В полночь Бутову позвонил дежурный по управлению.
— Прошу прощения за поздний звонок, Виктор Павлович. Только что передали от Михеева, что ее наконец нашли… В больнице… Попала в аварию… Врачи говорят, что опасности для жизни нет, даже операции не потребуется, но побеседовать не удалось: медицина возражает.
Бутов поблагодарил дежурного, сказал, что в комитет приедет пораньше, и попросил поддерживать связь с больницей и областным управлением.
Итак, она никуда не сбежала. И что за авария? И авария ли? А таинственные игрушки? Бутов долго ворочался с боку на бок, пока не уснул. Но спать не пришлось. Рано утром снова позвонил дежурный. Михеев сообщил некоторые подробности, выявил ряд настораживающих обстоятельств, о которых доложит лично.
— Какие будут указания, товарищ полковник?
— Передайте Михееву, что я часа через полтора буду в комитете и жду подробного доклада. И еще одна просьба. Кто из оперативных сотрудников сейчас дежурит? Покровский? Отлично. Он в курсе дела. Познакомьте его с последними сообщениями Михеева.
Бутов принял душ, наспех позавтракал и вышел на улицу, тихую, влажную и еще немноголюдную в этот ранний час. Тучи рассеялись, только розовели редкие облака, и после недавнего дождя воздух был свеж и терпок.
Виктор Павлович любил природу. Особенно весной, в пору пробуждения всего живого. Какое это блаженство — ранним утром на даче, еще до восхода солнца пойти на речку: где-то засвистел скворец, зачирикали воробьи, потом прилетела зеленовато-желтая иволга… Увы, все его планы на первомайские дни рухнули. Что поделаешь — пустяковое, казалось бы, дело приняло серьезный оборот.
…В канун Первомая, когда Бутов уже собирался уходить домой, его задержал генерал.
— Звонили из приемной. Пришла женщина, почтовый работник. Выслушайте ее внимательно. Дело несколько странное и, возможно, выеденного яйца не стоит. Но всякое бывает. К тому же день сегодня необычный. Если что-то серьезное — сообщите.
Бутов хорошо знал строгое правило чекистов — перед праздниками требуется особая настороженность. Многолетний опыт учит — провокации, диверсии и всякие иные операции вражеские спецслужбы чаще всего приурочивают к той поре, когда советские люди отдыхают, принимают гостей, сами идут в гости. И вот именно сегодня и случилась эта странная история.
…В восемнадцать двадцать пять из Москвы в один из пограничных городов Западной Украины на имя Марии Павловны Денисенко была отправлена телеграмма. Девушка, принимавшая ее, несколько раз перечитала текст и недоуменно посмотрела на молодого человека, стоявшего у окна. Лицо его было бесстрастно, хотя телеграмму он подавал странную.
«Чижик Явки проявлены срочно ховай игрушки огороде лесу Сергей».
Рассказывая об этом Бутову, начальница отделения связи выглядела явно смущенной.
— Конечно, частная переписка неприкосновенна. Но случай уж больно необыкновенный. И еще — адрес получателя: сколько там всяких банд орудовало! Вот мы и решили…
Генерал Клементьев, выслушав Бутова, улыбнулся.
— Лихо отстукали телеграмму…
Генерал и полковник, после недолгого обмена мнениями, сошлись на том, что вероятнее всего это «розыгрыш». Но связисты — молодцы, что насторожились. Чекистам известны случаи, когда враг действует удивительно примитивно, в лоб, надеясь откровенной наглостью сбить с толку контрразведку.
— Считайте, что о розыгрыше у нас с вами разговора не было. Даже если это только глупая шутка, небезынтересно познакомиться с человеком, которому подобное приходит в голову. Действуйте, Виктор Павлович…
Бутов позвонил жене и сказал, чтобы на дачу ехали без него.
Вскоре было вынесено постановление об изъятии подлинника телеграммы, получена санкция прокурора. И вот первые вопросы: кто — Сергей? Кто — Мария Павловна Денисенко? Подлинная фамилия? Кто этот Чижик? Что касается обратного адреса, то, как и следовало ожидать, дома 230 по Ленинградскому проспекту в Москве не существует…
Бутов и не очень рассчитывал, что сумеет в Москве быстро напасть на след Сергея. Он больше надеялся на ответ из областного управления КГБ. Сообщив коллегам о телеграмме, полковник попросил подготовить данные о Марии Павловне Денисенко, узнать, не открывая причин поиска, кто такой или кто такая Чижик, а там уж и до Сергея нетрудно будет добраться. Однако первое сообщение коллег не давало оснований для каких-либо серьезных подозрений.
Мария Павловна Денисенко — женщина лет под семьдесят, в прошлом учительница. В этот тихий городок переехала из областного центра десять лет назад, после смерти мужа, участника гражданской и Отечественной войн. Местная школа предложила ей работу и крохотный домик с огородом, и Денисенко покинула большой, по ее представлениям, шумный город, с которым были связаны тяжкие воспоминания: она не успела эвакуироваться и приняла от гитлеровцев муки, какие только могли выпасть на долю жены комиссара.
У старушки гостит племянница Ирина из Москвы. Красивая молодая женщина спортивного склада. Видимо, она и есть тот самый Чижик, которому предназначена телеграмма. Ирина здесь не впервые, и о ней и о ее матери известно тут многое. Мария Павловна любила рассказывать в деталях о судьбе сестры и племянницы. Родилась Ирина в начале войны. Отец, которого она никогда не видела, был секретарем райкома партии недалеко от старой границы с Латвией. Район был оккупирован в августе сорок первого. Секретарь успел еще до прихода немцев отправить беременную жену к ее мачехе в Подмосковье. До Москвы она добиралась долго и трудно. Дорогу нещадно бомбил противник. На одной из маленьких станций поезд простоял с утра до позднего вечера: говорили, что где-то впереди немцы высадили десант и дальше железнодорожный путь отрезан. Так это или нет — точно никому не было известно. Анна Павловна растерянно металась вдоль поезда, ходила на станцию.
Над беременной женщиной сжалился начальник следовавшей на Восток автоколонны с эвакуированным оборудованием. Сжалился и взял с собой. «Обходной дорогой будем пробиваться…»
После долгих злоключений Анна Павловна добралась до Калинина, где жила ее школьная подруга Наташа, молодой врач. Она осталась у подруги. Но гитлеровцы приближались к Калинину, и началась эвакуация города. Наташе удалось втиснуть подругу в санитарный поезд.
И вот уже Анна в подмосковном рабочем поселке, у мачехи. Застала она ее в состоянии крайнего смятения.
Немцы уже бомбили подступы к столице и, конечно же, нацеливались на большой завод, близ которого и вырос поселок. В общем, мачеха, не посоветовавшись ни с кем, никому ничего не говоря, решила спешно переехать в Москву и взяла с собой Анну.
Родственница мачехи, Софья Михайловна, одинокая женщина, оказалась человеком сердобольным. Приветливо встретила, потеснилась. На ее плечи и легли все заботы о новорожденной и молодой матери. Мачеха уже мало чем могла помочь — тяжелая болезнь сердца свалила старушку.
Роды прошли не очень благополучно. И девочку и мать пришлось долго выхаживать. Нетрудно представить, как все это складывалось в условиях осени сорок первого. Откуда только взялись силы — и у Анны, и у Софьи Михайловны, заменившей чужим людям мать и бабушку.
…Прошло уже более полугода с тех пор, как Анна Павловна покинула родной дом. Ей известно, что район их оккупирован. А где муж? Что с ним? Вестей от него и быть не могло. Поселок, где жила мачеха, тоже был оккупирован, а когда началось наступление советских войск под Москвой и поселок освободили от гитлеровцев, выяснилось, что дом старушки разрушен. Да и не помнит Анна Павловна, успела ли перед отъездом оставить мужу адрес мачехи.
Не без помощи добрых друзей Софьи Михайловны Анне удалось устроиться во фронтовую концертную бригаду. Ей разрешили, пока ребенок окрепнет, выступать в московских госпиталях. В одном из них она неожиданно встретила земляка, Михаила Васильевича.
— Михаил Васильевич! Родненький… Какими судьбами? Ну, рассказывайте же… А он-то где? Жив?.. Дочь у нас… Иришка!
Михаил Васильевич слушал ее молча, не прерывал. Когда умолкла, он взял ее под руку и отвел в сторону:
— Теперь послушайте меня…
Он рассказал, что муж Анны Павловны был выдан провокатором и во время боевого задания схвачен гестапо. А раз такой человек попал в гестапо, считай, что его уже нет в живых.
Ну, а вдруг! Всякое бывает на войне. Вдруг останется в живых, вырвется из гестаповских застенков… Вдруг Михаил Васильевич вновь окажется в тех краях — он что-то туманно говорил по этому поводу: «Прикажут, так снова полечу туда. Я ведь солдат…» Но она поняла: ему возвращаться в те же края. Так вот на этот случай Анна Павловна передала чекисту свои координаты. «Писать не буду — я суеверная. А если свершится чудо и увидите мужа — расскажите ему все обо мне… И адрес дайте».
