудяга на заслуженном, бляха, отдыхе! Дружков для домино подобрал?!
Армеец смущенно улыбался. Выглядел он неплохо, даже слегка располнел.
— Харю, харю разъел! — напустился на него Валера. — Чистая куркульская ряха! Что, блин, домашние яйца со сметаной в жилу пошли, а, Армеец?!
— З-здравствуйте, ре-ребята.
— З-з-здравствуйте! — передразнил Протасов. — Да пока ты в селухе перекрывался, нас чудом только не перемочили. Да мы!..
Протасов продолжал вопить в том же духе еще минуты три, но по всему чувствовалось, что он до смерти рад появлению друга.
— Пошли наверх. — Атасов подтолкнул Эдика к парадному, — пока этот идиот весь двор не всполошил.
* * *
— Не сложилось, — сказал Эдик Бандуре, когда они остались одни. Атасов ушел курить на балкон, Протасов слинял к своей приставке, Волына последовал за ним. Эдик с Андреем прибирали на кухне.
— С-слишком мы разные. Хотя и живем на одной з-земле, но… по-понимаешь?
Андрей, истосковавшийся по Кристине, лишь тяжело вздохнул.
* * *
В июле наступило затишье.
— Оно, типа, и к лучшему, — сказал друзьям Атасов, собираясь отметить свой, тридцать седьмой по счету день рождения. — Тебе, Бандура, поручается главная, типа, задача — закупка и доставка спиртного в необходимом, типа, количестве. Правилов пускай себе психует, а нам перемирие на руку. Хоть вечер посидим спокойно. Выпьем, опять же…
— И похаваем, в натуре, — задвигал челюстями Протасов.
— Бандура, типа?..
— Я.
— Вовчика возьми в подмогу.
Волына затрусил к дверям.
— Мы с Армейцем хавчиком займемся! — пообещал Протасов горячо. — Давай, Эдик, бери свою тощую задницу и погнали.
* * *
Вечером собрались у Атасова. Именинник вышел в переднюю — принимать гостей и подарки. Собственно, все были свои. Эдик и Андрей составляли авангард, далее шел Валера, колонну замыкал Волына, по обыкновению зыркавший исподлобья по сторонам. Протасов с Бандурой немного замешкались в дверях. В руках Валерия была большая спортивная сумка, до поры до времени скрываемая им за спиной. Благо, места там хватало.
— С Днем Рождения, Са-са-саня.
Атасов пожал протянутую руку Армейца.
— Давайте, типа, к столу. Все, типа, давно накрыто. Мимо ходить больно.
Андрей отметил про себя, что именинник трезв, как стеклышко, вопреки стройным батареям бутылок на столе, большая часть которых просматривалась уже из коридора. Очень непохоже на Атасова. Хотя, безусловно, он скоро свое наверстает.
«День Рождения, — думал между тем Атасов, рассеянно принимая поздравления, — когда детство остается позади, сам по себе предполагает появление мыслей, как бы поточнее выразиться, резюмирующего, типа, характера. Стоит дойти до более-менее круглой даты, разум так и подмывает подвести, типа, итоги. И совершенно напрасно. Только своей головой не всегда покомандуешь. Волей-неволей весь этот мысленный хлам приходится вращать туда-сюда на трезвяк, порой не получая никакого удовольствия».
