— Конечно! — кивнул Виктор, наполняя бокалы. — Он оживил мраморную статую. Но тут происходило наоборот: Афолаби нанял скульпторов мирового уровня, они сделали статую Киры, и он воздвиг ее в своем поместье в Ницце!
«Сьюзен» приложила ладони к раскрасневшимся щекам.
— Этого я не знала. Впрочем, согласись — это я сотворила оригинал!
— Да. Но из качественного и перспективного материала…
— Тогда почему на моем месте не сидит она?
— Потому что мы с ней разные. И интересы у нас с самого начала были противоположными. Даже в доверительных беседах она отрицала причастность к разведке. И я ей даже, признаюсь, поверил…
— Ничего удивительного: человек не верит в то, что видит, он видит то, во что верит… Значит, она тебя окрутила не на шутку!
«Виктор» вздохнул.
— Но доверие — как девственность: потерянное не восстанавливается.
«Сьюзен» рассмеялась.
— Похоже, ты не слышал про гименопластику!
— Не слышал. Но, хотя мы расставались с сожалением, оба понимали, что наш брак был обречен. А я с тобой — одной крови. Потому и живем вместе уже больше трех лет. Для каждого из нас это рекорд!
— И ты не жалеешь?
— Профессионалы ни о чем не жалеют… А вообще, о чем мы говорим? Начали с возможности расшифровки, а кончили… Ты что, ревнуешь?
— Может быть, самую малость. И это для меня новое чувство.
«Виктор» улыбнулся.
— Тогда меняем тему. Надеюсь, я убедил тебя, что нам нечего опасаться?
— Почти. Однако могут быть совершенно неожиданные случайности, — заметила «Сьюзен». — Ведь ты-то знаешь, какова роль непредсказуемости в нашей работе…
— Но теория вероятности говорит, что шансы любой случайности крайне малы, — уточнил «Виктор».
— Наверное. Когда я ехала на ферму за сыром, я тоже не думала, что придется стрелять!
— Да еще четыре раза! — супруг мрачно кивнул. — Это, конечно, привлечет пристальное внимание!
* * *
Он оказался прав. Уже в восемь часов следующего дня начальник полиции Герман Бауэр проводил совещание со своими заместителями. Генри Джонсон курировал патрульную службу, а Роберто Коста — детективов и дознавателей. Конечно, обсуждали вчерашние события, равных которым на Южном острове не было уже много лет.
— Мы задействовали армию, привлекли волонтеров и искали всю ночь, — докладывал Джонсон — невысокий, склонный к полноте, но очень сильный человек. У него было жесткое лицо морского волка, будто обветренное штормовыми шквалами. Генри руководил поисками, а потому был в униформе, с оружием, и чувствовалось, что он даже не успел поспать. — Сто пятьдесят человек прочесали всю округу, но не нашли никаких следов. Скорей всего, они ушли в горы. Люди устали, нужна замена, предлагаю попросить у военных вертолеты…
— Что у вас, Роберто? — Бауэр перевел взгляд на худощавого итальянца с ровным пробором в блестящих волосах цвета вороньего крыла. Он был в джинсах, свитере и короткой кожаной куртке, чтобы ничем не выделяться среди обычных граждан.
— Все убитые с Северного острова, Тощий и Молчун — наши. Мои детективы работают по их связям, но пока результатов нет.
Бауэр кивнул. В принципе, он знал все, что ему рассказали, но ответственность за организацию розыска лежала на нем, и это ко многому обязывало. Ему предстояло встречаться с мэром, членами городского совета, журналистами, и у всех надо было создать впечатление полной победы полиции над особо опасными преступниками. Он даже надел выходной костюм с галстуком, что придавало некоторую респектабельность, но само по себе не могло решить стоящую перед ним задачу.
— Вертолеты мы поднимем, хотя вы сами понимаете, что толку от них мало. Беглецам нужна еда, питье, теплая одежда и обувь — без этого в горах не обойтись. Значит, надо сообщить на станцию гляциологов, перекрыть все фермы и поселения, которые находятся в предгорье, предупредить охотников, альпинистов. Не помешает обратиться за помощью к жителям. Толку это, возможно, и не даст, но произведет хорошее впечатление и расположит к нам общественность. А такое расположение нам очень нужно!
Бауэр сделал паузу и внимательно осмотрел подчиненных.
— На первый взгляд мы справились с задачей: большинство беглецов обезврежено, двое не пропущены в город — по крайней мере, мы имеем основания так думать! Но с другой стороны, если разобраться, то получится, что обезвредили матерых преступников не мы, а бывшая учительница, нынче повар и кондитер Оливия Уоллес! А ведь это коренным образом меняет дело, не правда ли?
— Странная история, — покачал головой Джонсон.
— Очень странная! — подхватил мысль коллеги Роберто Коста.
Начальник кивнул.
— Четыре выстрела, с расстояния полтора, два и семь метров. Четыре трупа. Три прямых попадания в сердце, одно с отклонением в пять сантиметров. Кто из вас так отстреляет?
Но заместители промолчали и отвели взгляды в сторону.
— Вот то-то! Я тоже так не смогу!
— Может, она раньше занималась пулевой стрельбой? — спросил Коста. — Пистолетчица вполне может показать такой результат!
Джонсон усмехнулся.
— Учительница-пистолетчица? Никогда такого не встречал!
— Спортсмены стреляют с исходного рубежа по картонным мишеням, Роберто! — мрачно проговорил Бауэр. — А это — профессиональная работа. Из машины, быстро и точно, по живым людям. Четверо убитых за один раз. Вы скольких убили за всю службу?
— Ни одного, — покачал головой итальянец.
— И я никого! — сказал Джонсон.
— Вот видите! — поднял палец Бауэр. — Я за восемнадцать лет стрелял дважды: один раз промахнулся, второй ранил грабителя в ногу. Это было давно на Побережье Бродяг. Тогда там жили маргиналы со всего острова…
— А сейчас живут Уоллесы, — добавил Коста. — Полицейский и учительница-кулинарка, которая профессионально стреляет!
— Для нас было бы лучше, если бы с преступниками встретился сержант полиции Уоллес, а не его воинственная жена! — в сердцах высказался Джонсон.
— Кстати, Энтони и сам слишком воинственный для обычного инструктора по карате, — заметил Роберто. — Служба в армии и тренерская работа не объясняют его успехов в полицейском деле. Он один свободно приезжает в селения маори! Причем в любое время дня и ночи!
— Маори его уважают — ведь именно он нашел дочь Кахуранги! — вмешался начальник. — А мнение вождя закон для всего народа! И он отчаянно смелый, никого и ничего не боится! Помните его задержания в прошлом году? Один раз отобрал нож голыми руками, а второй — избил троих негодяев и притащил в участок, как котят!
— Помню, — кивнул Джонсон. — Но привычки у него военные. Он всегда берет на дежурство «ремингтон», тяжелый бронежилет и каску. А легкий жилет поддевает под форму, да и под гражданскую одежду тоже. И всегда носит с собой триста пятьдесят седьмой магнум!
— Получается, он чего-то ждет, — не то спросил, не то утвердил Бауэр.
— Получается, так. — Роберто Коста вскочил и принялся нервно ходить по кабинету. — «Манурин» — французский револьвер, излюбленное оружие спецподразделений Франции! И я не удивлюсь, если этот парень прошел подготовку в одной из их конюшен! Может, надо передать его данные в SIS? [6]
— Молодец! — Бауэр сильно хлопнул ладонью по столу. — А у Оливии — немецкий «вальтер», полицейская модель, значит, она работает на спецслужбы ФРГ? А поскольку я немец — то я ее резидент? Значит, надо передать и мои данные в SIS? Где тебя научили делать такие поверхностные выводы? И как ты вообще раскрываешь преступления?
— Ну, я просто предложил, — растерянно развел руками Роберто. — Для порядка…
— А зачем нам это нужно? Кроме абсурдных подозрений у тебя есть к ним конкретные претензии?
— Нет.
— И у меня нет! — начальник повысил голос. — Что плохого сделала Оливия Уоллес, кроме того, что выполнила нашу работу, ликвидировав опасных бандитов, и кормит нас прекрасными стейками и замечательными пирожными, которые мы носим домой? Разве это плохо?
