– О мистер Флорри, как вы много знаете!
Флорри было прекрасно известно, что это не так, но он вдруг обнаружил, что от этих слов широко улыбнулся.
К пяти часам «Аким» продолжил плавание, и незадолго до полуночи на горизонте уже показалась тонкая длинная линия испанского берега.
– Взгляните, мистер Флорри, – окликнула молодого человека стоявшая у борта Сильвия, – наконец-то Испания.
Флорри подошел к ней.
– Гм, на мой взгляд, до ужаса похоже на берег Темзы. Говорят, человек предчувствует начало важных событий. Лично я предпочел бы сейчас оказаться в кровати, которая не раскачивалась бы, как эта посудина.
Девушка рассмеялась.
– Вы так циничны, мистер Флорри, – и она бросила на него непонятный взгляд, – что кажетесь даже наивным.
– Считаю, что прежде всего должен позаботиться о себе. Прежде, чем о политике или истории. Может быть, даже вместо.
Она снова рассмеялась.
– Признаться, у меня тоже нет предчувствия приключений. Скорее я испытываю замешательство. Война – это ужасная бессмыслица. Только такие люди, как Джулиан Рейнс, ваш брат, поэт, кажется, что-то в ней понимают. Вы читали, что он написал о Барселоне?
Флорри поежился.
– Талантливый парень, – неловко пробормотал он, от души надеясь, что тема увянет.
– Он умеет все сделать понятным, – продолжала она с восторженным видом. – Какая необыкновенная страна! Вооруженные рабочие одержали победу, потому что в армии разразился мятеж. Солдаты отказались встать на сторону правительства и установили революционный порядок. Теперь они готовятся к следующему шагу. Построению настоящего бесклассового общества.
– Боже, какая тошнотворная перспектива, – заметил граф. – Нет, моя дорогая, увидите, что вы не правы. Между русскими коммунистами, с одной стороны, и свободно мыслящими анархистами и социалистами с антисталинскими убеждениями – с другой, неизбежны трения. Которые приведут к взрыву.
– В таком случае, – встрял Флорри, – все должны следовать первому революционному правилу Флорри: когда сыплются бомбы, найди ямку поглубже.
Оба собеседника рассмеялись.
– Вы словно о войне говорите, мистер Флорри. Должно быть, начитались вашего Джулиана Рейнса. Он очень пессимистично пишет о Народном фронте. По его мнению…
– Я знаю, Сильвия. Читал все статьи Рейнса. Охотно признаю, что он отлично пишет.
– Что для меня вообще-то явилось сюрпризом. Я ненавижу его стихи. Ненавижу его поэму «Ахилл, глупец», где он описал своего несчастного отца, которого постигла такая ужасная смерть. Мой отец тоже погиб во время Первой мировой войны, и я совсем не нахожу, что «в конечном счете жизнь – лишь игра».
– Ну, Джулиан любит будить страсти. – Флорри смотрел на темную полоску далекого берега. – Сам-то он, конечно, на такое неспособен.
– О, так вы, оказывается, знакомы с ним, мистер Флорри?
Девушка даже вскрикнула от восторга, и глаза ее засветились радостью. Флорри посмотрел на ее оживившееся лицо, и в нем шевельнулась ненависть.
– Учились вместе. Были одно время даже довольно дружны.
– Он самый талантливый писатель своего поколения, – убежденно произнесла Сильвия. – Ах, если бы вы могли познакомить меня с ним. Мне так многому можно было б научиться у него.
– Э-э, вполне возможно. Хотя, кто знает, как все сложится. Думаю, смогу это сделать для вас. Впрочем, он, конечно, очень занят. Я тоже буду занят.
– О, понимаю. Я тоже. – Она рассмеялась. – Вообразите только, учиться у таких людей, как Роберт Флорри и Джулиан Рейнс! Что за необыкновенная удача! Сотрудники «Зрителя» и «Автографа». Ну и повезло же мне!
Флорри смотрел на нее. Какой изящный изгиб шеи! Он просто глаз не мог оторвать.
«Это мне необыкновенно повезло», – подумал он, провожая девушку глазами, когда она направилась к себе в каюту.
Он остался стоять у борта, испытывая неясное чувство беспокойства. Через несколько минут к нему присоединился граф Витте.
– Мистер Флорри, должен признаться, я вам завидую. Сильвия – очаровательная молодая женщина.
– Да, необычная девушка, согласен.
– Я завидую тем чувствам, которые вы в ней пробудили.
– Ну, дело обстоит не совсем так. Гораздо больше она интересуется приключениями. Очевидно, располагая некоторой суммой, решила отправиться путешествовать. Говорит, что мечтает стать писателем.
– Как бы там ни было, я считаю, что буйная Барселона – не совсем подходящее место для молодой красивой женщины. Возможно, наша общая знакомая принадлежит к тем людям, которых чувство опасности приятно возбуждает, но на вашем месте я бы поостерегся оставлять ее там.
– Благодарю за совет.
Старый граф откланялся и ушел в свою каюту. Флорри обернулся к морю. Оно стало совсем темным, только на западе, там, где исчезало в океане вечернее солнце, чуть трепетал на воде последний отблеск. Испанское побережье стало еще ближе. Пора собираться, надо идти к себе.
Но он не мог отвести глаз от берега. Сражающаяся Испания, тысяча девятьсот тридцать седьмой.
«Что за дьявол, – внезапно подумал он. – Куда меня несет?»
И решительно направился в каюту.
Флорри накинул на плечи твидовую куртку, пожалев на мгновение, что не захватил шарф. Под рукой в нелепой кобуре висел нелепый револьвер. Флорри закурил. Ночь была холодной и спокойной. Свет полной луны заливал море струящимся серебром. Перед Флорри маячила земля, будто выросшая с вечера. Он различал огни гавани. В их свете вырастал неясный силуэт холма слева по борту. Монжуик, кажется, так он называется. В Барселоне есть еще одна гора, Тибидабо, но она расположена к северу от города, сейчас ее было не различить.
Он облокотился на поручни, размышляя о том, какой будет их встреча с Джулианом.
«– Джулиан, старина!
– Роберт! Откуда ты взялся? Чертовски давно не видались.
– Читал твои статьи в „Автографе“. Отлично пишешь. Сам я тут от „Зрителя“.
– Ну? Как поживает противный Деннис Мейсон? Терпеть не могу этого типа.
– Был абсолютно хорош со мной, старый молодчага».
Нет, не пойдет. Между ними стоит так много.
«Джулиан, когда-то я так любил тебя, за что ты меня обидел? А теперь я здесь, чтобы выследить и выдать тебя. Как я смогу смотреть тебе в глаза?»
Он с трудом перевел дыхание и обрадовался тому, что сейчас один. Резким броском швырнул сигарету в море, недоумевая, как он справится с Джулианом. В Джулиане была какая-то странная сила, Флорри это всегда пугало.
Город в нескольких милях от него, залитый ярким лунным светом, казался одновременно и суровым, и мирным. Похоже на романтическое полотно глупого живописца.
– Мистер Флорри? Заглядываете в будущее?
Он оглянулся. Перед ним стояла Сильвия.
– Да. И вы застигли меня на самом интересном месте.
– Как вы считаете, мы скоро пришвартуемся?
– Наверное. Видите набережную? Мы должны миновать волнолом, потом наши арабские обезьяны выберут причал, и вот вы уже на берегу.
Лунный свет коснулся ее лица, и оно словно озарилось. Сильвия улыбнулась, обнажив хорошенькие маленькие зубки, похожие на сверкающие жемчужинки. Она когда-нибудь улыбалась ему так? Кажется, нет. Красота этого нежного, сияющего лица переполнила его восторгом.
– Я вижу, вы переоделись?
Она тоже. Во что-то пурпурное.
– Да. Готовлюсь к приключениям и тому подобной чепухе.
– Весьма своевременно, уверяю вас.
Ее рука спокойно лежала на поручне, светлый овал лица отчетливо выделялся в ярком свете. До Флорри донесся запах духов. Приятный, хоть немного мускусный и крепкий. Ему хотелось придвинуться и обнять ее, но он чувствовал, что неспособен даже просто поднять руку. Гортанный клекот донесся с мостика до его слуха – ссорились два матроса.
– Я очень рада, что застала вас одного, – продолжила девушка. – Вы были очень добры ко мне, и мне хотелось поблагодарить вас за это.
– Поверьте, мисс Лиллифорд, быть, как вы выразились, добрым к вам, чрезвычайно приятно.
– Не думаю. Я считаю вас одним из самых порядочных людей в мире. Я знаю, о чем говорю. Таких все меньше и меньше, вы, наверное, последний.
– Вы преувеличиваете степень моей порядочности, мисс Лиллифорд. Поскребите меня чуть-чуть, и увидите перед собой такого же скота, какой дремлет в каждом.
– Не думаю.
Ему пришло в голову, что сейчас он мог бы поцеловать ее. Ни разу в жизни ему не доводилось целовать белую женщину.
– Вот вы где. – К ним направлялся граф Витте. – Мне сейчас пришлось выдержать неприятную стычку с этим Грюнвальдом. Этот тип совершенно пьян. От него несет, как из бочки шнапса. Взялся вынести наверх мой чемодан и сильно повредил его. Это досадно.
Флорри повернулся.
– Вообще-то он совершенно безобиден. Пользы от него, разумеется, никакой, но и вреда нет.
