Ознакомительная версия.
— Но открытая дверь может его спровоцировать, — упрямо сказал Михаил Михайлович.
— Может. Но не на квалифицированное воровство. Скорее на обычную кражу. Быстро взять что плохо лежит. Нет, убийца был очень опытный человек. Он наверняка знал, что в тот вечер не будет работать уборщица Сойкина, и труп не обнаружат раньше восьми вечера. Возможно, убийца знал и про Игоря Садовничего, который уехал из отдела раньше обычного. Убийца точно знал, что ему никто не помешает. Поверить в случайного прохожего я не могу. И в случайно появившегося убийцу тоже. Я уж не говорю про журналы, которые с такой регулярностью у вас появлялись. Вы поняли мои мотивы?
— Да, — вздохнул Сыркин, — я понял, что меня правильно погнали на пенсию. Рядом с вами весь мой опыт кажется наивным.
Дронго сидел в кабинете Михаила Михайловича, когда тот вошел вместе с каким-то невзрачным человеком. Незнакомцу могло быть и сорок, и шестьдесят. Чуть ниже среднего роста, одет в синий джемпер, уже теряющий свой цвет, и мятые темные брюки. Непричесанная голова, рассеянный взгляд, жесткие черты лица, сухая, пергаментная кожа, словно натянутая на череп таким образом, что невозможно было определить возраст вошедшего. — Облик его завершали очки в дешевенькой оправе, которые незнакомец все время поправлял.
— Это Андрей Андреевич Фортаков, — представил вошедшего Сыркин.
— Добрый вечер, — поздоровался Дронго. — А где ваш помощник?
— Не знаю. Сейчас я его найду. Наверное, пошел в другое здание. Уже шесть часов вечера, все уходят домой.
— Пусть зайдет ко мне, я его не стану задерживать надолго, — попросил Дронго.
— Конечно, — кивнул Сыркин, — а вы пока побеседуйте.
Фортаков сел напротив Дронго, нервным жестом поправил очки.
— Вы извините, что я задерживаю вас так поздно, — начал Дронго, взглянув на часы.
— Разве это поздно? — улыбнулся Фортаков. — Мы иногда остаемся на всю ночь. А сейчас только шесть часов вечера.
— У меня к вам несколько вопросов. Вы работаете в отделе Фирсовой?
— Да.
— Давно?
— Лет пятнадцать.
— Значит, вы уже ветеран этого отдела. А с сотрудниками технического отдела вы тесно контактируете?
— Если вы хотите узнать, знаю ли я их, то, конечно же, знаю. И хорошо знал убитую.
— Почему — хорошо? Она ведь работала у вас совсем немного?
— Она моя соседка. Мы живем в соседних домах. Перед тем как устроиться сюда, она работала в другом институте, в котором я много раз бывал.
— По служебным или по личным делам?
— По служебным, — усмехнулся Фортаков, снимая очки и протирая стекла. Он взглянул на Дронго близорукими глазами. Надел очки. — Мне уже за шестьдесят, — объявил он, — меня уже трудно расшевелить, заставив бегать за молоденькой девочкой, которая годится мне в дочери.
— Вы давно знали Хохлову?
— Нет, просто иногда встречались. В другом институте у них были проблемы, далеко было ездить, а у нее больная мать. Слава Богу, она умерла в прошлом году, а то не пережила бы подобного удара.
— Хохлову любили в вашем институте? Или, наоборот, недолюбливали?
— А как вы думаете? — усмехнулся Фортаков. — Она ведь была красивой молодой женщиной, а у нас процентов на пятьдесят коллектив женский. Конечно, не очень любили. Она тратила всю зарплату на себя, была довольно независимой особой. На них все обращали внимание.
— На них?..
— Я имею в виду ее и Олечку Финкель. Конечно, они конкурировали, даже одевались похоже. Но в общем относились к друг другу гораздо терпимее, чем все прочие. У нас ведь много неустроенных женщин. Наука требует полной отдачи, и некоторые так и не успели устроить свою личную жизнь. Конечно, они не очень любили таких «взрывоопасных особ», на которых столь бурно реагировали мужчины.
— Вы имеете в виду Елену Витальевну?
— И ее тоже. Они все немного комплексовали от вида обеих молодых женщин. Ну это и понятно.
— А как к ней относились в техническом отделе?
— Спокойно. Там хорошие ребята подобрались. Игорек вообще занимается только компьютерами, Алексаняна ничто не интересует, кроме его работы. Коренев, Шенько, Григорьев — нормальные парни, немного чудаки. С такими знаниями и руками все еще сидят у нас в институте на мизерной зарплате.
— Вы не назвали Зинкова.
— У него другая проблема. Он ведь уже доктор наук. У него впереди прекрасная перспектива, если, конечно, Моисеева его не сожрет до той поры.
— У них плохие отношения? Мне показалось, что у них сложные, но не совсем плохие отношения? Или я не прав?
— Сложные. Моисеева вообще не любит пару Зинков — Фирсова. Знаете, как это бывает… Они ведь поженились совсем недавно. У нашей Людмилы погиб несколько лет назад муж. Он был очень хорошим человеком, настоящим другом. Она тяжело переживала его смерть. А потом они сошлись с Зинковым. Они ведь оба очень интересные люди. Ну а Моисеева, по-моему, немного комплексует из-за того, что не смогла получить такого вот мужа.
Он снова снял очки и протер стекла.
— Странно, — сказал Андрей Андреевич, — вы задаете совсем не те вопросы, что предыдущий следователь. Его интересовало в основном, где мы были в момент убийства. А вас занимают отношения между людьми в коллективе. Или вы работаете на контрасте?
— Я не следователь, — возразил Дронго, — я всего лишь эксперт по вопросам преступности, и у вас тут на «птичьих правах».
— То есть я могу и не отвечать на ваши вопросы?
— Желательно все же отвечать, чтобы я смог разобраться с этим весьма непростым случаем.
— Да, — вздохнул Фортаков, — это печально. Я до сих пор не могу заставить себя входить в ту комнату.
— Как вы считаете, мог это сделать кто-то из сотрудников технического отдела?
— Абсолютно исключено. Там нормальные люди, а убийца явный психопат.
— Почему вы так решили?
— Я слышал, как убили Хохлову. Это, по-моему, был какой-то маньяк.
— Вы знали Павла Мовчана, арестованного по подозрению в убийстве?
— Конечно, знал. Но это ошибка. Хотя говорят, что наши славные органы уже не ошибаются. Он очень неплохой парень. Судимость в молодости — это еще не основание для ареста. Испугался, сбежал. С кем не бывает? А следователи убеждены, что убил именно он. Возможно, я не прав, но не представляю себе нашего охранника маньяком, жестоким убийцей. И по каким мотивам? На женщин он не реагировал, у него симпатичная супруга, она иногда приходила к мужу, мы все ее знаем. Какие мотивы могли быть у Паши? Не знаю, может, я и не прав.
— В тот вечер вы немного задержались. Не видели ничего необычного?
— Нет, конечно. Если бы увидел, то не стал бы скрывать. Все весьма обычно. Может, преступление оттого кажется еще более страшным. Но я вышел через проходную где-то в половине седьмого. Или немного позже. Может, без пятнадцати семь. Меня еще подвезли супруги Зинковы, которые вышли вместе. Фирсова открыла свой автомобиль и предложила мне вместе с ней подождать в машине Георгия Ильича. Они куда-то должны были идти в гости. Она переоделась и ждала, когда он закончит дела в лаборатории. Мы сидели в машине минут пятнадцать.
— И вы оба не отлучались?
— Нет, ни на секунду. Сидели и ждали, когда придет Зинков. Он пришел, и мы поехали. Фирсова обычно машину не водит в городе, у нее нет прав. Поэтому она только за городом за руль садится. Хотя машина ее. но ключи она обычно дает Георгию Ильичу. Они подвезли меня до дома и поехали дальше.
— А задержались после работы вы все трое? Вместе с Зиминым?
— Да, все вместе. Правда, мы иногда выходили и входили в нашу комнату, но работали втроем. Фирсова, я и Зимин. Он сейчас в командировке.
— Я знаю. Где находятся ваши комнаты?
— На третьем этаже.
— Вниз вы спускались на лифте?
— Да, на лифте.
— В правом или в левом?
— В правом. Кажется, другой лифт тогда не работал.
— Ольга Финкель примерно в это время принесла бумаги из технического отдела. Она уверяет, что в кабине лифта была вода. Так ли это?
— Не помню. Но, наверное, была. По вечерам у нас некоторые сотрудники принимают душ. Душевые на первом этаже, и все могут ими воспользоваться. Ничего странного в этом нет. Но обычно все так торопятся с работы, что душ принимают только в перерывах, чтобы не задерживаться после шести.
— Как вы думаете, убийца кто-то из своих? Или посторонний, проникший на территорию института?
Фортаков тяжело вздохнул. Потер подбородок. Потом неуверенно заговорил:
— Поверить в «пришельца» мне трудно. Получается, что неизвестный специально залез на охраняемую территорию, чтобы убить Хохлову? Если он так хотел ее убить, почему не сделал это в другом месте? Она ведь жила одна. Нет. Я скорее думаю, что это сделал кто-то из наших, как это ни прискорбно, но, видимо, так оно и было на самом деле.
Он не успел договорить, когда за стеной раздались громкие крики, быстрый топот ног, пронзительный женский крик.
— Что случилось? — обернулся к двери Фортаков.
Ознакомительная версия.
