– А он где-то и до этого напакостил? – спросил Тоби, до которого уже доходили кое-какие слухи по сарафанному радио Уайтхолла.
– Не обращай внимания, – велела Диана, энергично прожевав еще один кусок. – Если бы мы судили политиков по их поступкам и не-поступкам, нам давно пришлось бы выгнать взашей половину кабинета.
Тоби продолжал вопросительно на нее смотреть.
– В общем, он там повел себя, как идиот, и ему довольно серьезно надавали по рукам. Но это в прошлом. Дело закрыто. – Подумав, Диана добавила: – во всей этой истории удивительно только то, что министерству обороны чуть ли не впервые в жизни удалось замять грандиозный скандал. – Заявив это, Диана дала понять, что громкие слухи официально объявлены почившими в бозе и похоронены. И только за кофе она вновь вернулась к этой теме – провела эксгумацию и повторное захоронение:
– Ты учти, что и министерство обороны, и министерство финансов тогда провели тщательнейшее расследование – без дураков, без всякого миндальничанья, и анонимно заключили, что Фергус к тем проблемам не имел ни малейшего отношения. Самое большее – совершил проступок, наслушавшись своих идиотов-советников. По мне, так звучит вполне достоверно, надеюсь, что и тебе так кажется. Чего это ты так на меня смотришь? – удивилась Диана.
Тоби смотрел на нее совершенно нормально и обычно – только никак не мог избавиться от мысли, что уж слишком она любит рубить правду-матку.
* * *
Тоби Белл, свеженазначенный личный секретарь свеженазначенного министра, взял в свои руки бразды правления кабинетом Квинна. Конечно, будь его воля, он не выбрал бы себе в наставники Фергуса Квинна, изгнанника-блейрита новой эпохи Гордона Брауна. Фергус был единственным ребенком в почтенном семействе инженеров, выходцев из Глазго, переживавших не лучшие времена. Еще студентом Фергус влился в движение левых – возглавлял марши протеста, бился с полицией и частенько попадал в газеты. Окончив экономический факультет университета Эдинбурга, он растворился в тумане шотландской лейбористской партии. Три года спустя непонятным образом объявился в Школе государственного управления имени Джона Ф. Кеннеди в Гарварде, где познакомился со своей будущей женой – богатой, но несчастливой канадкой. Фергус вернулся в Шотландию, где его уже дожидалось тепленькое местечко. Партийные имиджмейкеры быстро пришли к выводу, что его супругу электорату показывать нельзя – поговаривали, что она пьет.
С кем бы ни обсуждал Тоби своего босса, отзывы он слышал весьма неоднозначные. “Сообразительный, но если ему что надо, в миг тебя уроет”, – так охарактеризовал новенького видавший виды ветеран министерства обороны, взяв с Тоби слово, что тот никому об этом не расскажет. Бывшая помощница Фергуса Люси говорила, что он “очень мил и обаятелен, когда ему это нужно”.
– А когда не нужно? – не удержался и спросил Тоби.
– Тогда он полностью уходит в себя, – нахмурилась и отвела взгляд девушка. – И борется там со своими демонами.
Но что это за демоны и как проходит борьба, Люси сообщить отказалась.
Тем не менее на первый взгляд ничто не предвещало особых сложностей.
Ну да, Фергус Квинн не отличался легким характером, но Тоби другого и не ждал. Фергус вел себя то как последний болван, то вдруг становился здравомыслящим умницей, из раздражительного сквернослова превращался в чуткого и деликатного неженку, то наскакивал на Тоби, требуя от него всего и сразу, то запирался в кабинете за толстой дверью красного дерева, захватив пачку документов. И все это за каких-то полдня. Фергус был прирожденным грубияном и забиякой и не скрывал широко разрекламированного прессой презрения к чиновникам. Его острый, злой язык не щадил никого, даже самых близких ему людей. Но больше всего в Уайтхолле доставалось разведывательной службе, раскинувшей повсюду свои щупальца. Ее Фергус называл чрезмерно раздутой, неоправданно элитарной и тщеславной кучкой идиотов, ослепленных собственной загадочностью, ими же самими и выдуманной. Такое отношение оказалось особенно некстати, учитывая то, что команда Квинна была обязана “оценивать все поступающие материалы разведки из всех источников и давать рекомендации по использованию данных материалов всеми подходящими службами”.
Что же касается того самого скандала в министерстве обороны, о котором говорить было не принято… Как Тоби ни пытался что-нибудь о нем разведать, он каждый раз натыкался на непробиваемую стену молчанию, возведенную якобы для его же блага: “Извини, друг, дело закрыто… нет-нет, приятель, считай, тут я дал обет молчания”. И лишь однажды ему удалось разговорить хвастливого клерка финансового отдела за пятничным пивом в “Шерлоке Холмсе”: “Он же у нас устроил грабеж средь бела дня и вышел сухим из воды, да?” Но только после разговора с весьма неприятным типом Грегори, по случайности севшим рядом с Тоби во время нуднейшего понедельничного совещания комитета по набору и управлению кадрами, он ощутил серьезную, неподдельную тревогу.
Грегори, неуклюжий толстяк, который выглядел старше своих лет, был ровесником Тоби и предполагаемым соперником на карьерной лестнице. Но по факту все вокруг знали и помнили, что в любом задании или поручении, где сталкивались эти двое, всегда побеждал, хоть и с незначительным отрывом, Тоби. Возможно, так оно было и во время недавней борьбы за пост личного секретаря нового младшего министра. Правда, сплетники министерства однозначно постановили, что на этот раз никакой борьбы не было вовсе.
Грегори два года стажировался в министерстве обороны, практически каждый день пересекаясь с Квинном, в то время как Тоби был абсолютно, девственно чист – он ни в каких таких связях замечен не был.
Совещание, оказавшееся безрезультатным, подошло к концу, и зал опустел. Тоби и Грегори по молчаливому соглашению остались сидеть за столом. Тоби счел это удобной возможностью наладить отношения, Грегори был настроен не столь дружелюбно:
– Ну, как там тебе король Ферги? Нормально ладите? – спросил он.
– Нормально. Спасибо, что спросил, Грегори. Не все идеально, конечно, но в общем и целом порядок. Ну а как живется постоянному дежурному[5]? Наверное, полно забот, да?
Но Грегори не собирался обсуждать тяготы жизни постоянного дежурного – эту должность он считал куда ниже поста личного секретаря нового министра.
– Ну, смотри только, чтобы он тихой сапой мебель из кабинета не загнал по дешевке, – посоветовал он, невесело усмехнувшись.
– А что, за ним такое водится? Сдается мне, сбыть его новенький стол будет нелегко – не представляю, как он будет тащить его на три этажа вниз, – ответил Тоби, стараясь держать себя в руках.
– А участием в каком-нибудь сверхприбыльном бизнесе он тебя еще не соблазнял?
– Он тебе и такое предлагал?
– Ну уж нет, дружище, – почти искренне ответил Грегори. – Меня на такое не купишь. Я остался чист. Но таких, как я, единицы. А вот многие дурачки повелись.
И тут терпение Тоби внезапно лопнуло – такое в компании Грегори происходило с ним довольно часто.
– Грегори, можно поинтересоваться, ты что всем этим пытаешься мне сказать? – рявкнул он. Но Грегори лишь лениво улыбнулся в ответ: – Если ты пытаешься меня о чем-то предупредить и если я о чем-то должен знать, так давай говори или иди плачься кадровикам.
Грегори сделал вид, будто обдумывает его предложение.
– Ну, если и есть что-то такое, что тебе необходимо знать, ты всегда можешь побеседовать со своим ангелом-хранителем Джайлзом, не так ли, дружище? – наконец вкрадчиво ответил он.
* * *
Чувство самодовольной целеустремленности переполняло Тоби. Даже оглядываясь назад, пока он сидел за шатким столиком на солнечной улочке в Сохо, Тоби не мог внятно объяснить, почему же он все-таки решился на эту аферу. Может, просто уязвленная гордость? От него что-то скрывали, его не допустили в круг избранных, знавших истину. Учитывая то, что Диана велела ему прилепиться к новому начальнику, как банный лист, и следить, чтобы тот больше не “напакостил”, он был уверен, что имеет полное право знать, как же босс “пакостил” в прошлом. По мнению и опыту Тоби, политики были типичными рецидивистами. Если Фергус Квинн вновь преступит черту, Тоби придется держать ответ: как же так вышло, что его начальник сорвался с поводка?
Ну а что касается издевательского предложения Грегори обратиться за помощью к “ангелу-хранителю” – тому не бывать. Если бы Джайлз хотел, чтобы Тоби о чем-то знал, Джайлз сам бы ему это рассказал. А раз уж Джайлз молчит, значит, будет и дальше держать рот на замке, что бы ни случилось.
Но кое-что Тоби все-таки беспокоило, заставляло копать все глубже и глубже. Нелюдимость его начальника достигала поистине патологических масштабов.
Зачем, скажите, пожалуйста, такой общительный и открытый на первый взгляд человек запирается на весь день в своем кабинете, включает на полную катушку классическую музыку и отгораживается не только от внешнего мира, но и от собственных подчиненных? И что находится внутри пухлых, дважды опечатанных воском конвертов, исписанных чьей-то рукой, которые приносят Квинну из недр Даунинг-стрит и которые он, получив и прочитав, тут же возвращает доставившему их курьеру?