Малко инстинктивно присел рядом с хорошенькой. Эл Кац, который потягивал свой второй «Джи энд Би», представил их друг другу:
– Это князь Малко. Он работает над проблемой, которая нас интересует.
Обе женщины поприветствовали его легким движением головы. Кац склонился к старшей.
– Мадам Цо работает каллиграфом в китайском отделе. Она также поддерживает связь со службами безопасности Тайбэя. Поэтому ваше задание касается ее в первую очередь.
Элегантная манера представить мадам Цо каллиграфом-агентом.
Маленькие черные глазки анализировали Малко с точностью микроскопа. Кислая улыбка обнажила ее желтоватые и плохо ухоженные зубы.
– Мы следим за вашим расследованием с большим интересом, – сказала она на превосходном английском. – Само собой разумеется, что отрицательное голосование на Генеральной Ассамблее имело бы непредсказуемые последствия. (Упиваясь, она повторила слово.) Непредсказуемые.
Ни для кого не было секретом, что «китайское лобби» было весьма могущественным в Вашингтоне. И что старый Чан Кайши добился значительных уступок у Государственного департамента в обмен на использование Формозы в качестве американской базы. Он мог гарантировать непризнание красного Китая, пока будет существовать его правительство.
Малко подтвердил, что судьба Формозы была у него на первом плане. Даже перед перестройкой его замка. Мадам Цо, вежливо осведомившись об увлечении Малко, пришла в восторг от такого постоянства и пригласила его посетить Формозу. Малко коварно спросил:
– Мадемуазель ваша дочь?
Восточная невозмутимость – это миф, поскольку он почувствовал, что суровая мадам Цо вот-вот набросится на него с кулаками.
– Мадемуазель Ло-нин работает гидом в ООН. Она также помогает нам. По контракту.
Ло-нин покорно склонила голову, но бросила на Малко хитрый взгляд. По-видимому, у нее было чувство юмора.
Кац некстати ляпнул:
– Отныне мадемуазель Ло-нин будет заботиться о вас, когда вы будете на территории ООН.
Малко взглянул на девушку, похожую на изящную танагрскую статуэтку[8].
– Если только мадемуазель Ло-нин не обладает секретным оружием, – отозвался он, – я с трудом могу представить, как она сможет меня защитить.
Мадемуазель Ло-нин прыснула в свою тарелку, по-азиатски. Чопорная мадам Цо уточнила:
– Мисс Ло-нин будет поддерживать с нами постоянную связь. Мы вас защитим.
Кац поддержал:
– Что касается защиты, вам не придется завидовать даже самому президенту.
– ФБР редко заботится о шантажистах. Пока скажите Крису и Милтону, чтобы они спрятались за своими огромными пистолетами. Я предпочитаю мисс Ло-нин. Это не так заметно.
Мисс Ло-нин снова прыснула.
– Ну что ж, – согласилась старая китаянка, – надеюсь, она хорошо знает свою задачу.
Что сказала бы Александра? Выбирая между девочками по вызову из «Джет Сет» и мисс Ло-нин, было чем заполнить дни и ночи порядочному человеку.
Кац пропустил какого-то гомосексуалиста с сиреневыми волосами, ведшего на поводке собачку того же цвета и склонился над столом.
– Вот наш план.
* * *
У «Пи.Джи.Кларкса», модного бистро на Третьей авеню в уцелевшей части разрушенного здания, Малко выбрал столик в глубине, тот, за которым иногда позволяли себе посиживать Аристот Онассис и его новая супруга. Стоя в углублении, он максимально располагал к интимной беседе.
Джейда опаздывала. На десять минут. Во мраке зала не было видно ни зги. Малко начинал скучать. Он предоставил Кризантему выходной. Пока он ничем не рисковал.
Пока еще нет.
Мадемуазель Ло-нин любезно оставила ему номер своего личного телефона. Чтобы он чувствовал себя под защитой. Турок смазал свою удавку и пистолет и знакомился с универсамами в округе. Когда Малко сказал ему, что в городе находятся Крис и Милтон, Элько Кризантем немного посерел. Они не очень любили друг друга.
Наконец, появилась Джейда. Она пробралась между столиками, великолепная в своем оранжевом мини-платье и колготках в тон, с сильно накрашенным лицом. Когда она села, три соседних столика смогли воочию убедиться, что под колготками на ней были крошечные трусики, тоже оранжевого цвета.
Даже у «Пи.Джи.Кларкса», где большинство посетителей составляли манекенщицы и фотомодели, она не осталась незамеченной. У карлика, который пропускал на входе клиентов из соседнего зала, от чувств даже запотели очки.
Негритянка взглянула на большую черную доску, где было написано меню, заказала London Broil[9], салат и пепси, прикурила сигарету и уставилась на Малко.
– Чего вы хотите?
Она поставила вопрос ребром безо всяких женских ухищрений. Малко почувствовал себя не в своей тарелке. Ему действительно не удавалось влезть в шкуру шантажиста.
– Денег, – сказал он.
Мысленно попросив прощения у своих предков. Джейда скривила свой прекрасный ротик и уставилась на него с невыразимым презрением. Затем выражение ее лица смягчилось, и она положила свою руку, унизанную кольцами, на руку Малко.
– Зачем вы так говорите? Я никогда бы о вас такого не подумала. Прежде всего, почему я должна давать вам деньги?
Малко удалось выдавить ироническую улыбку.
– Потому что мне известны вещи, которые могут причинить вам вред. То, что вы предложили Джону Сокати перед его смертью. И что он согласился.
Сигарета Джейды тлела в пепельнице, но она не сводила глаз с Малко, будто хотела загипнотизировать его.
– И что же я ему предложила?
– Изменить свое решение при голосовании по вопросу о восстановлении прав Китайской Народной Республики.
Его золотистые глаза впились в глаза Джейды. Та пригубила пепси-колу, прежде чем ответить:
– Вижу, вы хорошо осведомлены, – медленно произнесла она. – Как вы об этом узнали?
Малко с трудом скрывал свою радость. Итак, он был на верном пути. Но эту партию будет нелегко выиграть.
– Это вас не касается, – резко ответил он. – Вы собираетесь заплатить мне, чтобы я молчал?
– Сколько?
– Десять тысяч прямо сейчас.
Он назвал цифру наобум, чтобы увидеть реакцию.
Джейда иронически улыбнулась.
– В городе, где убивают за десятицентовую монету, я не прогуливаюсь с десятью тысячами долларов. Но вы можете получить их завтра.
Малко покачал головой, притворно разочарованный.
– Я думал, вы поняли, что деньги нужны мне сейчас.
– Не будьте ребенком, – сухо заметила Джейда. – Увидимся завтра. Деньги будут на месте. Во всяком случае, дам-то их вам не я.
Малко забеспокоился. Слишком легко согласилась Джейда. От этого за километр несло ловушкой. Если только «Мэд Догз» и те, кто стоял за ними, совсем не обезумели.
– Пойдемте ко мне, – предложил он. Она безрадостно рассмеялась.
– Чтобы все было занесено в протокол! Нет, я буду ждать вас перед большим кладбищем автомобилей напротив Гарлем-Ривер, на 207-ой улице. Вы знаете мою машину?
Она больше не произнесла ни слова, пока ела свой London Broil. Выпив до капли свою пепси-колу, она адресовала Малко холодную улыбку и поднялась.
– До завтра. В девять вечера. Будьте точны.
Когда она удалялась, он еще раз полюбовался ее роскошным задом. Обернулся даже какой-то молодой педераст. Малко попросил счет. Все шло слишком уж гладко. Но он будет более спокоен послезавтра утром. Пока же он не был желанным клиентом для компании по страхованию жизни.
От кого Джейда получала деньги? «Мэд Догз» не были настолько богаты. Кто-то стоял за всем этим. Джейда танцевала, но музыку написала не она. ЦРУ тревожилось не напрасно.
Однако, все китаеведы были единодушны: Пекин так никогда бы не поступил. Китайцы слишком дорожили громкой и неоспоримой победой.
Это была еще одна тайна.
Кладбище автомобилей на 207-ой улице, возможно, наиболее зловещее место Гарлема. К тому же, оно примыкает к огромному депо для вагонов метро, едва освещенному желтоватыми прожекторами. Даже негры избегают появляться по ночам в этой части Гарлема. 207-ая улица находится в верхней части Манхэттена, ограниченной на западе рекой Гудзон, а на востоке – Гарлем-Ривер. Парк, которым она оканчивается – Инвуд Хилл Парк, – несомненно, бьет все рекорды по числу нападений на квадратный метр.
Малко таращил глаза, пытаясь что-нибудь разглядеть в темноте. Вдруг ему показалось, как что-то зашевелилось. Он приехал на четверть часа раньше. И остановился точно в месте, указанной Джейдой. С грохотом упал кусок листового железа, и он вздрогнул. Его «додж» стоял прямо под светом уличного фонаря. Прекрасная мишень.
Вдруг в трех метрах от его капота возникли два силуэта. Негр и девочка. Они тут же разделились. Негритянка прошла перед «доджем», опустив лицо. Малко увидел, как она сунула банкнот в свою сумочку. Ей было не больше двенадцати лет. Кладбище автомобилей служило местом обитания для юных проституток, зарабатывающих по одному доллару за сеанс.
