Ветеран КГБ еще раз покачал головой. Затем вдруг глаза его расширились, он жестом приказал Скофилду наблюдать за его губами.
- Пожар... Всегда... Пожар.
Брэй перевел на английский то, что прочел по артикуляции русского.
- Ты имеешь в виду огонь? Пожар?
Талейников кивнул, затем попытался воспроизвести другие слова, но кроме какого-то шипения, ничего не выходило. Губы его складывались в: "Зажигание... пожар".
- Ты не понял, - сказал Брэй. - Мы прикрыты. Талейников словно рассердился. Он с трудом поднял руку к губам, приказав слушать его. Жестом показал, словно держит сигарету.
- Сигарету? - спросил Скофилд.
Он кивнул. Брэй вынул из кармана пачку вместе со спичками. Талейников отмахнулся от сигарет и взял только спички.
Дверь открылась, и охранник сообщил:
- Мистер Гвидероне ожидает вас. Эти будут ждать здесь, пока вы закончите разговор.
- Хорошо бы так и было! - Скофилд поднялся на ноги, пряча пистолет под плащ. Он взял Антонию за руку и пошел с ней к двери. - Я скоро вернусь. И никто не сможет нас остановить.
Николас Гвидероне сидел за столом в библиотеке. Он был большеголовый, абсолютно седой, с бледным лицом в старческих веснушках и морщинах. Но глаза сияли, темные и влажные. В нем было что-то от гнома, и на ум невольно приходило прозвище "пастушок".
- Не пересмотрите ли свой график, а может и свои планы, мистер Скофилд? - поинтересовался он высоким, дребезжащим голосом. Было такое впечатление, что он говорит не дыша. Слушать его было тяжко еще и потому, что он не смотрел на собеседника, а сидел уткнувшись в бумаги. - Сорок минут - это ничтожно мало, а мне надо сказать вам очень много.
- Вы сможете сказать мне все это в другой раз. На сегодня расписание остается прежним.
- Понятно! - Теперь он взглянул на Скофилда. - Вы полагаете, мы делаем ужасные вещи?
- Я не знаю, что вы сделали.
- Да конечно же вы знаете. У нас было целых четыре дня, мы не теряли времени, беседуя с русским. Но говорил он лишь под действием определенных препаратов, которые мы давали ему. Оказывается, вы обнаружили мощную сеть компаний, опутавшую мир словно цепями. Вы считаете, что мы финансируем различные террористические формирования. Отчасти вы правы. Сомневаюсь, что есть хоть одна группа фанатиков, которая бы не кормилась из наших рук. Вы до всего додумались, но не поняли, зачем нам это? Истина у вас на кончиках пальцев, но она ускользает от вас.
- У меня?
- Да. Русский проговорился под воздействием препаратов. Это слово принадлежало вам, Скофилд. Это слово - "паралич". Правительства должны быть парализованы, и ничто так не способствует достижению этой цели, как хаос.
- Хаос?!
- Именно хаос! - повторил старик. Его черные глаза светились как прожекторы. - И когда хаос станет повсеместным, когда армия и полиция будут бессильны, когда никакие танки и деньги не в состоянии будут исправить ситуацию, появятся люди разума. Период насилия закончится, и мир сможет вернуться на круги своя.
- Ядерная зима?
- Этого я не говорил. Я имею в виду контроль над миром. У нас есть для этого люди.
- О чем вы толкуете, мистер Гвидероне?
- О правительствах, которые мы заставили перейти к нам с помощью террора и наших агентов, работающих уже во всех странах. Мы контролируем. До двадцати процентов правительств в Германии, Италии и Японии уже под нашим контролем. Во многих странах мы поддерживаем террористические организации. Правительства должны прекратить свою деятельность, ибо в противном случае грядущий век не настанет. Правительства государств планеты, насколько нам известно, уже не являются жизнеспособными механизмами. Они должны быть заменены.
- Но кем? Чем?
Старик понизил голос. Теперь он звучал завораживающе:
- Мы выведем племя правителей-философов. Они не будут заботиться о равноправии цветных или о свободе мысли и вероисповеданий. Их будет волновать лишь продуктивность человеческих существ. И вклад этих существ в дело развития цивилизации.
- О Боже! Вы говорите о сверхчеловеках и наднациональном правительстве!
- Это беспокоит вас?
- Нет, если бы я входил в такое правительство.
- Очень хорошо. - Гвидероне усмехнулся, оскалившись как шакал. - Это совсем другое дело. Среди нас есть такие, кто был уверен, что вы поймете. Вы увидите новое сообщество, вы узрите будущее.
- Если захочу и сделаю этот выбор.
- Ну, на выбор времени не остается. И не всем будет дано выбирать.
- Предположим, кто-то не захочет самовоспроизводиться, или как там вы это называете?
- Значит, он получит меньше наград за меньший вклад.
- А кто будет решать это?
- Квалифицированные объединения, вооруженные по последнему слову науки и техники, вооруженные к тому же знаниями.
- Неплохо было бы с ними познакомиться.
- Ваш сарказм неуместен. Такие объединения уже действуют в мире. Международные компании заняты не только подсчетом денег и прибылей. Система уже работает. Мы доказываем это каждый день. Новое общество будет развиваться в духе соревнования. Правительства не смогут обеспечить это. Всюду возникают ядерные конфликты, а затем и столкновения. Но заметьте себе, что "Крайслер" не идет войной на "Фольксваген". Они действуют по-другому. Всемирный рынок - вот объединяющий механизм. Новый мир нарождается именно благодаря этому. Другого пути нет. Многонациональные корпорации сделают свое дело. Они агрессивны, напористы, высококонкурентны. Но они не прибегают к оружию.
- Хаос! - произнес Брэй, встретившись глазами с Гвидероне. - Коловращение бесформенных масс в пространстве... Разрушение перед установлением порядка. Хаос до акта Творения...
- Да, мистер Скофилд. Период насилия, предшествующий установлению благоденствия. Но правительства не уступят без боя, не сложат с себя ответственность добровольно.
- Так как же?
- В Италии мы контролируем двадцать процентов парламента, в Бонне - двенадцать процентов бундестага, в Японии - тридцать один процент. Могли бы мы добиться этого без "Красных бригад", без Красной Армии или без Баадер-Мейнхоф? Мы внедряемся в механизмы власти. С каждым месяцем, с каждой акцией терроризм все ближе к цели: всеобщее насилие!
- Это совсем не то, что задумал Гильом де Матарезе семьдесят с лишним лет назад.
- Это куда ближе, чем вы думаете. Падроне хотел уничтожить коррупцию в правительствах. Он подсказал нам структуру, методы - сеть наемных убийц для создания политических конфликтов. Он указал нам путь к хаосу. Все, что осталось, должно быть чем-то заменено. И мы нашли замену. Мы спасем мир от него самого. Не может быть грандиознее замысла, чем этот.
- А ваши слова звучат убедительно. Думаю, у нас есть почва для дальнейших бесед.
- Я рад, что вы так думаете, - сказал Гвидероне неожиданно холодно. - Приятно знать, что умеешь убеждать, но куда интереснее наблюдать реакцию лгуна.
- Лгуна?!
- Вы могли бы стать частью системы. - Старик перешел на крик. - После той ночи в парке, там в Вашингтоне, я лично созвал Совет. Я убеждал их: Беовулф Агата может стать неоценимым приобретением для нас. Это русский бесполезен, а не вы! Ваша информация имеет огромное значение. Я лично сделаю вас директором безопасности. По моему указанию за вами охотились в течение нескольких недель, мы хотели сделать вас одним из нас. Но это уже невозможно. Вам нельзя доверять. Говоря коротко, вы ненадежны.
Брэй даже подался вперед на стуле. Старик был маньяком. Глаза маньяка сидели в складках бледной сероватой кожи. Он мог говорить тихо, убедительно, рассуждая логически, но конечная цель его высказываний не соответствовала ходу рассуждений: он делал неадекватные выводы. Этот человек представлял собой бомбу замедленного действия, но мог взорваться и внезапно, разрушив собственные построения. Брэй заявил железным тоном:
- На вашем месте я бы не забывал целей моего пребывания здесь.
- Ваших целей? Вы хотите получить женщину? Вы хотите получить Талейникова? Они ваши! Вы будете вместе, я вас уверяю в этом. Вас увезут отсюда очень далеко, и никто никогда больше о вас не услышит.
- Давайте поладим, Гвидероне. Не делайте дурацких ошибок. У вас есть сын, который скоро может стать следующим президентом США. Это остается в силе до тех пор, пока он работает под Джошуа Эпплетона IV. Но ведь на самом деле он - ваш сын, и у меня есть снимки, которые доказывают это.
- Рентгеновские снимки! - воскликнул Гвидероне. - Вы просто осел! - Старик нажал кнопку у себя на столе. - Приведите его, - сказал он в переговорное устройство. - Приведите нашего самого уважаемого гостя. - "Пастух" развернулся в кресле и сидел теперь вполоборота к Скофилду. Дверь за спиной у Брэя открылась.
Брэй повернулся и окаменел, увидев то, что появилось перед ним. В дверном проеме неподвижно сидел в своем кресле Роберт Уинтроп в сопровождении своего шофера, который служил хозяину вот уже двадцать лет.
