них, мой друг. Желаю успеха!
Сутки спустя Браун принимал Хааса. Тот приехал к нему и с огорчением доложил о крупной неудаче — провале своего эмиссара. Русские в специальной телевизионной передаче не только рассказали о деятельности миссии, но и показали изъятую литературу, тайники, оборудованные в микроавтобусе.
— Пленку с телеэкрана в Москве сделал приятель, сотрудник нашего посольства, — сказал Хаас. — Вот ролик. Если хотите, можете прокрутить.
— Слышал, что изъяли у вас немало?
— 10 800 экземпляров разных изданий. Обидно.
— Я слышал, русские собирают макулатуру, а потом обменивают ее на художественные книги. Так вот вы, Зигфрид, вправе потребовать у них выслать вам библиотечку атеиста, — съязвил Браун.
Хаас принял «шпильку» Брауна как должное. Кисло улыбнулся.
— Не отчаивайтесь, Зигфрид. Пусть это будет самая большая неудача в вашей жизни. Будем наверстывать упущенное. Вольф-младший вначале у меня не вызывал эмоций. Херувимчик. А потом я подумал, что его можно переправить в Россию вполне легально.
— То есть?
— Он очень женствен, строен, подтянут… А лицо… Почти не видно, что оно знает бритву.
— Понял! — приподнялся со стула Хаас. Возбужденно заходил по комнате. — Черт знает, может, это действительно блестяще? Он сбреет усики, изменит походку, научится носить платье, лучше и проще даже брючный костюм… Туристическая поездка на машине с богатым дядюшкой… Так?
— Так.
— А назад? — спросил Хаас.
— В досье, которое я проглядел на днях, попалась любопытная фигура. — Браун полистал блокнот. — Это один из ваших информаторов, некий Лунстром, в прошлом Эндель Ребок. Эмигрант из Эстонии, зубной врач. В списке своих связей в России он указывает адвоката Арвиса Тооме, у которого жена и две дочери, причем это уже не девочки, а молодые женщины. Известно также, что приятели обменивались письмами, используя оказию. Ребок разумно считает, что переписка по почте не всегда безопасна. Надо уточнить, что это за люди. Может быть, нам подойдет одна из дочерей?
— Не совсем понимаю. — Хаас наморщил лоб. — Какая тут связь?
— У этой семейки, если Эндель не напутал, прозападная ориентация. Может быть, одна из дочерей не откажется сигануть к нам. А?
— Ах вот что! — Хаас снова заходил по комнате. — Но это риск. Тень на все семейство, боязнь возможных репрессий в дальнейшем. Впрочем, я сегодня же проверю. — Он посмотрел на часы. — Нет, сегодня поздно, а завтра вы будете иметь от Энделя подробную информацию. Попробуем раздобыть и фотографии этих девиц.
— Теперь вот полюбуйтесь. — Браун взял со стола стопку документов и передал их Хаасу: — Все настоящее. Только переклеить фото, и готово.
— Павел Юрьевич Юрьев, — по слогам прочитал Хаас, рассматривая документы и фотографии в них. — А какова легенда?
— Думайте, Зигфрид, думайте! Я тоже подумаю, потом вместе решим, что более приемлемо. Теперь перейдем к «Стажеру». Что сделано?
— Есть помещение, униформа, машины, врач. Участники акции проинструктированы. Ждут команды.
— Вербовать этого молодца я буду сам.
— Спасибо, Джон. Я так и полагал. И вижу в этом залог успеха, — польстил своему наставнику Хаас.
1
Получить кратковременный отпуск за свой счет Вадиму Петровичу не составляло большого труда. Сославшись на пошатнувшееся здоровье, он написал заявление, и его отпустили. К тому же вид у него был действительно усталый. Первую ночь после свидания с Антоном Васильевичем он почти не спал. Все казалось ему, что вот сейчас кто-то позвонит, придет. Однако деньги, так неожиданно свалившиеся на него и лежащие в кармане, пробудили давнюю страсть: пожить на широкую ногу. Нельзя сказать, что он не мог себе позволить это раньше, нет. Деньги он копил и даже имел свою «кубышку». Но тут деньги свалились, так сказать, с неба, и он, всегда стремившийся выглядеть незаметным, серым, теперь приобрел отлично сшитый дорогой импортный костюм, несколько последней моды сорочек, туфли, купил и чемодан. Словом, отправляясь на море, он выглядел весьма респектабельно.
Летел самолетом. Частник, ловивший у аэровокзала выгодных пассажиров, запросил втридорога, но Кисляк торговаться не стал, самодовольно порадовавшись тому, что его принимают за человека самостоятельного и щедрого. Комнату снял без хлопот, не торгуясь, сразу обещав «сверх». Хозяйке, предложившей ему полный пансион, уплатил вперед за весь названный им срок.
— Пойду сделаю первый моцион по вашим благодатным местам, — сказал он хозяйке.
— Долго не задерживайтесь, — предупредила она. — Скоро обед. Может быть, пожелаете что-либо выпить?
— Крепкого вообще-то не пью, но от стакана хорошего сухого вина к обеду и ужину на отдыхе не откажусь.
— За этим дело не станет, — улыбнулась женщина. — Вы посидите туточки, я сейчас принесу на пробу… Если понравится…
Вадим Петрович присел на скамью у сколоченного из толстых сосновых досок и вымытого до желтизны обеденного стола. Хозяйка вернулась с деревянным подносом, на котором стоял слегка запотевший графинчик с золотистой жидкостью, а рядом лежало продолговатое румяное яблоко.
— Откушайте, — налила вина в стакан.
Кисляк взял его, посмотрел на свет, неторопливо, маленькими глотками выпил.
— Чудесно, давно не пробовал ничего подобного.
— Свое, — не без гордости заметила хозяйка. — Сам готовит. Для себя. Он у меня горькую не уважает. Ну вот и вас буду угощать.
— Благодарю, — кивнул Вадим Петрович и встал.
Прекрасным парком он дошел до пляжа. Наскоро окунувшись, оделся и направился по заученному адресу. Со скучающим видом прошел мимо нужного дома, заглянул через забор. В хорошо ухоженном саду никого не было. «Приду вечером», — решил он.
Послеобеденный отдых Вадима Петровича неожиданно для него самого затянулся, потому что уснул не сразу. Опять зашевелились в душе притупившиеся было страхи. Успокаивал себя. «Все обойдется. Поэксплуатируют и отстанут». Наконец, забылся. Проснулся, когда по-южному быстро стал угасать день. Ужинал с аппетитом, выпив с хозяином по стаканчику вина. Сумерки стали сгущаться, и он пошел по уже знакомому маршруту. В окнах того дома ярко горел свет, слышались тихие звуки музыки. В начале одиннадцатого из дома вышли двое мужчин. Слабый огонек спички вырвал на миг из темноты силуэты склоненных лиц. По обрывкам разговора Кисляк понял, что один из них собирается на рыбалку.
— Тронусь часика этак в четыре, — услышал Вадим Петрович голос, показавшийся ему знакомым.
«Придется тоже прийти сюда около четырех, — решил Кисляк. — Может, как раз тот случай».
Когда он вернулся на квартиру, хозяева досматривали по телевизору какой-то фильм. Дождался конца и завел с хозяином разговор.
— Что-то загорелся поудить. А вот снастей никаких не привез. Здесь, слышал, рыбалка отменная.
— Ну, положим, не отменная. Однако, почитай, каждый второй тут любитель-рыбак. Сейчас чего-нибудь сообразим. — Хозяин зашел в кладовку и вынес брезентовый чехол. — Выбирайте удилишку. А в этой коробке лески, крючки. Жена даст вам сапоги и телогрейку, чтобы хороший костюм
