– Как вы нашли нас здесь? – поинтересовалась Эрика, приглашая гостя к столу.
Шулленбург грустно улыбнулся, и она поняла, что произошло что-то крайне важное, иначе он не помчался бы к ним.
– Я обратился к фрау Гросс, – пояснил Шулленбург. – Пришлось заверить ее, что мы с вами друзья и искать встречи с вами меня заставляют важные обстоятельства. Так я получил ваши координаты. Вот ее послание вам – моя верительная грамота, – пошутил он и протянул Гроссу письмо. Шулленбург помолчал, потом с заметным усилием сказал: – Дело в том, что я возвращаюсь на военную службу, на этот раз в бундесвер.
Гросс и Эрика растерянно молчали.
– Я так и думал, что вы не поймете меня, – снова заговорил Шулленбург. – Другие тоже не поймут. Это и хорошо и плохо. Поэтому необходимо было повидать вас. Именно вас. И потому, что я доверяю вам, и потому, что мысль о возможности такого свидания никому и в голову не придет: ведь власти полагают, что вас нет в Германии. Как мне кажется, у нас имеется возможность побеседовать. Я не хочу оставлять при себе мысли, выводы, решения… Наверное, вам покажется странным то, что я скажу, но для меня это вопрос жизни и смерти.
Гросс мягко заметил:
– Мы слишком вас уважаем, чтобы усомниться в ваших намерениях, но решение добровольно занять командный пост в армии, которую создают, обучают и воспитывают бывшие гитлеровские генералы и офицеры, естественно, требует объяснения.
– Вас принуждают? – неуверенно спросила Эрика.
– И да, и нет.
– Говорить уклончиво вам не было свойственно, – насторожилась Эрика.
Шулленбург в нетерпении передернул плечами.
– Прошу внимательно выслушать меня, – заговорил он. – За мной установлена слежка. Возможность снова повидаться с вами может не повториться. Я хотел бы воспользоваться сегодняшним вечером.
– Мы слушаем вас, – успокаивающе произнесла Эрика.
Генерал сидел, откинувшись на спинку кресла-качалки, остановив взгляд на открытом окне, за которым угасал по-осеннему посвежевший летний день.
– Несколько лет назад, – заговорил Шулленбург, – меня пригласили в Бергтесгаден, и там, в бывшей резиденции Гитлера, произошла моя встреча с Карлом Функом и генералом Шпейделем – они уговаривали меня вступить в ряды бундесвера. Я уклонился. Позже, побывав на маневрах в Пфальце, еще раз продумав положение нашей страны, нашего народа, я решил воздействовать если не на совесть, то хотя бы на разум и на чувство ответственности моих бывших коллег… На совещании я произнес, как мне казалось, убедительную речь, – генерал саркастически усмехнулся, – она никого ни в чем не убедила. С тех пор положение все ухудшалось. Политиканы, банкиры, бывшие гитлеровские генералы кричали о реванше, о необходимости нового похода на Восток. Народ наш сбивали с толку фальшивыми лозунгами защиты «тысячелетнего рейха», хотя Германия как единое государство просуществовало всего-навсего семьдесят четыре года. Бисмарк создал Германию из отдельных самостоятельных королевств и герцогств кровью и железом, однако это насильственное объединение не пошло нам впрок: империя кайзера – первая мировая война, империя Адольфа Гитлера – разбойничьи нападения на соседние государства, вторая мировая война – введение рабства в центре древней Европы. И все это под вопли о границах, о рейхе. Нас все время не устраивали границы, ни в тридцать седьмом году, ни в тридцать девятом, ни в сороковом. Все знают, к чему это привело… Кончилось тем, что наши армии были разгромлены, а страна оккупирована. Но наших политиканов и генералов это ничему не научило, и как только возникла Федеративная Республика Германии, они объявили ее наследницей пресловутого гитлеровского рейха и – смешно, но факт! – предъявили территориальные претензии к соседним государствам, к тем самым, которые совсем недавно подверглись нападению наших, немецких армий, были силой захвачены нами, упразднены как государства и превращены в колонии нацистской Германии. И вот теперь, после того как Советский Союз разбил немецкие армии на поле боя и принес освобождение порабощенным нами странам Европы, лидеры некоторых политических партий выступили в роли защитников якобы несправедливо обиженной Германии, подняли крик о реванше и стали готовиться к новому походу на Восток. Совершенно очевидно, что дело вовсе не в лишенном смысла и оснований реванше, а в стремлении реваншистов продолжить, на этот раз со своими новыми «союзниками» свой будущий разбойничий поход. Я много думал – что же мне делать? Выступать с речами о вреде войны и благе мира во всем мире? Я решил, что такая деятельность не для меня.
– Почему? – вырвалось у Эрики.
– Да потому, что и без меня имеется немало людей, которые изо дня в день говорят об этом, где только можно. Я чувствовал себя способным на нечто иное, такое, чего не в состоянии сделать пусть даже очень талантливый патриот-пропагандист… Я был уверен – они еще придут ко мне, и вот тогда… тогда мне надлежит хотя бы ценой моей жизни сделать нечто исключительно важное, может быть, решающее для судеб нашей родины.
– И ваши предчувствия оправдались? – недоверчиво спросил Гросс.
– Иначе я не был бы здесь, – ответил Шулленбург – Но разрешите мне продолжить… Как вы знаете, в Федеративной Республике Германии нашлись политические деятели, не побоявшиеся открыто признать реальность послевоенного положения в Европе, признать ныне существующие границы как между ГДР и Польшей, так и между ГДР и Федеративной Республикой, принять необходимые меры к улучшению взаимоотношений с Советским Союзом. Такая политика – жизненно необходима нашему народу. Эта политика уменьшает угрозу развязывания в Европе термоядерной войны. А поскольку эта новая политика снижает угрозу войны в Европе, отбрасывает фальшивый тезис о большевистской опасности с Востока, то мы получаем возможность независимо держать себя по отношению к США. В частности, теряет смысл дальнейшее пребывание на нашей земле американской армии, американских штабов и баз, и нам незачем больше ежегодно тратить на их содержание миллиарды марок.
Но в Федеративной Республике имеются очень влиятельные круги, которые делают все, чтобы свернуть страну на старый путь: это, как вы и сами понимаете, бывшие гитлеровские генералы и офицеры, высшее католическое духовенство, банкиры и крупные промышленники, главари созданного в Баварии, по образцу американского, военно-промышленного комплекса… Им нужна война, без подготовки к войне теряет смысл само их существование. Так разве они сдадутся без боя? Конечно, нет. Тем более что в их распоряжении огромные силы, и экономические и военные, почти миллион солдат под командой бывших гитлеровских генералов и офицеров, сотни организаций бывших эсэсовцев и так называемых солдатских союзов, реваншистские землячества…
Недовольные новой восточной политикой лица активно действуют. У них имеется свой фюрер – бывший министр Франц Штрадер, а у него свой личный штаб. Назревает заговор. Какими методами собираются противники новой политики добиться своего? Насколько мне известно, разработаны три варианта: возвращение к власти, соблюдая при этом видимость демократического пути, прибегнув к любым подтасовкам на выборах в федеральный парламент и в земельные ландтаги; не выйдет с выборами – захватить власть путем военного переворота; есть, как я уже сказал, и вариант третий, на мой взгляд, самый опасный, поскольку вооруженными силами фактически распоряжаются друзья и сторонники Штрадера и тех, кто стоит за ним, без ведома правительства, явочным порядком, однажды развернуть – конечно, молниеносную – войну против ГДР, Польши, Чехословакии, России… При этом замышляется захватить у американцев тысячи боеголовок с атомной начинкой, которые хранятся на складах в Федеративной Республике, и пустить их в дело.
В нынешних сложных условиях настал, кажется, и мой час – они снова, как я и ожидал, обратились ко мне; Франц Штрадер хочет, чтобы я был одним из его военных советников, но формально числился бы в кадрах бундесвера.
– Вы – известный авторитет по танкам, бывший командующий сухопутными войсками, – задумчиво заметил Гросс.
– Совершенно верно. Нетрудно догадаться, почему им понадобился именно я.
– И вы решили… – Эрика вопросительно посмотрела на Шулленбурга.
– Предложение Штрадера принять, – твердо сказал он. – Он принимает меня за человека, далекого от политики, я воспользуюсь этим его заблуждением для того, чтобы иметь возможность быть в курсе назревающего заговора и постараться сорвать его. Моя задача – выбрать подходящую позицию и в подходящий момент действовать. Мне кажется, я принял правильное решение, не так ли?
– Да, – сказали Гросс и Эрика.
– Но мне нужна связь с вами и через вас с вашими друзьями, – продолжал Шулленбург, – у меня должна быть возможность вовремя предупредить, вовремя передать какие-то документы – без этого вся моя затея теряет смысл, а кроме вас, я ни на кого не могу положиться.
