Он повернул назад, вздрагивая даже от шороха собственных шагов. Но жажда не оставляла его. На ходу Зубов шарил глазами по кустам — может, попадётся необобранная смородина или ежевика, но, кроме волчьих ягод, ничего не было. Он вспомнил, — на косогоре есть малинник, ходу до него километра полтора-два…
К малиннику вели две узкие лесные тропки, потом они сливались в одну широкую тропу. Пройдя немного, Зубов сошёл с тропинки и стал пробираться к малиннику, крадучись, прячась за толстыми стволами деревьев. Он уже видел вершину косогора, но лес внезапно оборвался и вместо густых и частых деревьев перед Зубовым раскинулась зелёная опушка, редко поросшая мелким кустарником. Приблизиться незаметно к малиннику было невозможно.
Он в нерешительности остановился и вдруг услышал издалека собачий лай. Зубов упал на землю и пополз за ближайшую сосну. Обессилев от страха, он лежал, распластавшись на земле, и слышал, как бухает его сердце. Собака для него была страшнее людей. Скрыться в лесу от собаки невозможно.
Боясь подняться, Зубов ещё долго полз, прячась за деревьями и кустами. Он встал, когда косогор уже скрылся из виду. Приходилось вновь возвращаться в чащобу, там он чувствовал себя в безопасности. От страха он забыл об изнуряющей жажде. Казалось, что теперь он может обойтись без воды.
Выйдя на тропинку, он обернулся, взглянул на косогор, и в тот же миг из малинника высоко вверх взвилась зелёная ракета. Зубов снова бросился на землю…
К своему логову он добрался обессиленный. Почти всё время он полз, не решаясь подняться: лес с косогора мог просматриваться в полевой бинокль. А главное, ракета. Ясно, что это сигнал либо на заставу, либо соседней тревожной группе.
Он сделал усилие над собой, — надо успокоиться, продумать, как быть дальше. Главное — сохранить хладнокровие. На косогоре, в малиннике — наряд или тревожная группа пограничников. С собакой! Значит ли это, что пограничники его обнаружили и теперь преследуют? А может быть, преследуют не его. Для такого вывода есть достаточно оснований. Если погоня за ним, то почему собака привела их к косогору, к которому он и близко не подходил? Значит, его след собака не взяла? Но тогда почему пограничники дают ракету, не боясь обнаружить себя? Значит, они всё-таки кого-то преследуют, чей-то след собака взяла. Чей-то, но не его. Очень похоже, что всё это просто стечение обстоятельств: собака и пограничники на косогоре не имеют к нему никакого отношения. В конце концов это могут быть просто учебные занятия. Чего же он так испугался? Хорошо, что его не видят сейчас ни Гессельринг, ни Гоффер! Через час он пойдёт в Радугу, встретится с Жаком, и всё будет в порядке.
Миров приехал в отряд ночью.
— Порядок, товарищ капитан, порядок! — сообщил Каримов. — Теперь ему никуда не деться.
— Где он сейчас?
— В колхозе «Волна».
— В колхозе? А как он туда попал? Давай по порядку.
— Дело было так. Взять его след сразу не удалось. Но, спасибо Пряхину, район блокировали вовремя. Подняли соседние заставы, включили дружинников, поставили боевую задачу: нарушителя взять только живым. В лесу Карат всё же след подхватил, потянул уверенно. Вскоре мы могли обойтись и без собаки. Нарушитель оставлял достаточно следов. Стало ясно: с минуты на минуту мы настигнем его. Но появилась опасность демаскировать себя. Приняли решение: создать нарушителю видимость безопасного возвращения в пещеру и отнять у него всякую надежду пробиться к какому-нибуоь населённому пункту. План удался. Сперва он ткнулся в Радугу — не вышло, дорогу преградили дружинники моториста Талова, потом он попытался выйти лесом на шоссе — тоже не получилось, попробовал спуститься в Муравьиный овраг — опять не вышло, наконец рискнул двинуться к железной дороге, видимо, надеялся вскочить на ходу в товарняк, идущий в районный центр. Но куда бы он ни совался, всюду ещё издали слышал то голоса, то собачий лай, то выстрелы. Видел он и ракеты, пущенные моими ребятами. В общем, гоняли его до полуночи, как зайца. Но бандит опытный: понял, что его окружают, и решил возвращаться восвояси.
— Направился к морю?
— Да. Тут мы ему не мешали. Сделали всё, чтобы он забыл об опасности. Двигались за ним, можно сказать, не по земле — по воздуху, дышать перестали. И довели его так до «Волны». Здесь он должен был выйти к берегу, а он, дьявол, будто растаял в этой самой «Волне».
— И ваш знаменитый Карат не может его обнаружить?
— Конечно, может, но нет гарантии, что будет выполнен приказ — взять нарушителя живым, невредимым. В колхозе есть несколько собак. Чёрт их знает, почуют Карата, подымут такую брехню, что весь народ на улицу высыплет узнать, что случилось. Он сразу поймёт, в чём дело, и тогда — либо начнётся перестрелка, либо он сразу пустит себе пулю в лоб…
— Да… Это верно… — Миров прошёлся по комнате. — Значит, дело затягивается. Но не может же он надолго остаться в колхозе! Неужели у него есть там сообщники?
Каримов бросил на Мирова укоризненный взгляд:
— Я знаю всех рыбаков «Волны». Это люди разные: есть умные и глупые, храбрые и трусоватые, честные и жуликоватые, но предателей среди них ты не найдёшь. Ручаюсь!
— В жизни всякое бывает… Всё-таки у кого-то же укрылся нарушитель?
— Забрался в чей-нибудь сарай, хозяин спит и знать не знает, какой у него гость дорогой под боком.
— Всё равно бездействовать нельзя. Посёлок блокирован надёжно?
— Мышь не прошмыгнёт.
— Рискнём пустить по следу Карата. Если тявкнет хоть один пёс, вернёмся на «исходные позиции» и подождём. Не будет же этот гад сидеть неделю в чужом сарае. Поехали!
Машина Каримова остановилась метрах в трёхстах от колхоза. Таранов и Бажич лежали в густых кустах орешника. Таранов держал поводок и злился на вынужденное безделье. Карат сидел рядом, и по тому, как он вздрагивал, старшина понимал его возбуждённое состояние.
— Никаких признаков? — спросил вполголоса Каримов.
Старшина мотнул головой.
— Пусти Карата по следу, — приказал Каримов.
Бажич и Таранов вскочили: наконец-то! Как всегда, Таранов шепнул что-то Карату, и собака с места потянула к колхозу.
Они прошли мимо стадиона.
— Здесь, — прошептал Каримов. Миров понял: отсюда, вместо того чтобы спуститься к морю, нарушитель свернул в колхоз.
Карат, не петляя, не оглядываясь, тянул поводок уверенно и деловито.
Они вошли в посёлок так тихо, что ни один из местных псов даже не шелохнулся. Карат миновал главную улицу, где, освещённые ущербной луной, выстроились в ряд новенькие стандартные дома рыбаков, и свернул в узкий проулок, от которого тянулась тропинка к морю. Каримов узнал этот проулок: здесь он был сегодня утром у Мирона Пряхина. Вот и колодец, а сразу за ним слева — забор пряхинского дома. Поравнявшись с колодцем, Карат остановился, обошёл вокруг и снова остановился. Очевидно, нарушитель подходил к колодцу, чтобы напиться.
— След, след! — шепнул повелительно Таранов.
Собака медленно, не отрывая морды от земли, вывела пограничников к дому и ткнулась в калитку. Каримов на секунду усомнился: точно ли он был утром в этом самом доме?
Надо было немедленно принять решение, и Каримов принял его. Он сделал знак — вся группа неслышно повернула обратно.
Когда колхоз остался позади, а вдали уже отчётливо слышался мерный шум ночного прибоя, группа остановилась. Нужно было решать, как действовать дальше.
— Чей это дом? — спросил Миров.
— Мирона Пряхина, — ответил растерянно Каримов, вспоминая сейчас всё, что говорил о старике Дрозд.
— Который сообщил о высадке диверсанта?
— Да…
— Тогда похоже, что действительно хозяин спит и не ведает, кто забрался в его сарай.
— Дело в том, — голос Каримова звучал растерянно, что у Пряхина нет сарая, обвалился месяц назад.
— Ну тогда одно из двух: либо Карат ошибся и взял след не нарушителя, а Пряхина, либо нарушитель нашёл приют в доме Пряхина.
— За Карата ручаюсь! — Таранов погладил морду овчарки. — След взят от самого леса, а старик за эти сутки в лес не ходил… Факт, что нарушитель у старика…
— Но Пряхин сам сообщил о нарушителе.
— А может, этот гад убил старика? — сказал Бажич.
— Да… Уравнение со многими неизвестными. — Миров ждал, что скажет Каримов. — Ваше мнение, товарищ майор?
У Каримова тоже мелькнула мысль, что нарушитель убил старика, но он старался продумать и другие варианты. Нарушитель явился к Пряхину около двенадцати часов ночи, наплёл старику складную байку и попросился переночевать. Допустим, старик ему поверил. Всё равно он обязан немедленно сообщить, что у него ночует посторонний. Старик знает этот неписаный закон, о нём не раз говорили пограничники рыбакам. Пряхин не мог его забыть, да ещё при таких обстоятельствах, когда все заставы подняты на задержку нарушителя. Итак, нарушитель находится в доме Пряхина более двух часов, и старик не сообщил об этом. Правда, неизвестный явился к Пряхину, когда тот уже спал. Для того чтобы сообщить о неизвестном, старик должен отлучиться из дома на десять — пятнадцать минут. Никакого убедительного повода для отлучки в такое время ночи старик, очевидно, не придумал. Если так, то Мирон Акимыч сейчас не спит, а ломает себе голову, как бы связаться с пограничниками.
