Теперь бы расслабиться, прилечь, его так тянуло к земле. Но тут из кустов раздался еще один выстрел, и Петр упал на землю, выронив оружие.
Считая, что с пограничником покончено, третий бандит, следовавший к границе отдельно от двух первых, не обращал на него больше внимания. Он метнулся к рюкзаку, который горбился за спиной второго убитого Петром нарушителя, разрезал стягивающий мешок шнур, раскрыл его и что-то оттуда выхватил.
Петр Игнатенко не потерял сознания и все видел Он упал на левый бок, силы оставляли его, но, пока нарушитель возился с рюкзаком, он достал снаряженную ракетницу.
Не выпуская из рук непонятного для Петра предмета, бандит глянул на пограничника, затем сделал шаг вперед.
– Ты жив еще, проклятый рюсся? – сказал нарушитель. – Сейчас я отправлю тебя к предкам… – Между тем что-то щелкнуло у него в руках, и над его головой стал разворачиваться шар.
В этот момент Петр выстрелил из ракетницы. Задетое пулей плечо и рана в груди помешали ему точно прицелиться хотя нарушитель был совсем недалеко.
Ракета метнулась навстречу бандиту, рванула край его левого рукава, разодрала и прожгла его до тела и, брызгая искрами, ушла в сторону бухты. Возьми Петр немного выше – ракета пробила бы оболочку гелиевого шара, который расширялся сейчас в объеме, готовясь перенести бандита через контрольно-следовую полосу. Но мутнеющее сознание Петра Игнатенко не связало появление шара над головой нарушителя с его намерением уйти за границу.
Еще одна пуля в грудь оказалась для Петра смертельной.
Когда Логинов – он первым прибежал на поле боя – приподнял голову сержанта, тот был еще жив.
– Руку, – прошептал Игнатенко, – смотрите руку…
– Да-да, Петро! – торопливо говорил Артем, выхватывая перевязочный пакет. – Сейчас… Сейчас я тебя… Все будет хорошо, Петя! Потерпи, дружище!
Логинов не понял, что умирающий Игнатенко пытался выполнить последний долг – передать товарищу след. Ведь он знал, что задел ракетой левую руку бандита.
– Шарик, – шептал, впадая в забытье, Игнатенко. Он схватил Логинова за рукав, и этот его порыв был предсмертной вспышкой энергии. – Шарик улетел… Ищите шарик…
«Бредит», – подумал Артем.
Василий Колотухин был избран действительным членом Академик наук СССР три года назад, ему тогда едва исполнилось тридцать восемь, и, таким образом, он был одним из самых молодых академиков страны.
Огромную оценку получила научная деятельность Василия Дмитриевича в связи с его весьма перспективными работами в области высокоинтенсивных когерентных излучений, производимых лазерами, и с очень мощными источниками микроволновой энергии. После того, как Василий Колотухин, тогда еще член-корреспондент, создал установку, лазерный луч которой на глазах у потрясенных членов государственной комиссии испарял небольшое пока количество самых различных материалов, он получил прозвище «инженер Гарин», а вся деятельность его лаборатории была переведена в ранг закрытых работ.
Уже после присвоения звания академика он подал в правительство докладную записку, в которой излагал суть нового научно-технического предложения, направленного на укрепление обороноспособности Отечества.
Обеспокоенный позицией, которую заняла не желающая мирных компромиссов администрация президента Рейгана, Колотухин вспомнил скандальное происшествие из истории освоения американскими учеными немецких ракет «Фау-2», которое проводилось под непосредственным наблюдением и с личным участием отца этих ракет, конструктора Вернера фон Брауна. В 1947 году запуск «Фау-2» производили на полигоне Уайт-Сэндз, в 64 километрах к северу от города Эль-Пасо, находящегося вблизи мексиканской границы. Ракета была запущена строго на север, поднялась в воздух, а затем… развернулась на 180 градусов и направилась на юг, в сторону Мексики, пролетела над Эль-Пасо и врезалась в старое испанское кладбище, тремя километрами южнее мексиканского города Хуарес. Специальное устройство для взрыва ракеты в воздухе на случай неудачного запуска не сработало…
Академик Колотухин задумался над вопросом: а нельзя ли искусственно вызывать подобные казусы с летящими в цель ракетами? Ведь если воздействовать на электронную систему наведения ракеты в цель каким-либо сильным излучающим источником, то можно не только сбить ракету с курса, но и задать ей другую команду. В идеале – отправить ее туда, откуда она стартовала.
Вот тогда и будет создана подлинно миролюбивая система противоракетной обороны, отвечающая основным принципам русской политики, направленной на сдерживание наступательных видов оружия. В основу нового оборонительного устройства Колотухин намеревался положить созданную им лазерную установку, которая не обладала пока еще достаточной мощностью, а тем более способностью воздействовать на летящую ракету избирательно, проникая в суть заложенной в нее программы и перестраивая ее необходимым образом. Все это еще предстояло решить.
Надо ли говорить, что предложение ученого получило поддержку правительства. Было принято решение об организации в Ленинграде самостоятельного научно-исследовательского института, обладающего необходимой производственной базой для экспериментальных работ. Институту выделили крупные средства, Василий Дмитриевич получил право на привлечение к работе над уникальным изобретением любых высококвалифицированных специалистов.
Новый институт с начала основания стал работать в режиме строгой секретности. Было бы наивным полагать, что создание нового научного учреждения, связанного с именем академика Колотухина, общие принципы деятельности которого были известны мировой ученой общественности, останется незамеченным. Рано или поздно следовало ожидать, что западные разведслужбы проявят интерес к конторе академика Колотухина. Поэтому следовало надежно перекрыть любую утечку информации из института, защитить жизненно важную для страны работу Василия Дмитриевича, его самого и сотрудников от любых посягательств.
Эта роль щита, а при необходимости и меча для лазутчиков, отводилась лично генералу Третьякову Он же для конкретной работы создал специальную группу, куда вошли опытные контрразведчики управления государственной безопасности. Возглавил группу полковник Митрошенко.
После совещания на вилле «Вера крус» заместитель директора ЦРУ Сэмюэль Ларкин захотел собственными глазами посмотреть, как он выразился, «железный занавес».
– Давайте отправимся на русско-финскую границу, дядя Сэм, – предложил за ужином Майкл Джимлин. – Можно самолетом до Хельсинки, а там рукой подать… Или переправимся с автомобилями на морском пароме в Турку, оттуда прекрасная дорога до Хельсинки. Потом вдоль северного берега Балтики, через Порво и Перно, мимо Котки и Хамины, в пограничный город Раройоки. Там и граница, там и застава русских, крайняя от Кронборгского залива, именно ее так любит наш друг Стив…
Сэмюэль Ларкин с интересом посмотрел на Фергюссона.
Фергюссон был как раз не в себе. Он остро завидовал Майклу – с заокеанским боссом говорить таким вольным тоном… Но надо было как-то объяснить намек Джимлина, и Стив нехотя сказал:
– Мне приходилось проходить через эту заставу. Давно это было, в годы моей молодости. Туда, мистер Ларкин, я прошел нормально. А на обратном пути потерял двух бывших друзей моего отца. Их надо было вывести из России. Это были верные братья… Они остались там навсегда.
Сэмюэль Ларкин участливо вздохнул.
– Тогда меня звали не Стив, а Рутти, – усмехнувшись, добавил Фергюссон.
– Едем морем, – решил шеф, – потом по финским дорогам к границе. Кажется, паром заходит на Аландские острова?
– Да, – подтвердил Вильям Сандерс, – в порт Марианхамина.
– Прекрасно! Заодно посмотрим эту демилитаризованную территорию, которая запирает вход в Ботнический залив.
После ужина Сэмюэль Ларкин пригласил Вильяма Сандерса на сугубо конфиденциальную беседу.
– Мне понравился этот ваш Стив, или Рутти, – сказал заместитель директора ЦРУ. – Его идея с морской агентской фирмой в качестве прикрытия резидентуры «Осьминог» весьма удачна. Пусть подготовит подробный доклад о своей деятельности под этой крышей – я предложу руководству внести его опыт в циркуляр для резидентов приморских государств. Русские суда ходят сейчас по всему миру, и в каждом порту, где они бывают, есть посредническая фирма, услугами которой они пользуются. Возможности тут просто неограничены.
Я ознакомился также, дорогой Билл, с теми фокусами, которые проделывает наш Стив Фергюссон на русско-финской границе. На мой взгляд, они носят оттенок хулиганских выходок, реальный результат от этих ударов по системе пограничной охраны невелик. Но в этой кажущейся бессмысленности организуемых инцидентов есть большой психологический смысл. Продолжайте в том же духе. Пусть русские думают что угодно, но внимание их к границе будет приковано, это уж точно.
