основном снабжаю его я…
— Почему же вы меня все-таки не сдали?
— Я боевой офицер, Леш. Когда под Кандагаром мой батальон попал в окружение, и мне разворотило челюсть и повредило ноги, рядовой Витя Кривоносов тащил меня восемь километров и никому не сдал. Меня доставил, а сам погиб. Как бы я жил перед его памятью, если бы своре здоровых непонятных мужиков отдал на растерзание еле живого парня с вывернутой раной на плече?
— Спасибо. Можете на меня тоже рассчитывать.
— Да брось ты, — рассмеялся Фомич. — Ты лучше быстрей выздоравливай. Хорошо, что пуля прошла на вылет и не задела кость, а то пришлось бы искать врача. А так сам справился.
— Как же вы все-таки меня притащили?
— Очень просто. Поместил тебя в мешок для рыбы, загрузил в тачку, а сверху кинул свой улов. Так и вез до дома. Пару раз подходили твои «искатели», восхищались добычей и… отходили.
— Война в Афганистане продолжается?
— Что? Ты не шутишь? Наши войска выведены оттуда еще четыре года назад…
— Какой сейчас год?
— Ты и этого, бедолага, не знаешь? Сегодня двадцать восьмое августа девяностого года.
— Я примерно так и думал. Пять лет! Нас привезли сюда в восемьдесят пятом. Из двенадцати человек остался я один. Остальные все умерли.
Мишин коротко рассказал Фомичу свою историю.
— Вот ублюдки! — искренне возмутился тот. — Придется самому подразобраться с этим. С какой целью они тебя ищут?
— Чтобы убить и не оставить никаких следов своих изуверских опытов. С дельфинами, правда, не скрещивали, но кровь, бывало, по два раза на день переливали.
— Давай так, Алексей — сегодня отдыхай, а завтра я постараюсь выяснить, что известно о данном инциденте местному начальству. Я подумаю, что нам с тобой можно сделать. У тебя документы какие-нибудь имеются?
— Нет, конечно. Там меня звали Седьмым Сапфиром, а вообще я — Мишин Алексей Николаевич.
Фомич промолчал, но при этом как-то странно посмотрел на гостя.
На следующий день, прежде чем уйти, он вывел Алексея во двор:
— Дыши, Леш, свежим воздухом. Это полезно в любом случае. Ты даже не бледный, а какой-то весь белый. В таком виде тебя точно в общество выпускать нельзя. Поэтому за калитку не выходи. Если кто придет, не откликайся. Вот там яблоки, там — сливы. Кушай, но знай меру.
Небольшой, но аккуратный домик, в котором Алексей волей судьбы оказался, стоял несколько особняком по отношению к остальному частному сектору. От калитки до озера было не более трехсот метров. В щель высокого деревянного забора просматривалась водная гладь водоема, а шум от моторных лодок отсюда тоже хорошо был слышен. Поиски Сапфира не прекращались.
Хозяин появился после обеда. Выражение бородатого лица на этот раз было не то, что страшным, а зверским:
— Ищут тебя, Леша. И не только в поселке, но и, как я понял, в Загорске. Все перекрыто милицией, везде расклеены твои фотографии. Написано — особо опасный преступник. Мой генерал делает вид, что ничего не знает. Когда же я сказал, что меня вчера чуть не затянуло в водоворот, он проговорился. Так и сказал, что затоплена секретная лаборатория.
— Николай Фомич, если меня здесь найдут, вам точно не поздоровится. Может быть, мне все же выйти и сдаться?
— Ты мне это прекрати! Об этом не может быть и речи. Я буду думать и что-нибудь придумаю. Ясно, что долго тут тебе находиться опасно. Однако у нас время еще есть. Набирайся сил и меняй цвет лица. И еще… я вижу, что тебя, как и меня, бог не обделил растительностью на лице. Не брейся. У меня появилась идея.
Через неделю идея начала воплощаться в жизнь. Фомич принес рясу и большой серебряный крест. Облачив Алексея в оригинальную одежду, повесив на шею крест и водрузив на нос очки, он принялся его фотографировать. Снимки делались на фоне растянутой по стене простыни.
— Третьего дня навестил свою младшую сестренку, — сопровождал свои действия комментариями Фомич. — Она проживает в Загорске и работает в милиции… в паспортном столе. Долго с ней беседовал — просил сделать тебе паспорт. Наконец, уговорил. Она согласилась с моей идеей представить тебя слушателем духовной семинарии. Кроме того, я придумал, что ты… мой сын.
— ???
— Когда ты назвал свое полное имя, меня словно током ударило. Дело в том, что моя фамилия Митин, а зовут, как тебе известно, Николай. Так сложилось, что я не завел свою семью. Детей у меня тоже нет. Поэтому хорошая легенда получается. Ты будешь Митиным Алексеем Николаевичем, моим внебрачным сыном, обучающимся в Загорской семинарии. Таким образом, тебе и привыкать практически ни к чему не надо. В твоей фамилии поменяется всего лишь одна буква. Согласен?
— Да, спасибо. Лишь бы вам и вашей сестре не навредить.
— Не волнуйся. Дня через три все будет готово. А пока будем думать, в какую сторону тебе направиться, чтобы о тебе забыли. Кстати, у тебя есть родители? Семья? Ты ничего об этом не говорил.
— Я постоянно о них думаю. Наверное, нужно им сообщить, что я жив — здоров…
— Ни в коем случае. По крайней мере — пока. Они могут отреагировать таким образом, что поставят под удар и тебя и себя. Это нужно делать постепенно. Где они проживают?
— В Смоленске. Моя семья — это мама, папа и сестренка.
Алексей назвал точный адрес и продолжил:
— Последний раз я их видел более пяти лет назад, когда они приезжали в колонию.
— Хорошо, я постараюсь выяснить, как обстоят дела, а потом мы примем решение, куда тебе ехать.
Один снимок Фомич сделал, как он сам выразился, «…просто на память». Поставив фотоаппарат в режим автоспуска, он подошел к Алексею, обнял его и повернулся к объективу. Вечером Фомич засобирался в Загорск и предупредил, что, возможно, вернется послезавтра.
Однако реальность превзошла ожидание. Он появился лишь во второй половине четвертого дня. В руках он держал новенький паспорт Алексея, а в глазах… в глазах его наблюдалась тревога.
— Послушай, Леша, — начал он разговор за обедом. — Я хотел бы поговорить с тобой как мужчина с мужчиной. Но прежде хотел бы, чтобы мы перешли на более короткие отношения… то есть ты перешел. Я прошу обращаться ко мне на «ты» и называть меня, скажем, Фомичом. Хорошо?
— Хорошо, Фомич, — не стал себя долго уговаривать Алексей, тем более что ранее про себя его так и называл. — Что случилось? Ты приехал какой-то… необычный.
— Дело в том, Леша, что я был в… Смоленске.
— И что?! — привстал Алексей. — Не мучай. Говори, как есть.
— Я скажу, но
