«Вы не поверите, но это был мой отпуск, капитан».
Робби посмотрел на него как на сумасшедшего, затем протянул ему бутылку воды.
Корт сказал: «У вас есть спутниковый телефон?»
Робби подошел к переборке и достал телефон из своего рюкзака. Он передал его мужчине на каталке. Корт набрал номер, затем посмотрел на Робби, который понял намек и отошел.
Через несколько секунд линия заработала. ««Allo?»
Корт засунул палец в левое ухо и крепко прижал телефон к правому. «Это я».
Винсент Воланд не скрывал своего потрясения, услышав голос американца. «Боже мой, ты жив!»
«Расскажите мне о Джамале и Ясмин».
«Они в Иордании, со мной, и они в безопасности».
Корт испустил долгий вздох облегчения.
Воланд сказал: «Ты сделал это, не так ли?»
«Ты имеешь в виду Аззама? Нет, я этого не делал, но, по-видимому, это было сделано».
«Верно», - недоверчиво сказал Воланд. Очевидно, он верил, что Серый человек убил сирийского президента, но он не давил. Вместо этого он сказал: «У меня здесь есть кое-кто еще, кто хочет поздороваться, но сначала мне нужно, чтобы вы мне поверили».
«По поводу чего?»
«Я сообщил вам некоторую неверную информацию, когда мы говорили в последний раз, но я действовал, основываясь на лучших разведданных, которые у меня были на тот момент».
«О чем ты говоришь?»
Телефон молчал несколько секунд, а затем Корт услышал женский голос. «Monsieur? Это Бьянка. Я хочу поблагодарить вас за все, что вы сделали для моего сына».
Корт не мог в это поверить. «Ты жив?»
«Да. Я на месте, Джамал на месте, и Ясмин тоже. Все благодаря вам и месье Воланду».
Корт просто положил голову обратно на каталку и уставился в потолок кабины «Блэкхока». «Что ж, будь я проклят».
ЭПИЛОГ
Для Себастьяна Дрекслера это был приятный летний вечер в замке в Лаутербруннене, Швейцария. Он сидел на террасе и смотрел на звезды, наблюдал, как олени и кролики бегают по гектарам частной земли, и наслаждался бордоским Cheval Blanc 1970 года.
Все было хорошо, но не идеально. Это был не его замок; он принадлежал Meier Privatbank, но сейчас он жил здесь. В течение последнего месяца он отвечал за охрану, наблюдавшую за клиентом банка, женщиной со швейцарским паспортом, в котором утверждалось, что ее зовут Ара Карими, и она была беженкой с сирийской войны.
Нет, все было совсем не идеально. Ара Карими была, по правде говоря, Шакирой Аззам. Женщина прибыла в страну на частном самолете со своими детьми сразу после смерти президента Сирии, и благодаря особым обстоятельствам, установленным банком, ей не пришлось лично являться в какое-либо консульство или посольство для получения своих документов. Она только что прилетела в страну, получила несколько штампов в визе и паспорте от сотрудника иммиграционной службы, который был «другом» Майера, а затем приехала сюда.
Дрекслер летел тем же рейсом из Сирии, и хотя она была последним человеком в мире, которого он хотел видеть до того, как его посадили на борт корабля в Греции, как только он добрался до Сирии и узнал, что Аззам мертв, она стала его билетом домой в Швейцарию. Ее жизнь была в опасности в течение бурных дней после смерти Ахмеда, и она была одним из самых важных клиентов Meier Privatbank. Они хотели обезопасить ее от вреда, и у Дрекслера были уникальные возможности для того, чтобы это произошло.
Случайно получилось, но, тем не менее, он был там.
Он вывез семью на самолете SAA в Ливан, а оттуда они воспользовались швейцарскими документами, чтобы попасть в Европу. Детей немедленно перевели подальше от матери, для всеобщего блага. Двум дочерям выдали новые удостоверения личности и отправили в школу-интернат в Лозанне.
И теперь Дрекслер вернулся домой, в Лаутербруннен, что было хорошо для него.
Но далек от совершенства.
Теперь Шакира сидела перед ним на террасе, между ними стояла бутылка вина. Она продолжала рассказывать о своем плане вернуть бразды правления в Дамаске. Когда он посмотрел на нее, оценил ее новую короткую черную прическу, ботокс, который она сделала в Берне, который увеличил ее губы и веки, и загар, который она сделала, чтобы сделать ее кожу на несколько тонов темнее, он должен был признать, что она выглядела по-другому, но для него она все еще была той же Шакирой. Дрекслер кивнул, увлекаясь ее фантазией о власти, просто чтобы сделать ее счастливой, потому что поддерживать ее жизнь и счастье было его работой.
Он был уверен в своих навыках для выполнения первого. Последнее менее важно.
* * *
Банк приказал Дрекслеру защищать Шакиру в течение первых нескольких месяцев ее изгнания. С этой целью у него была дюжина людей на территории в любое время, и у него были все виды сигнализации и датчиков, известных человеку.
У него, однако, не было истребителей в небе, поэтому некому было помешать парашютисту спрыгнуть с известняковой скалы на высоте тысяч футов над U-образной долиной, где сидел Лаутербруннен, одетый с головы до ног в черное, а затем прыгнул ХАХО, направив свой парашют точно так, чтобы он бесшумно опустился на заднюю палубу замка, менее чем в десяти метрах от того места, где Себастьян и Шакира сидели со своим вином, планируя ее возвращение к власти.
Двое сотрудников службы безопасности стояли в смежной гостиной, и они увидели вздымающийся черный желоб, появившийся над человеком, когда он приземлился позади Дрекслера, и они достали огнестрельное оружие и двинулись к окнам.
Но человек под рушащимся навесом увидел людей, и он был быстрее и увереннее в своей миссии, чем они. Он застрелил их обоих из пистолета Ruger Mark II с глушителем и встроенным глушителем, по три раза каждому в грудь и горло.
Оба мужчины умерли, не успев выстрелить, и звук выстрела, из которого их убили, был не громче, чем стук электрической пишущей машинки, выбивающей несколько букв.
Шакира и Дрекслер оба встали и посмотрели в лицо мужчине, который умело опустил парашют, держа одну руку на его быстросъемном спусковом крючке, а другой направляя на них пистолет.
«Не издавайте ни звука», - сказал мужчина, и Дрекслер вспомнил этот голос.
«Ты». В его тоне было изумление.
«Я», - сказал мужчина, меняя магазин «Ругера» так быстро, что Дрекслер даже не успел этим воспользоваться.
«Чего ты хочешь?» Спросила Шакира. Она не знала, кто это был.
Мужчина сказал: «Дети. Они здесь?»
Ни она, ни швейцарец, стоявший рядом с ней, не ответили на вопрос. Дрекслер сказал: «Вы — Серый человек. Вы довольно знамениты.»
«А ты Себастьян Дрекслер. Ты настоящий засранец».
