Ознакомительная версия.
Гостья была миниатюрной кругленькой блондинкой — синеглазой и загорелой. И, как успел смутно отметить сквозь пивные пары Мещерский, — просто красавицей. Сколько в ней было изящества и обаяния!
Правда, красота ее была какой-то чересчур уж детской. Судя по тому, как она общалась с Юлией Медовниковой, они были ровесницами. Жене Базиса можно было дать лет двадцать восемь — тридцать. Гостья же выглядела гораздо моложе. Было в ее облике что-то, напоминающее школьницу предпоследнего класса. Кажется, заплети она свои золотистые волосы в две короткие тугие косички, укрась их бантиками, и тут же станет Красной Шапочкой из мультфильма.
Увидев эту же самую девушку во второй раз в автомастерской Базиса, Мещерский снова осознал, что видит перед собой очень милое и привлекательное существо. Но никаких чувств, никакого душевного подъема не испытал — феи, Дюймовочки и Красные Шапочки были не в его вкусе. А их маленький рост его просто раздражал. Однажды по совету Кати он пытался ухаживать за такой вот прелестной недомеркой, но, придя с ней к друзьям в гости и увидев себя со стороны в зеркале в прихожей, более никогда не повторял этих опытов.
На этот раз гостья приехала в «Пан Спортсмен» не одна, а со спутником, который выглядел старше ее почти вдвое и вдвое же был выше, шире и толще — крупный полный шатен с круглым, чуть тронутым оспой лицом и модной стрижкой. На вид ему было все сорок пять, а то и пятьдесят, но он тщательно следил за собой и молодился изо всех сил. Чего, например, стоил его костюм из денима — брюки в обтяг и короткая потертая курточка, так странно смотревшаяся на его квадратной фигуре, особенно в сочетании с автомобилем, на котором он приехал в автомастерскую.
Но авто это Мещерский увидел чуть погодя, а сначала ему бросилось в глаза то, как вежливо и подобострастно ведет себя с гостем Базис, уважительно величая его Григорием Петровичем. Они вышли из мастерской, видимо, Базис ему что-то там показывал, но в чем было дело, в тот момент Мещерский не понял. В беседу их он особо не вникал, так как был занят тем, что сначала вытаскивал из машины бесчувственного Дергачева, а затем снова запихивал его на заднее сиденье, потому что следом за мужчинами вышла и девушка, и нельзя же было оскорблять ее чувства видом этого голяка.
А когда они с Кравченко, извиняясь, чертыхаясь и пыхтя, все же затащили Дергачева под навес (Базис сбегал в дом и принес одеяло, прикрыть наготу), мужчина и девушка уже попрощались и укатили на новехоньком «Мерседесе» серебристо-стального цвета.
Вот тогда-то на вопрос Мещерского, что за любопытный тип с дочкой заглянули на огонек, Базис, с ухмылкой косясь на Дергачева, ответил, что первое впечатление обманчиво и что это, между прочим, не родственники, а влюбленные. Более того — счастливый жених и не менее счастливая невеста. Далее он сказал, что дело уже в шляпе, заявление в загсе, а время к свадьбе, что, по слухам, на Взморье арендован чуть ли не целый ресторан на первой линии пляжа.
По меркам Морского, это было верхом шика и удалого молодецкого разгула. И Мещерский не стал ничего более уточнять насчет малютки-невесты и пожилого жениха. В свою очередь, рассказал Базису свои новости — историю спасения самоубийцы, вскользь упомянув при этом фамилию Линка.
Базис слушал с живейшим интересом. Пару раз даже подходил к Дергачеву и щупал ему пульс, как больному. Потом сказал: «Да, дела. Никто от него такого не ждал, надо же». А потом сказал, что утро вечера мудренее и что он уложит Дергачева спать в одном из свободных номеров. "Завтра проспится, может, и не вспомнит ничего, — продолжил он. — Ну а если вспомнит… Надо же, никто не думал, что он это серьезно…
Михель-то что сказал? Ну Линк? Что его нельзя сейчас одного оставлять? Да уж, это точно… Но он лучше бы не нам это сказал, а своей сестренке внушил, что…
Ладно, делать нечего. Пусть побудет пока у меня. Юлька, конечно, разоряться начнет, но… В общем, я все с ней улажу. Кто, собственно, в этом доме хозяин, а?"
По лицу Базиса было в тот миг ясно: о Дергачеве и его сумасбродной натуре, толкнувшей его на колокольню, он знает гораздо больше, чем говорит. Но Мещерский не стал проявлять любопытство. Какая, собственно, им разница? Они приехали в Морское на пару недель отдыхать. И страсти, кипящие в сердцах и умах обитателей этой курортной глуши, не должны их ни в коем случае ни интересовать, ни касаться. И своих забот полно. К тому же Мещерский страшно переживал, что они оставили Катю одну на проезжей дороге. Когда же прошел час-другой и она не появилась, беспокойство перешло почти в панику.
Но все это было вчера, до дождя. А дождь, прошумев, омыв землю, унес с собой и все вчерашние тревоги и страхи. В пять утра, проснувшись и закурив в постели, Мещерский почувствовал себя совершенно другим человеком, однако…
Это убийство на пляже… Это чертово убийство. Что же там произошло? И надо же так случиться, что именно в этот момент там очутилась Катя — без Вадьки, без него, Мещерского, — маленькая, беззащитная Катя.
И как только он, Мещерский, позволил ей пойти пешком? Страшно даже подумать, но ведь на том месте на пляже вполне могла оказаться и…
Мещерскому стало жарко. Он сел, откинул одеяло.
Сна уже не было ни в одном глазу. Он встал и поплелся в ванную. Слава богу. Базис сумел осилить в «Спортсмене» вполне сносную современную сантехнику и даже горячую воду. После душа Мещерский подошел к окну и, подняв жалюзи, выглянул в окно. Небо почти совсем очистилось от туч, только на западе на горизонте маячила какая-то серая полоска. Солнце уже взошло, но над морем все еще висел бледный малахольный серпик убывающего месяца. Мещерский сладко потянулся — эх, утро-то какое, красотища! Рассеянный взгляд его упал на церковный шпиль, видный из-за остроконечных крыш, а затем на участок шоссе.
И вдруг он увидел на дороге какую-то темную фигуру.
Она быстро приближалась. Остановилась на углу соседнего дома, чуть помедлила, явно рассматривая фасад гостиницы и летнюю пустую террасу, и затем повернула к пристани, скрывшись за зелеными палисадниками.
Разглядеть незнакомца Мещерский не смог. Заметил лишь, что это был человек высокого роста со стремительной, энергичной походкой. Отчего-то сразу же вспомнился Линк. Может, это немец куда-то намылился спозаранку? Может, на рыбалку? Любопытный тип этот немец и, судя по реакции Базиса, в Морском совершенно в доску свой, хоть и иностранец. Однако нет, Линк худой и долговязый, а этот на шоссе крупный спортивный мужчина, вроде бы не похож на Линка.
Мещерский снова нетерпеливо глянул на часы. Господи боже, всего-то полшестого. Как же убить эти несколько часов до завтрака? И чтобы не было мучительно больно за бесцельно потерянное первое курортное утро, Мещерский решил сделать самое простое — пойти и тихонько стукнуть в дверь четырнадцатого номера. Разбудить Кравченко.
На темно-синей скатерти — желтые чашки, кофейник и сахарница. Все из толстого стекла, чтобы удобнее было мыть в посудомоечной машине. И скатерть тоже толстая, мягкая, из рубчатого хлопка. Душная скатерть. Как этот день за окном.
Катя провела по ткани ладонью, точно смахивая несуществующие крошки.
— Нет, ну а я что, знаю, как она там очутилась?!
Мне что, разорваться, что ли? Это ваша обязанность, Семен Семенович, убирать территорию. И возле мусорных баков, между прочим, тоже! Я не желаю, чтобы на моем дворе разная падаль валялась! Не хватало, чтобы нас санэпиднадзор штрафанул!
Резкий крикливый женский голос. Катя опасливо прислушалась. Вроде здешняя хозяйка разоряется.
Хозяйка гостиницы, трактирщица. Серега вчера сказал, что ее вроде бы Юлией зовут. Ну и голосок — наверное, на причале слышно. А ведь взглянешь на нее — прямо глаз не оторвешь. Очаровательнейшая девица.
И коса в руку толщиной. В Москве никто из девчонок косы не заплетает. Не модно. А здесь, Серега Мещерский вчера вечером в баре толковал, анклав. Государство в государстве. Свои обычаи, свои привычки, свой уклад жизни, своя мода. Недаром до Польши и Литвы рукой подать, а Пруссию помнит каждый валун у дороги. Ой, ну и голосок у этой барышни. Что же она так кричит с утра-то? А что к вечеру будет?
— Да откуда я знаю, куда эту падаль деть?! И, заройте ее на берегу, ну Семен Семеныч!
Падаль? Катя с подозрением посмотрела на желтый кофейник. Хозяйка гостиницы разорялась где-то за пределами дома. Катя чувствовала себя в «Пане Спортсмене» еще скованно, как и всякий новичок в незнакомом месте. Внутренний микроклимат гостиницы, как и расположение комнат, пришлось изучать уже утром. Вчера вечером было не до того.
В душе Катя была бесконечно благодарна Драгоценному В.А. за вчерашние посиделки в баре. Она там лепетала о своих злоключениях, описывала, как они наткнулись на труп на пляже. Кравченко вроде бы слушал внимательно — даже пиво отставил в сторону.
Ознакомительная версия.
