— Юджин, — предложил он как-то мне, — хочешь стать богатым? Я могу помочь тебе в этом. Дело верное. Ты вложишь деньги в акционерное предприятие, ну, скажем, в концерн «Космос», и через пару-тройку лет станешь весьма состоятельным человеком. Разве плохо?
— Что-то больно просто, — усомнился я. — А как же закон о сверхприбыли? Ведь он ограничивает дивиденды на акционерный капитал в твоей стране шестью процентами.
— Больно много ты понимаешь! — Рассердился Калле. — Закон ведь допускает и исключения. В отдельных случаях размер дивиденда может достигать и пятнадцати процентов.
— Ну, на отдельных случаях капитала не составишь, — возразил я.
Но неутомимый Калле Рог продолжал упорно настаивать на своем предложении.
— Опять ты не прав, Юджин. Таких случаев можно иметь сколько угодно. Хоть в день по десятку. Надо только головой хорошо работать. Впрочем, что я тебя уговариваю?! Не желаешь разбогатеть, и не надо. Вы же, русские, все как один против капиталистов, — с искренним разочарованием заключил мой благодетель и больше никогда не предлагал мне стать богатым.
О том, кого я смог завербовать в Норвегии: о «Фебах» и «Марке»
В конце 54-го года мне удалось провести две важные вербовки высокопоставленных офицеров из штаба военно-морских сил Норвегии. Эти агенты долгие годы будут работать на советскую военную разведку, и останутся нерасшифрованными. В Главном разведывательном управлении Генерального штаба Советской армии эта пара моих агентов получит оперативный псевдоним «Фебы».
— Почему именно «Фебы»? И что это за слово? — спросил я как-то резидента.
— Слово, кажется, греческое, — сказал в ответ генерал Пахомов, — а в переводе означает «блистательный».
Такой псевдоним мне пришелся по вкусу. Видимо, начальству они тоже понравились.
«Фебы» во многом походили друг на друга. Назвать их одним и тем же конспиративным именем казалось вполне подходящим делом.
С «Фебом»-первым я познакомился в Хортоне, где располагалась база норвежских ВМС. Однажды военные моряки проводили там нечто вроде «дня открытых дверей». Я, естественно, не мог его пропустить. Там с «Фебом»-первым нас и свел взаимный интерес. Мне нужны были данные о натовских базах в Норвегии, ну, а мой новый знакомый был не прочь заработать на продаже таких сведений. Об условиях сотрудничества договориться не составило большого труда. Несложно было условиться и о порядке совместной работы.
С «Фебом»-вторым судьба свела меня несколько позже в штабе флота, где норвежец заведовал одним из отделов.
Я оказался в этом штабе в связи с предполагавшимся визитом советских военных кораблей в Норвегию. Мне нужно было проговорить с норвежскими властями кое-какие детали этого визита. За официальной беседой в штабе, которая затем была продолжена непринужденным разговором в одном из тихих ресторанчиков Осло, я договорился о дальнейшем сотрудничестве с «Фебом»-вторым.
И в первом, и во втором случае состоялась, как мы говорим, «любовь с первого взгляда». Моя заинтересованность в информации была понятна обоим норвежским офицерам без особых разъяснений. О ней наилучшим образом свидетельствовала сама должность заместителя военно-морского атташе посольства СССР. Что же касается обоих норвежцев, то их стремление к хорошему дополнительному заработку также было нетрудно объяснить. Дороговизна жизни в Норвегии, большие семьи у обоих военных и связанные с этим немалые расходы при скромной, в общем-то, зарплате морских офицеров требовали дополнительных источников дохода.
«Фебы» без особых церемоний дали мне понять, что располагают секретной информацией из натовских источников и готовы ее мне передать за определенное вознаграждение, конечно. Судя по всему, угрызений совести от такой сделки ни один из «Фебов» не испытывал. Наверное, потому, что поставляемая ими информация в основном касалась не норвежских, а американских и натовских вооруженных сил.
К первой же конспиративной встрече со мной оба «Феба» подготовили такое количество материалов с грифом «совершенно секретно», что я едва мог поначалу скрыть свое удивление. Дабы не расхолаживать ни одного, ни другого, я никоим образом не выразил им своего удивления. Лишь отблагодарил «Фебов» крупными денежными суммами, которые были с благодарностью приняты. Подробно объяснил, как и где нам предстоит встречаться в будущем.
Моя работа с «Фебами» продолжалась около четырех лет. Я держал с агентами постоянную связь, получая от них по несколько раз в месяц подборку натовской документации, которая без промедления отправлялась с дипкурьерами в Центр.
Иногда возникала необходимость экстренной встречи. Порой Центру требовалась срочная информация. Тогда мне, естественно, приходилось встречаться с «Фебами» незапланированно. И риск быть обнаруженными, безусловно, возрастал.
Однажды это чуть было не случилось. А дело было так. Начались совместные маневры норвежских и натовских военно-морских сил. «Феб»-первый был вызван в штаб учений в Кристиансан, что на южной оконечности Норвегии. Москва срочно запросила данные об этих учениях. Резидент торопил, и я выехал на незапланированную встречу с «Фебом».
В Норвегии в ту пору не существовало никаких ограничений на поездки по стране для дипломатов социалистических стран, так что нужды в постоянных запросах на разрешение местного МИДа поехать куда-либо не было никакой. Это, естественно, лишало норвежскую контрразведку информации о планах моих поездок по стране, а мне позволяло порой разъезжать по провинциальным норвежским городам относительно беспрепятственно.
Но на этот раз мой «Понтиак» оказался под контролем. Мне пришлось изрядно попотеть, чтобы избавиться от «хвоста», вызвать «Феба» по телефону, накоротке встретиться с ним в близлежащем ресторане и получить интересовавшие Центр материалы по военно-морским учениям. Однако на выезде из Кристиансана дорогу мне перегородила полицейская машина. Я был вынужден остановиться. Подошедший полицейский тут же начал меня расспрашивать:
— Где вы были? Что вы делали в Кристиансане?
Если бы этот коп рискнул заглянуть в бардачок «Понтиака», то моей миссии в Норвегии в одночасье пришел бы конец. Там лежали совершенно секретные материалы, переданные «Фебом». Я, естественно, такого развития событий допустить не мог, поэтому сразу же взялся решительно атаковать полицейского всевозможными обвинениями:
— Как вы смеете останавливать дипломата?! Кто вам дал право меня допрашивать?! Нравится мне этот город. Вот я сюда и приехал. В закрытые зоны не заезжал. Немедленно прекратите этот незаконный допрос. Или я буду жаловаться.
Полицейскому ничего не оставалось, как подчиниться. Опасность миновала, и я благополучно доставил материалы «Феба» в советское посольство в Осло.
Центру, естественно, было важно знать, где и как достают завербованные мною агенты секретные документы. Я предоставил Москве информацию на этот счет. У обоих «Фебов» для получения секретных материалов были прекрасные возможности. И тот и другой работали высокопоставленными штабными офицерами, имевшими допуск к секретной информации. Но если в других странах разведчикам для получения такого рода сведений пришлось бы, по всей вероятности, снабжать завербованных агентов миниатюрными фотокамерами, диктофонами или миникопировщиками, то процедура, действовавшая в середине 50-х годов в штабе норвежских ВМС, максимально упрощала стоявшую передо мной задачу.
По существовавшему тогда в Норвегии положению офицеры штаба сами оформляли акты на уничтожение секретных документов. Сами их и подписывали. Невероятно, но факт. В итоге «Фебы» могли не копировать секретные документы, а выносить их из штаба в своих портфелях. Нужно было лишь оформить фиктивную справку об их уничтожении, что они и делали без особого труда.
В Советской армии и на флоте такое пренебрежение элементарными требованиями безопасности было немыслимо. В Генштабе, например, за уничтожение секретных документов отвечали так называемые «тройки». Члены ее составляли акт и совместно уничтожали документы на глазах друг у друга. Такая процедура обеспечивала как необходимый контроль, так и безопасность. Норвежский же вариант предоставлял отличную лазейку для злоупотреблений. Неслучайно поэтому оба «Феба» нашли возможным ею воспользоваться.
Они периодически оформляли у себя на службе акты об уничтожении направленных им для ознакомления секретных документов, но на практике их вовсе не уничтожали. Проверяющих не было. Таким образом, я получал от «Фебов» значительный объем секретной документации, поступавшей в два ведущих отдела штаба военно-морских сил Норвегии. Ну а в Центр в результате такой работы шел не ручеек, а целый поток секретной информации.
