Я надеялся, что адмирал Киммель попросит меня встретить Курусу по прибытии последнего в Гонолулу и я смогу узнать кое-что о его миссии. Я сообщил в штаб о своем давнем знакомстве с Курусу. Однако меня никто не вызвал, хотя я занимался второстепенным делом на своем корабле, покинувшем Пирл-Харбор. Так я и не узнал о намерениях Курусу.
Прибытие второго делегата необычайно взволновало меня, беспокойство овладело мной, когда я готовился к рейсу на остров Уэйк, эскортируя «Энтерпрайз», флагманский авианосец адмирала Холси, который должен был принять на борт самолеты для корпуса морской пехоты.
27 ноября, накануне нашего отплытия, я обедал в доме Лоррина Терстона, издателя газеты «Гонолулу эдвертайзер» и руководителя местной радиостанции. После обеда Терстон, его жена и я прошли в гостиную и там в течение трех часов обсуждали сложившуюся ситуацию. Я подробно рассказал им о своих беседах с адмиралом Киммелем и Мунсоном. Терстон выглядел озадаченным и возбужденным. Наконец, когда я заканчивал свой анализ недавних событий и делился своими соображениями о будущем, мой собеседник вдруг воскликнул: «Мне, офицеру запаса разведывательной службы, даже не сообщили о том, что я должен передать по радио в случае нападения!» Я посоветовал ему передать следующее: «На нас совершено воздушное нападение. Все должны сохранять спокойствие и оставаться в помещении. Не выходите на улицу, чтобы не препятствовать быстрому продвижению военных к их постам. Нет оснований для беспокойства».
Мне не довелось видеть, какую роль сыграли эти слова, так как 28 ноября вместе с адмиралом Холси я отплыл из Пирл-Харбора в составе 8-го оперативного соединения. В открытом море мы, как обычно, засекали все радиопередачи, представляющие интерес. Из одной из них 2 декабря я узнал важную новость. Диктор, читавший материалы из вашингтонских газет, сообщил о прибытии японского посла в Перу. Итак, подумал я, в Вашингтоне собрались все три делегата из Токио. Первым прибыл Номура, к нему присоединился Курусу, и 3 вот теперь из Лимы явился Тацудзу Сакамото. Круг замкнулся. Я наблюдал и за другими признаками назревавшей войны: появлением японской подводной лодки в гавайских водах. Утром 5 декабря я принял сигнал о появлении ожидаемой подводной лодки. Из Пирл-Харбора нам сообщили, что неопознанная подводная лодка обнаружена в нашем оперативном районе к югу от Гавайских островов. Я не сомневался ни на минуту, что Япония готова нанести удар. С шести часов вечера, когда, доступен прием коротковолновых радиопередач из Токио, я сидел у своего радиоприемника до полуночи, стараясь перехватить переговоры японцев. Я надеялся получить информацию, на основании которой мог бы дать сигнал адмиралу Холси для передачи командующему в Пирл-Харбор.
Мне удалось перехватить еле слышимый разговор, фантастическое скопление звуков, заглушаемых машиной. Мне удалось разобрать, что лицо, принимавшее передачу, получало приказы и подтверждало их получение. Обычно японец, сообщающий что-либо другому японцу, употреблял короткие предложения, в конце которых он добавляет: «Нэ», что означает «Понятно?» Если собеседник понял его, он отвечает: «Хай». Разговор, который я слышал по радио, являлся серией слов: «Нэ» и «Хай». Если что-либо неясно, то собеседник переспрашивает с повышающейся интонацией: «Э?» За этим словом следует повторение непонятой фразы.
В этот вечер, за два дня до нападения на Пирл-Харбор, я подметил исключительную напряженность в ответах, подтверждающих получение приказов. То, что японец получал приказы, я разобрал совершенно отчетливо. Однако понять их смысл мне не удалось из-за эффективного глушения радиопередач. Но и этого косвенного доказательства было вполне достаточно. Мне казалось, что я мог бы услышать характерные восклицания адмирала Холси, если бы передал ему сигнал: «Война назревает, так как японцы по радио возбужденно твердят: «Хай, хай, хай!»
В субботу на рассвете мы возвращались в Пирл-Харбор с максимальной скоростью, допустимой при наших уменьшающихся запасах топлива. Мы прошли в нескольких сотнях миль от Гавайских островов, но не заметили ничего существенного. Меня угнетали тяжелые мысли, и товарищи по команде разделяли мое настроение. Напряжение нарастало с каждым часом, и я не мог заснуть. В этот исторический день 7 декабря 1941 года я поднялся очень рано, задолго до начала обычной утренней работы на корабле. Едва я вернулся в свою каюту ровно в восемь часов утра, как мой офицер связи, очень озабоченный, ворвался ко мне. Я сразу понял, что что-то случилось. «Сэр, только что пришло донесение: они бомбят Оаху... Это не маневры...» — выпалил он.
Я подбежал к радиоприемнику и настроил его на прием радиостанции Лоррина Терстона. Я хотел получить дополнительные сведения, но услышал то самое сообщение, текст которого подсказал Лоррину около двух недель тому назад: «На нас совершено воздушное нападение. Все должны сохранять спокойствие и оставаться в помещении. Не выходите на улицу, чтобы не препятствовать быстрому продвижению военных к их постам. Нет оснований для беспокойства».
Последние слова не выходили у меня из головы: «Нет оснований для беспокойства... Нет оснований для беспокойства... Нет оснований для беспокойства»... Я не мог избавиться от этой мысли, как от шума машин корабля под ногами.
Я терялся в догадках. Но я знал — развязана настоящая война!
Правда, 17 мая 1963 года.
Ванситарт, Роберт (р. 1881 г.) — английский дипломат. В 1930—1938 гг. был постоянным заместителем: министра иностранных дел. Один из проводников политики поощрения фашистской агрессии, а после второй мировой войны — идеи установления англо-американского мирового господства. — Прим. ред.
«Ньюс кроникл» — распространенная и влиятельная газета, издающаяся в Лондоне; орган либеральной партии. — Прим. ред.
Компания «Кемзли ньюс пейперс лимитед» контролирует газеты «Дейли график», «Санди таймс» и «Санди график» и 20 провинциальных газет. — Прим. ред.
В большинстве других источников указывается, что у Канариса были греческие предки (см., например, Е. X. Кукридж. Тайны английской секретной службы. М., Воениздат, 1959, стр. 77 или Dulles A. W. Germany’s Underground, New York, 1947, p. 72). — Прим. ред.
После первой мировой войны Карл Либкнехт и Роза Люксембург, были вождями «Спартаковской» (коммунистической) партии, которая в декабре 1918 года организовала восстание против правительства. Восстание было подавлено. К. Либкнехта убили «при попытке к бегству», а Р. Люксембург — на пути в тюрьму. — Прим. авт.
«Капповский путч» (март 1920 г.) — неудавшийся контрреволюционный переворот в Германии, направленный на восстановление монархии и установление диктатуры военщины. Его организаторами были помещик Капп и генералы Людендорф, Сект и Лютвиц. — Прим. ред.
Канарис, Константин — греческий патриот, моряк, участник борьбы за национальную независимость Греции 1821—1827 гг. против турок. В 1822 г. Канарис проник на своем корабле на стоянку турецкого флота около берегов Хиоса и уничтожил флагманский корабль, после чего турецкий флот поспешно укрылся в Дарданеллах. — Прим. ред.
Брюнинг, Генрих (р. 1885) — реакционный германский политический деятель, рейхсканцлер Германии в 1930—1932 гг. широко использовал статью 48 Веймарской конституции, предоставлявшей неограниченные права главе государства для осуществления в стране антидемократических мероприятий и подготовки установления фашистской диктатуры. После прихода к власти Гитлера эмигрировал в США. — Прим. ред.
Полковник Николаи, Вальтер — руководитель немецкой военной разведки в период первой мировой войны 1914—1918 гг. — Прим. ред.
Кабельтов (артиллерийский) — специальная единица измерения, применяемая в морской корабельной артиллерии, равная 182,87 м. — Прим. ред.
Дольфус, Энгельберт (1892—1934) — австрийский реакционный государственный деятель, один из лидеров фашистской католической «христианско-социальной» партии. С мая 1932 г. — австрийский канцлер и министр иностранных дел. В своей внешней политике ориентировался на фашистскую Италию. Убит 25 июля 1934 г. во время путча, организованного австрийскими национал-социалистами — агентами гитлеровской Германии. — Прим. ред.
Вся эта история звучит по меньшей мере неправдоподобно. Польский разведчик, тайно прибывший в Германию, рисковавший своей жизнью, не нашел ничего лучшего, как обратиться в гитлеровскую контрразведку за «помощью», где «помощь» подобным людям выражалась обычно в виде виселицы или плахи. По-видимому, этот польский офицер на самом деле был мелким провокатором, который решил пойти по пути предательства интересов своих хозяев и поэтому сам предложил свои услуги немецкой контрразведке. — Прим. ред.
