Трасса нынче была пустынна. Она и раньше по ночам не особо оживленная была. Но в последние месяцы люди по темноте как-то меньше ездить стали. Нет, ну не то, чтобы совсем мало, но меньше — это точно. На такой факт не только Иван внимание обратил, но и все четыре смены двадцать пятого поста.
А причин тому было две. Во-первых, кризис… Меньше товарооборот плюс меньше денег у людей равно меньше перевозок и меньше машин на трассе. А во-вторых, криминогенная ситуация ухудшилась. Пошаливать стали на дорогах, как в лихие девяностые. У соседей южнее особенно… Оно тоже понятно. Все тот же вездесущий кризис виноват. Кто раньше рамок держался, теперь "на большую дорогу" в полный рост выходит. Да… За последние полчаса машин двадцать проехало. Иван даже останавливать не стал. "Легковушки", что с них возьмешь?
"О, фура, что ли… — оживился инспектор, всматриваясь в приближающиеся с юго-востока крупные фары какого-то автомобиля. — Ночью?".
Он встал на положенное место и покрутил в руках жезл.
"А, что бы ни было — остановлю. Хоть какой-то "экшн".
Огни фар становились все ближе. "Икарус…" От разочарования Иван громко вздохнул, намереваясь беспрепятственно пропустить транспортное средство. Но острый глаз сержанта еще издалека подметил отсутствие таблички на лобовом стекле с указанием маршрута.
Иван внутренне собрался, прогнал дремоту и выставил жезл перед приближающимся автобусом.
Водитель ловко остановил свою "махину" пассажирской дверью прямо перед инспектором, но мотор почему-то не глушил. Дверь отъехала, и Иван поднялся по ступенькам. В нос ударил острый запах спиртного и мужского пота. Из салона доносился смех и веселые крики множества глоток.
— Инспектор ГАИ Чалый, — козырнул Иван полезшему за документами водителю и посмотрел налево.
Автобус был заполнен, судя по всему, полупьяными мужчинами. Попойка не прекратилась, несмотря на появление работника милиции. Кто-то, держа в руке пластиковый стаканчик, говорил тост нескольким невнимательно слушающим его собутыльникам, кто-то глушил баночное пиво. В разных концах салона поочередно раздавались взрывы хохота и матерная брань.
— Вольно, сержант, — пробасил вылезший откуда-то с переднего сидения накачанный коротко стриженый мужик лет тридцати пяти в новой хлопчатобумажной тельняшке. Он вальяжно подошел к обалдевшему от такой фамильярности инспектору и, приобняв его за плечо, по-дружески дыхнул водкой в лицо.
— Пропусти. Свои мы, — он показал Ивану удостоверение. — Рымская республиканская прокуратура. В Левицк, на экскурсию едем, цс… — он прижал указательный палец к губам и беззвучно заржал. — Без семей, на два дня! Угадываешь?
— Понятно… — протянул сержант, внимательно изучая документ. — Ну, Вы, Николай Ильич, и меня поймите. Досмотр, конечно, проводить не буду. Но хоть удостоверения-то покажите…
— Само собой, понимаю. Служба есть служба, — согласно закивал мужик и, повернувшись в салон, по-бандитски свистнул. На секунду голоса стихли. — Эй, мужики, покажите сержанту "ксивы"! Пост ГАИ… Стационарный…
В салоне раздалось недовольное гудение. Кто-то даже попытался качать права, но его быстро осадили свои же.
— Смарило товарища? — поинтересовался Иван, указывая на спящего на переднем сиденье мужчину, укрытого спортивной курткой.
— Ага, — подтвердил главный. — Еще километров сто назад отключился. Не рассчитал, значит… Чего, удостоверение его найти?
— Да не надо… — добродушно махнул рукой инспектор.
Проверка длилась минуты три. Кто-то спьяну не мог найти документы, кому-то в конце салона долго и терпеливо объясняли, что от него вообще требуется. Но в итоге удостоверения нашлись у всех.
— Какие у вас в Рыму, однако, прокуроры все здоровые! — заметил Иван, вскользь листая документы водителя.
— Других не держим! — гордо ответил мужчина. — У нас с физической подготовкой строго.
— А чего ж у вас женщины ни одной нет? — инспектор отдал бумаги обратно. — У нас, вон, в Хероне, почитай, половина "следаков" — бабы.
— Почему нет? Есть, — уверенно заявил главный и, нагнувшись к самому уху сержанта, озорно прошептал. — Только кто ж их с собой возьмет?
— Ха-ха-ха, — Иван, довольный удачной на его взгляд шуткой прокурорского, медленно спустился. — Счастливого пути. Отдыхайте, мужики!
— И тебе не кашлять, сержант, — послышалось из салона.
Автобус тронулся, на ходу закрывая дверь.
В салоне, секунду назад шумном и пьяном, воцарилась напряженная тишина.
— Проскочили, — уверенно проскрежетал уже трезвый как стеклышко стриженый мужик.
Мирно спавший на переднем сиденье пассажир медленно сбросил куртку и блеснул стальными глазами в лобовое стекло. Большой палец правой руки медленно спустил курок пистолета с боевого положения…
— Че, рейсовый? — сонно спросил у Ивана вышедший на воздух из "будки" старшина.
— Да не… — задумчиво и еле слышно бросил сержант. — Рымская прокуратура. В Левицк, на экскурсию…
— А-а-а, — старшина почесал живот через расстегнутую форменную рубашку.
— Странно… — провожая долгим взглядом "Икарус", проговорил Иван.
— Что странно? — вяло, не глядя на собеседника, поинтересовался "гаишник".
— Да "ксивы" у них у всех новенькие, как будто только что из типографии…
Старшина безразлично пожал плечами.
22.08.2009. Краина, г. Кировогорск. ул. Героев Сталинграда. 11:02
Денис припарковал свой "Ниссан" недалеко от входа в Дендропарк. Он и раньше бывал здесь. Объект, некогда переданный в руки частного инвестора, теперь радовал горожан почти идеальной чистотой и ухоженностью. Плата за вход, правда, существенно повысилась, но особых протестов по этому поводу у общественности не возникало.
Оперативник заплатил положенную сумму и прошел через турникеты, оставив красивые кирпичные ворота позади. Встреча с "гостем" должна была состояться в восточной части парка. Денис не спеша шел вперед, обходя степенно беседующих мамаш с детьми в колясках и молодые парочки, выкроившие время для моциона в такой погожий летний выходной.
Он сразу заметил нужного человека. По парку прогуливался высокий статный мужчина лет сорока пяти-пятидесяти с большими густыми усищами, лихо закрученными на казацкий манер.
"Казак и есть", — тут же сделал вывод Денис.
Его немного шокировал внешний вид гостя: длинные шорты, белая легкая майка и какие-то босоножки на голую ногу. Мужчина спокойно прогуливался по парку, заложив руки за спину, и с любопытством озирался по сторонам. Правый рукав был слегка испачкан чем-то черным: опознавательный знак.
— Как погода на побережье? — спросил Денис, подойдя к незнакомцу сзади.
— Спокойно и солнечно. Но, судя по приметам, скоро грянет шторм, — ответил казак, дружелюбно оглядев парня.
— Денис, — представился оперативник. На него смотрели умные цепкие глаза.
— Хорунжий Николаев, — отрекомендовался мужчина. — Петр Иванович…
— Безумно рад вас видеть, Петр Иванович, — они пожали друг другу руки. — Надеюсь, дорога была небогата на приключения?
— Ничего особенного, — спокойно ответил казак. — Один раз остановили на трассе. Отделались сотней рублей.
— Нет, ну вы только подумайте, — притворно возмутился Денис. — Это государство обдирает нас до нитки!
Мужчины весело засмеялись и неспешно пошли вперед рядом.
— Хорунжий, если я не ошибаюсь, примерно соответствует лейтенанту? — поинтересовался командир.
— Примерно соответствует, — подтвердил Николаев.
— Значит, вы — командир взвода?
— Ну, я бы не сказал, чтобы взвода, — скромно потупился Петр Иванович. — Но с десяточек бойцов для Вас, Денис, наберется.
— Я, конечно, не военный, — оперативник остановился. — Но, насколько я понимаю, десять человек, хорошо подготовленных и спаянных боевой дружбой способны на многое. Не так ли?
— Не извольте сомневаться, — мужчина посмотрел командиру прямо в глаза. — Мы себя покажем.
— Командование заверило меня, что так и будет, — подтвердил Денис.
Собеседники вновь пошли вперед.
— Знаете, всесоюзный староста товарищ Калинин поговаривал: для того, чтобы создать из молодых солдат крепкую боеспособную роту, требуются месяцы или даже годы упорной работы. А для того, чтобы сделать из этой роты горстку дезертиров и мародеров — недели или даже дни. Не ручаюсь за точность цитаты. Вы согласны?
— Не совсем… — почти не раздумывая, не согласился казак. — Тут ведь дело не в пропаганде и агитации… Как писал Платон, человек что-либо делает, исходя из двух побудительных мотивов: либо страха, либо интереса. Следовательно, чтобы разложить вооруженные силы, надо, либо сделать военную службу неинтересной и не престижной, либо ослабить центральную власть, чтобы бойцы и командиры почувствовали свою безнаказанность. И то, и другое — сложная и кропотливая работа, которую не сделаешь за несколько недель. Большевики, например, потратили на это несколько лет, и все равно не смогли достичь полного разложения.
