и через справочное бюро узнал, что мой брат жив, только адрес сменил.
— Василий Константинович знал о вашей связи с абвером?
— Да, знал, — ответил Вольф, начиная догадываться, кто есть на самом деле этот американский ученый.
— Каким образом он узнал об этом?
— В сорок втором году я по разрешению Мюллера навещал его.
— Это не все, Иван Константинович! По моим данным…
— Вы правы, — не дал договорить американцу Вольф. — Летом сорок четвертого года он дважды принимал у себя офицера абвера капитана Рейнгольда Хохберга, засылавшегося в тыл Красной Армии. Странно, откуда вам удалось узнать о брате? В архивах абвера этих данных нет, я лично позаботился об этом. Хохберг погиб. Так что, мистер Браун, откровенность за откровенность!
— Вы помните хорошенькую переводчицу Мюллера Галю?
— Ну конечно же!
— Летом пятьдесят шестого года во время поездки Аденауэра в Россию к одному из сопровождавших его людей на стадионе (играли сборная ФРГ и СССР) в перерыве между таймами подошла женщина и попросила помочь найти ее сестру, проживающую где-то в Западной Германии. Сунула ему записку, где были указаны сведения о сестре. Тот человек, а он был сотрудником Гелена, подумал, что это может быть игра, затеваемая русской разведкой. Просьбу отклонил, но содержание записки запомнил. Позднее сестру нашли и допросили. Она подтвердила, что, судя по приметам, к нему действительно подходила ее сестра, бывшая переводчица Мюллера. Кое-что она рассказала о его окружении, в том числе и о вас и о вашем брате. Так что все очень просто!
— В жизни действительно все просто. Не знаешь, где потеряешь, а где найдешь. Я не имел чести знать сестры переводчицы Мюллера, однако… все может быть.
Иван Константинович уже вполне пришел в себя, а изворотливый ум подсказал ход, как выскользнуть из петли, наброшенной Брауном.
— Вам кажется, что вы нашли. Это только видимость. Считайте, мистер Браун, что свою находку вы потеряли. — Вольф брал реванш. — С Василием ничего не получится! Я бы ему не доверился.
— Почему? А если хорошенько прижать?..
— Чем? Брат, то бишь я, изменник? Он за меня не в ответе. Принимал немецкого разведчика тридцать три года тому назад? Кстати, до конца не знал, кого принимал. Было и быльем поросло. По советским законам за давностью содеянного Василий неподсуден. Да и нет состава преступления, если разобраться.
Браун почувствовал, как Вольф выскальзывает из его рук. Он встал, подошел к окну. Постоял, потом быстро обернулся.
— Буду откровенен, Иван Константинович: на связь к Василию пойдет Вольдемар.
Опустив голову на ладони, Вольф задумался. Почувствовал, что американец снова становится хозяином положения. Что же, собственно, произошло? Судьба сына была решена еще тогда, когда он связал ее со «Славянской миссией». Предполагая, что ему рано или поздно придется совершить вот такой вояж в Россию, Иван Константинович мысленно давно отвел брату определенную роль. Да, американец попал в точку. Что ж, одним сюрпризом для Володи будет меньше, решил он и твердым голосом сказал:
— Это совершенно меняет дело.
— Наконец-то. Думаю, господин Вольф, вам ничего объяснять не нужно. Мы деловые люди. Сейчас при мне вы подробно напишете все, что может принести пользу вашему сыну. И отдельно небольшое письмо брату. Ну, что вы живы и здоровы, живете безбедно, страдаете ностальгией. Я знаю, вы, русские, сентиментальны. Надо подумать о сувенирах, пусть это будут, допустим, хорошие швейцарские часы. Об этом, естественно, позабочусь я. Для вас у меня тоже приятный сюрприз. Своеобразный гонорар за помощь. Если наша дружба будет иметь деловое продолжение, такие сюрпризы будут повторяться. А теперь, — Браун посмотрел на часы, — как это у вас: где обедал, туда и ужинать пришел. Да?
— Не совсем так, но в принципе верно.
— Нет, нет! Благодарю за гостеприимство. У меня дела.
Проводив мистера Брауна, Вольф-старший обнял сына за плечи и увлек к себе.
— Итак, тебя, Володя, ждут большие испытания. Ты выбрал нелегкий, но священный для нас путь борьбы с большевизмом. Ты знаешь мое отношение…
— Знаю, отец. И не нужно даже высокопарных фраз. Ведь ты трезвый человек и давно благословил меня.
— Мне отрадно это слышать. Я всегда радовался твоим успехам и взглядам на вещи. Ты умен… Нет, нет, не протестуй, я не переоцениваю сына. Ты достаточно хорошо образован и, полагаю, неплохо подготовлен к встрече с противником. Но будь осторожен. Лишняя перестраховка никогда не помешает. Она просто не может быть лишней, сынок. Успех, а следовательно, и деньги тебе принесет лишь результативная работа.
Иван Константинович сделал паузу, выжидая, что ответит сын, но тот молчал. Тогда Вольф-старший продолжил:
— Я помогу тебе на первых порах, Володя. Да, да, именно я. Мы с мистером Брауном побеседовали довольно откровенно, и он мне весьма пришелся по душе. Современен, категоричен, с острым тренированным умом. Так вот. Было у меня там, в России, два верных человека. Один твой дядя, Василий Константинович. Я тебе о нем ничего не говорил. Теперь пришло время. К сожалению, твой американец каким-то образом узнал о нем. Но так или иначе дядя в твоем активе. Другой человек был моим личным агентом. Больше того, другом. Только поэтому я не поддался на настойчивые просьбы Брауна и всех, кто был раньше, и не отдал его им. Он хорошо послужил мне. Надеюсь, послужит и тебе. Где он, что собой представляет и как с ним связаться, я подробно объясню. Но прошу тебя, зря не рискуй его головой. Он и дядя Василий — единственные там люди, на которых ты можешь положиться.
Беседа отца и сына закончилась далеко за полночь…
5
В Эвери Брауна ждали приятные новости. Его московский «корреспондент» настолько расторопно выполнил задание, что акцию «Миссия Януса», так он мысленно зашифровал комбинацию по засылке Вольфа в Советский Союз, можно было начинать хоть сейчас.
Он снял трубку и попросил срочно дать ему Стокгольм. Сделав указания о пересылке необходимой ему корреспонденции, Браун зашел к генералу Пальмерстону, чтобы проинформировать шефа о предпринятых шагах.
— Мне жаль расставаться с вами, Джон, но сейчас вы полностью переключаетесь на новое дело. Я сам рекомендовал вас Кейли. Выражаясь языком «золотых галунов», вы отправляетесь на передовую линию огня психологической войны. Той войны, которая ведется перед обычной войной, в ходе ее и после прекращения военных действий… На разных этапах эта война называлась по-разному: «война умов», «интеллектуальная война», «психологическая война». Будьте терпеливы. Успехи или неудачи здесь выясняются не сразу, а после проведения соответствующих операций. Иногда незначительный успех может быть решающим, а неудача, хотя и мало заметная, — вызвать гибельные последствия. Пусть это прописные истины, но помните о
