Ознакомительная версия.
— Конечно, «Штази», — пробормотал Хоффман. — Может, человека они тебе и не назовут. Но скажут, какой отдел вел операцию против нашего агента. Тебя устраивает это?
— вполне. В отделе были люди, многие из которых еще живы.
— Тогда договорились, — согласился Хоффман, — я пошлю запрос в Берлин, постараюсь узнать какие-нибудь подробности гибели Риддля.
— Да, это нам очень поможет, — благодарно кивнул Крюгер.
— Как там наш протеже? — вдруг спросил Хоффман. — Тебя не очень подводит этот бывший коммунист с Востока?
— Нигбур никогда не был коммунистом, — терпеливо объяснил Крюгер, — просто служил в криминальной полиции.
— Помню, помню, — добродушно взмахнул трубкой Хоффман, — не нужно сразу так бурно реагировать. Ты, кажется, отправил его в Москву?
— Вы и об этом знаете?
— А как ты думаешь? Он бывший полицейский режима Хонеккера. Думаешь, мы можем оставить его без должного контроля?
— Он хороший полицейский, — мрачно заметил Крюгер.
И без того плохое настроение стало просто отвратительным.
— На здоровье, — согласился Хоффман, — пусть работает. Но мы будем держать его в поле зрения. Как и всех остальных бывших «специалистов» с Востока.
Возвращаясь в свой офис, Крюгер чувствовал какой-то неприятный осадок от этого разговора. Позвонил Мюллер. Ему не удалось ничего найти за весь день, и он сильно нервничал. Повторная экспертиза подтвердила, что автомобиль Штенгеля врезался в грузовик после выстрела, произведенного неизвестным снайпером.
После него в кабинет Крюгера вошел Дитц и долго рассказывал о результатах проверки показаний фрау Виммер. Ничего нового обнаружить не удалось. Все, о чем говорила фрау Виммер, полностью подтвердилось. Расстроенный Крюгер попросил Дитца пригласить для завтрашнего допроса герра Хетгесса и фрау Вальман из Интерпола. Может, они все-таки сумеют объяснить, что связывало примерного полицейского Штенгеля и такого человека, как Ирина Шварц.
Через пять часов после их разговора, уже совсем поздно вечером, наконец позвонил Хоффман. Голос у него был обычный — спокойный и глуховатый.
— Мои ребята кое-что нашли, — сообщил он Крюгеру. — Ты можешь прямо сейчас приехать ко мне?
— Прямо сейчас? — изумился Крюгер. — А что случилось?
— Я не могу говорить об этом по телефону, — услышал он в ответ и сразу согласился.
— Дитц, — закричал Крюгер, выбегая из кабинета, — будет звонить из Москвы Нигбур, пусть оставит свой телефон.
— Хорошо, — кивнул его помощник.
До здания местного отделения БНД Крюгер добрался довольно быстро. В этот раз повезло, было меньше машин, чем обычно. Запыхавшись, он поднялся в кабинет Хоффмана.
— Что-нибудь узнали новое? — спросил он, открывая дверь.
— Кое-что, — ответил в своей обычной невозмутимой манере Хоффман.
Крюгер подошел к столу, взял стул, опустился на него, приготовившись слушать собеседника.
— В общем, так, — сказал Хоффман, зажигая свою трубку, — Йозеф Риддль не сотрудничал с нашей разведкой… — Крюгер замер. Хоффман неторопливо раскурил трубку и продолжил: — Он не сотрудничал. Он был сотрудником нашей разведки. И против него действовало особое подразделение «Штази» С-21". У нас есть предположение, что при переходе границы его застрелили именно сотрудники этого подразделения. Практически он был уже на нашей стороне. Пограничники ГДР в таких случаях не стреляли — боялись международных скандалов. Они стреляли, когда беглец был либо на их территории, либо в нейтральной зоне. Но вот так нагло они не действовали. Эксперты тогда посчитали, что Риддль имел довольно секретную информацию, о которой не должно было узнать руководство нашей разведки. Поэтому его и убили уже на нашей стороне. Но выстрел был произведен с другой стороны. Это видно по характеру ранений самого Риддля.
— Что это за отдел «С-21»? — изумился Крюгер. — Насколько я знаю, у них в разведке было двадцать отделов.
— Это было специальное подразделение, занимавшееся устранением неугодных свидетелей и агентов.
— Самостоятельная группа «ликвидаторов»? — не поверил своим ушам Крюгер.
— Точно. И возглавлял ее полковник Гюнтер Оверат. После объединения Германии он вместе с Хонеккером и руководителем «Штази» Маркусом Вольфом бежал в СССР. Хонеккера потом выдали, а Вольф, вернувшись в Австрию, перешел границу и сдался властям. Правда, он до сих пор ничего существенного не сказал. Считает, что в те времена шла настоящая война и он не может выдавать своих бывших товарищей. Но существование отдела «С-21» он признал. И даже назвал фамилию Оверата. К сожалению, у нас нет ни единого фотопортрета этого человека.
— А где он сам?
— Исчез. После августа девяносто первого его никто не видел. Говорили, что он бежал на Кубу. Были слухи, что прячется в Китае. Но никто точно ничего не знает. Мы его так и не нашли за эти годы.
— Поразительные успехи вашей службы, — ядовито заметил Крюгер, — и это нельзя было сказать мне по телефону. Вы все заражены ненужной шпиономанией.
— Ты не дослушал до конца, — возразил Хоффман. — Мы так и не смогли найти Оверата, но мы смогли установить несколько офицеров его отдела. В том числе и некоего Вебера. Вот его фотография. Райнер Вебер, полковник разведки ГДР, работал в отделе «С-21»
Крюгер с интересом посмотрел на фотографию.
— Ну хотя бы его вы нашли? — спросил он.
— Лучше бы не находили, — мрачно пошутил Хоффман, — сумели установить, что он перебрался в Лейпциг и последние четыре года жил там у дочери.
— И все?
— Не все. Несколько дней назад он почему-то приехал в Кельн. Буквально в канун твоих убийств. Приехал рано утром, а уже через несколько часов его расстреляли из какой-то автомашины прямо рядом с вокзалом. Убийцы до сих пор не найдены. Мы уже послали запрос насчет убийства Вебера. Все сходится. Его убрали почти одновременно с твоими покойниками. Идет очень крупная игра, Крюгер. Боюсь, что в ней принимают участие сразу несколько сторон. И результат пока не в нашу пользу.
— Где можно получить документы по убийству Вебера? — понял все Крюгер. — Может, мне послать запрос в полицию Кельна?
— Уже послали, — успокоил Хоффман, — все материалы они передадут нам. Но подобные совпадения невозможны. Значит, ты был прав — тот «скорпион», из которого в восемьдесят восьмом убили Риддля, заговорил именно сейчас. И, боюсь, в руках по-прежнему очень хорошо подготовленного профессионала. Я уже получил данные о смерти Штенгеля. Там был безупречный расчет. Расчет в том числе и на нашу невнимательность и некомпетентность.
— Не думаю, — пробормотал Крюгер.
— Почему? — заинтересовался Хоффман. — Есть основания?
— Убийца должен был знать, что после смерти Ирины Шварц мы сразу выйдем на того, кто из местных жителей заказывал для нее номер в отеле. И мы действительно сразу вышли на Штенгеля. Я думаю, что все наоборот. Убийца или убийцы только делали вид, что хотят замаскировать смерть Штенгеля. А на самом деле дело обстоит несколько иначе. Они знали, что мы выйдем на Штенгеля, и убрали того, чтобы мы шли по этому следу. Убрали нарочито расчетливо, прекрасно осознавая, что мы рано или поздно обязательно выйдем на убийц герра Штенгеля.
— Интересное рассуждение, — произнес Хоффман, — но пока у нас нет никаких доказательств.
— Поэтому я и отправил Нигбура в Москву, — заметил Крюгер, — думаю, там он обязательно что-нибудь найдет.
— Посмотрим, — уклонился от его оптимизма Хоффман. — Данные о смерти Вебера ты получишь уже завтра утром. Полиция в Кельне подготовит и передаст их тебе по факсу.
— Это было бы здорово, — признался Крюгер, — спасибо тебе, Хоффман. Ты нам здорово помог.
— Иногда нужно помогать и полиции, добродушно заметил Хоффман, — хотя вы обычно гордые, от любой помощи всегда отказываетесь.
— В этот раз не откажемся, — твердо пообещал Крюгер, вставая со стула и протягивая руку.
К себе в кабинет он вернулся поздно вечером. На столе лежала записка от Дитца. Тот писал, что Нигбур уже дважды звонил из Москвы, но не мог застать самого Крюгера. Отдельно был записан телефон гостиницы, где остановился приехавший в Москву Нигбур.
Пододвинув к себе телефон, Крюгер принялся быстро набирать цифры кода России, Москвы и гостиничный номер Нигбура. Попал с первого раза и стал напряженно ждать, когда ответит Нигбур. Тот почти мгновенно снял трубку.
— Слушаю вас, — сказал он по-русски.
— Добрый вечер, Нигбур, — улыбнулся Крюгер. Хорошо, что он решил позвонить сам. Любой из сотрудников мюнхенской полиции был бы в шоке, узнай, что Нигбур — этот бывший полицейский из ГДР — еще и говорит по-русски. — Что у вас произошло? — спросил он. — Узнал что-нибудь новое?
— Узнал самое главное, — возбужденно ответил Нигбур, — узнал, где сидела Ирина Шварц и почему ее так быстро выпустили.
— Ну, и где она сидела?
— В Нижнем Тагиле, — торжествующе сказал Нигбур.
Ознакомительная версия.
