Ознакомительная версия.
– В смысле?
– Моя невестка работает технологом на шоколадной фабрике. Так вот она уверяет, что львиная доля покупного шоколада – суррогат. Наши ушлые производители закупают самое дешевое сырье в Южной Африке, штампуют из него всякую гадость, а на этикетках пишут, что это шоколад.
– Можно подумать, что на фабрике, где трудится ваша невестка, изготовляют нечто более качественное?
– Вы правы, и там тоже химичат, чтобы увеличить собственную прибыль. Знаете, что делают? Специальным прессованием извлекают из шоколада какао-масло, а вместо него добавляют дешевые заменители: эмульгатор, антиокислитель, ароматизатор. Кстати, если вы прочтете на оборотной стороне этикетки состав вашего шоколада, то поймете, что это, скорее всего, подделка.
– Очень надо! – сердито фыркнула женщина и отправила плитку обратно в сумочку. – Мы живем в такое время, когда кругом – сплошные подделки. Что же теперь, не жить что ли? Вот вы, например, чем питаетесь?
– Тем же, чем и остальные, – рассмеялся Кондратьев. – Утром кипячу воду, бросаю туда овсяные хлопья и варю три минуты. Вот и весь мой завтрак.
– Так ваши хлопья тоже прошли процесс прессования, поэтому утратили свои полезные компоненты процентов на восемьдесят, если не больше. Так что ваш завтрак оказался не полезнее моего.
– Сдаюсь, ваша взяла, – и Кондратьев демонстративно поднял обе ладони вверх. – Все это издержки цивилизации. Чем больше становится на Земле населения, тем менее качественной становится пища.
В течение некоторого времени попутчики ехали молча. Наконец Кондратьев, который устроил эту встречу отнюдь не для того, чтобы предаваться благостным размышлениям, первым нарушил тишину:
– К сожалению, за последние годы мы утратили многое из того, чем раньше гордились. Например, один из самых вкусных шоколадов в Советском Союзе производили в Риге. Сегодня от него осталось одно лишь название.
– Кто же в этом виноват, как не мы сами? – ответила Жолташ. – Мы же так хотели жить как на Западе. А он, между прочим, разный: там есть бедная Греция и богатая Франция.
– Мне все время казалось, что из всех стран Запада в Советском Союзе больше всего предпочтений выпадало на долю Соединенных Штатов.
– Лично я никогда этим не страдала, а сейчас тем более, – в голосе женщины слышалось явное раздражение.
– Чем же США провинились перед вами сегодня?
– Вы что за новостями не следите?
– Имеете в виду ситуацию на Ближнем Востоке?
– И ее в том числе. Американцы всегда стремились к тому, чтобы быть мировыми гегемонами. Но кишка оказалась тонка – вот и мечутся, не зная, как обуздать разбуженную ими же стихию. Нет, меня они всегда раздражали. Мне больше по душе французы.
– Понимаю: Монмартр, «Мулен Руж», Мирей Матье и Ален Делон. Однако у французов тоже полно недостатков: они, например, мелочны и начисто лишены самоиронии. Это ведь только у Дюма и Мопассана они такие пылкие и остроумные, а в реальной действительности являют собой несколько иной тип людей. Так что вы живете мифами, уважаемая…
– Юлия Андреевна.
– Очень приятно, – Кондратьев отвесил галантный поклон и тоже представился:
– Федор Иванович.
– Французы, может быть, и не идеальны, но они давно живут при парламентской демократии, до которой нам как до Луны.
– Это вы, судя по всему, начитались Эдварда Радзинского. Или насмотрелись?
– Как вы угадали? – с удивлением взглянула на собеседника Жолташ. – Действительно, вчера до часу ночи смотрела его очередную передачу, потому и проспала. Наше телевидение не оставляет умным людям шанса: вечерами гоняет всякую дребедень, а все интеллектуальное отодвигает за полночь. Вы его тоже смотрели?
– Не угадали. Но, думаю, мало потерял, он наверняка был в своем прежнем амплуа: обличал Восток и рекламировал Запад.
– Что-то вроде этого. Но что в этом плохого – ориентировать нашего зрителя в пользу того же европейского парламентаризма? Или вы предпочитаете жить при азиатчине?
– А кто вам сказал, что парламентаризм – панацея для России? Насколько известно из истории, на Руси ранее никогда не было никаких парламентов. Зато были вече, народные советы, а при коммунистах – Советы народных депутатов. И называть эти формы правления азиатчиной более чем странно. Ваш Радзинский почему-то уверен, что русский народ вечно порабощен своим деспотическим государством. Зато просвещенные европейцы – сплошь сторонники реформ и всяческих свобод.
– Не все. Я уже говорила, что в Европе есть бедная Греция и богатая Франция. Но нас почему-то тянет к первым – к ленивым грекам.
– Зря вы так о греках. Мы должны хранить им вечную благодарность за то, что они породили европейскую культуру. А в том, что сегодня происходит в Греции, виноваты не только греки, но и ваша просвещенная Европа, в том числе и Франция. Это они втянули Грецию в Евросоюз, обанкротили ее и теперь за долги собираются забрать по дешевке. Все ее банки, крупные предприятия перейдут под внешний контроль, после чего грекам придется забыть как об экономической, так и политической самостоятельности.
– Надо было лучше работать, а не жить за счет кредитов.
– А что вы скажете по поводу Ливии, которую те же французы вкупе с другими ведущими европейскими державами вбомбили чуть ли не в каменный век? И все под теми же лозунгами борьбы за демократию.
– Каддафи – диктатор, который правил страной четыре десятка лет. Он сам виноват в том, что с ним случилось.
– Как в той басне: уже одним ты виноват, что хочется мне кушать? Судьбу диктатора Каддафи должен был решать народ Ливии демократическим путем, а не Запад с помощью бомбардировок и наземных операций. Заметьте, что еще совсем недавно тот же Каддафи был лучшим другом Запада.
– Друзей в политике не бывает, есть лишь партнеры – вы этого разве не знаете?
– Знаю. Но я имею глаза и вижу, как мне пытаются вбить в голову, что когда людей убивают просвещенные европейцы – это благо, а когда это делает кто-то другой, вроде того же Сталина, – это уже форменное зло, азиатчина. Кстати, глаза имею не только я, но и миллионы моих соотечественников, которые согласны с моим подходом, а не с вашим. И вашему кумиру Радзинскому я бы посоветовал не петь осанну просвещенному Западу, а попытаться влезть в шкуру этого самого народа-азиата и понять логику его мыслей. Понять, почему он так любит разного рода диктаторов, начиная от Ивана Грозного и заканчивая Иосифом Сталиным. Ведь именно при них Россия добилась выдающихся побед, а при разного рода добреньких царях и генсеках оказалась в дерьме, извините за выражение. Взять хотя бы Горбачева – добрейшей души человека.
– Мне ближе Хрущев, – заметила Жолташ.
– Хрен редьки не слаще, – парировал Кондратьев. – Поставил целью догнать и перегнать Запад, растворить Россию в общемировом пространстве. В итоге что получилось? Помните, как у Ключевского: надо развиваться и совершенствоваться в качестве русских, а не крашеных кукол европейского просвещения. Именно при Никите Сергеевиче мы встали на путь превращения в лавочников, хотя нам это противопоказано. Мы по своей натуре, скорее, бродяги, которым нужен строгий хозяин, а не болтун и хвастун. Мы бываем активны только под давлением. Вот почему нам оказались ближе ленивые греки, чем рациональные немцы или французы. Радзинский и компания этого, увы, не понимают и понимать не хотят.
– А может, наоборот – это их не понимают?
– Знаете, лет двадцать назад ваши сомнения были бы уместны, но только не сегодня. Теперь уже понятно, что ничего иного, кроме дикого капитализма в России создать не удастся. Почему? Не хватает и не будет хватать того нужного процента людей, которые умели бы действовать инициативно и самостоятельно. Лавочников с настоящим капиталистическим духом не хватает. Слишком большой процент людей у нас с «азиатским» мышлением. А с ними не капитализм надо строить, а социализм.
– Так ведь строили его уже однажды?
– Значит, придется делать это снова – иначе вымрем. Вспомните, какими темпами мы исчезали при социализме и как это происходит сегодня. Русскому человеку нужны простые и доступные его уму государственно-правовые конструкции. Социализм такой конструкцией и является.
– Нет уж, я в социализм обратно не хочу, насмотрелась, – сказала будто отрезала Жолташ.
– А вы что в те годы сильно пострадали?
– Вовсе нет, но всяческого лицемерия насмотрелась досыта. В том числе и самого что ни на есть элитарного.
– Вы принадлежали к элите?
– В некоторой степени: мой отец занимал достаточно высокий пост в военной сфере. И всю эту советскую азиатчину я видела воочию: как хозяева жизни на словах радели за народ, а в реальной действительности считали его быдлом.
– Неужели и ваш отец разделял такую же точку зрения?
– Мой отец – другое дело, он был иного помола. Впрочем, почему был – он и сейчас жив, правда, не скажу, что очень здоров.
Ознакомительная версия.
