На углу Вабаш- и Рэндольф-стрит он остановил машину у светофора. Вдруг раздались сердитые крики. Он выглянул в боковое окно со стороны Ларри: из аллеи выезжал задом трактор-трейлер. Джей был так погружен в свои проблемы, что нечаянно загородил проезд. Водитель высунулся из кабины и заорал:
– Ты что, не видел, что я задний даю, идиот вонючий!
– Спокойно, – сказал Джей. – Я не видел.
– Я тебе покажу спокойно. Раздавлю сейчас твою игрушечную машинку.
Джей включил задний ход, но было поздно. Маллинз в силу своего дурного характера всегда принимал все близко к сердцу. Он уже выскочил из машины и шел к трейлеру. Водитель притих, не спуская глаз с огромной грозной фигуры. Маллинз открыл дверцу кабины трейлера.
– Ну, я же не могу выехать, пока вы, ребята, стоите там, – пробормотал водитель.
Ларри Маллинз сунул руку под приборный щит и, ухватив горсть проводков, вырвал их.
– Нет проблем, – проворчал он. – Ты никуда и не едешь. – Маллинз ждал, не будет ли комментариев. Их не последовало. Он вернулся в машину. Джей быстро включил передачу, и они отъехали.
– Напрасно ты так, Ларри… – начал было Джей, но умолк: что толку?
Он с облегчением оставил машину и Маллинза в служебном гараже и поехал домой на поезде. Жил Джей теперь в доходном доме напротив Линкольновского парка.
– Добрый вечер, мистер Вон Влак, – услышал он голос из гостиной, когда закрывал входную дверь.
Он не видел, кто говорит, но решил, что это домовладелица или ее говорящий попугай. Из осторожности ответил только:
– Добрый вечер.
– Несколько минут назад звонили из вашей конторы, мистер Вон Влак, – продолжал голос, – очень просили перезвонить, как только приедете.
– Спасибо, мэм. – Джей повесил шляпу и прошел к платному телефону на стене под лестницей. Набрал номер и вскоре уже говорил с Барни Динином.
– Какие новости, Барни?
– Не очень хорошие. О’Коннор хочет видеть тебя с самого утра.
– Господи, представляю, что это будет за утро. А ты случайно не знаешь…
– Знаю, но ты притворись удивленным.
– Ладно, не беспокойся. Так в чем дело?
– Полчаса назад пришел телетайп из главной конторы. Тебя переводят в Нью-Йорк.
– Нью-Йорк? Меня отстраняют?
– Нет, тебе повезло, ты из того дела вышел почти чистым. У тебя есть покровитель в высших сферах?
– Хорошо бы его иметь. О’Коннор что-нибудь сказал об этом?
– О да, он чертовски злится. Считает, что с тобой надо пожестче, взять показания под присягой и так далее.
– Ну, спасибо, Барни.
Джей повесил трубку. Нью-Йорк… Линденвальд!
Нью-йоркской конторой ФБР управлял Сидней Грэнвилл Кэбот, или просто «Скользкий Сидней», как звали его агенты. Он нисколько не был похож на Элстона Дулитла или Хенри О’Коннора. Его считали – и не без оснований – человеком хладнокровным и мыслящим аналитически. Ого ярко проявилось в его умелом подборе заместителей. Например, отдел внутренней безопасности возглавлял Стульчак Джонсон. Он многие часы проводил в туалете: сидя на унитазе, подслушивал разговоры агентов. И стоило кому-нибудь обронить неосторожное слово…
В это отделение Джей и попал однажды утром, через несколько дней после того, как узнал о своем переводе из Чикаго.
Приехав в Нью-Йорк накануне вечером, он сразу отправился в Линденвальд. Как хорошо дома! Аккуратная квартира над гаражом, легкий запах отцовской трубки, маленькая комнатка Джея, где сохранились памятные с детства вещи, – неизменный ясный покой Линденвальда… Это была терапия, в которой отчаянно нуждался двойной агент с расшатанными нервами. Отец сказал ему, что мистер Уоллингфорд вернулся домой – он как будто совсем выздоровел. Это были хорошие новости. Наверное, мистер Уоллингфорд снова все контролирует. Потому, вероятно, Джея и перевели в Нью-Йорк. И теперь, когда он живет в Линденвальде, меньше шансов, что Хоукинс что-то предпримет против него по собственной инициативе. Двухлетний контракт скоро кончается. Может быть, она решили отпустить его чуть раньше? Чудесное чувство скорой свободы…
Когда они выехали из Центрального парка, Тим Кланси, напарник Джея, взглянул на часы.
– Уже почти двенадцать. Давай зайдем к Лиле, съедим по сандвичу.
– Это ресторан на Бродвее, что ли?
– Не ресторан. Публичный дом. Лила – одна из моих информаторов. Она мадам.
– Ты хочешь сказать, мы войдем в публичный дом?!
– А почему бы и нет? Нам ведь нужны информаторы. А Лила – ну, ты ее еще не видел – очень религиозная. Ходит в церковь каждое воскресенье. По пятницам подает девочкам только рыбу.
– Ну, я не знаю. У меня есть дела. – Джей взглянул на часы. – Я позвоню по телефону, ладно? Это очень важно.
– Ладно. Только побыстрее.
Кланси остановился у аптеки, и Джей вошел туда. Получив у кассирши мелочь, он направился к телефону в задней части аптеки.
– Оператор, мне нужен Долан из полиции Альбукерка, штат Нью-Мексико.
Соединяли чрезвычайно долго, и Джей нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Наконец:
– Долан слушает.
– Хелло, Билл. Это Джей Вон Влак, ФБР.
– Хелло, Джей. Как дела? Привыкаешь к Чикаго?
– Уже привык и уехал, Билл, меня перевели в Нью-Йорк.
– Ну, ваших сильно тасуют. Что я могу для тебя сделать?
– Нужно выяснить кое-что. Это личное. Поможешь?
– Конечно. Говори.
– Кент, Гертруда. Известна также как Крикет. Местожительство – Дин Саттон-холл. университет Нью-Мексико. Белая. Возраст двадцать пять – двадцать восемь. Рост пять футов девять дюймов. Вес примерно сто сорок фунтов. Место работы: архив УНМ.
– Этой информации должно хватить, если мы ей занимались, – сказал Долан. – Я тебе перезвоню. На это может уйти несколько минут.
– Нет. Я лучше подожду, Билл. Я звоню из платного телефона. Не хочу, чтоб его заняли.
– Сразу чувствуется Нью-Йорк. Я постараюсь быстро.
Джей прислонился к стене, плечом прижал трубку к уху. Прошло несколько минут, и оператор попросила опустить еще несколько монет.
– Алло, Джей.
– Да, Билл.
– Она у нас есть. Имперсонация женщины. Что ты хочешь знать?
Джей помолчал, у него немного кружилась голова.
– Должен быть отчет по Дин Саттон-холлу. Что там говорится?
Прошло несколько секунд – Джей слышал, как Долан перелистывает страницы.
– Да, отчет есть. Несколько страниц. Следствие проводил Сантос, он многословный. Прочитать все?
– Нет, не нужно. Только одно: как они узнали, что это мужчина?
– Сейчас, а, вот оно. Одна из девушек видела его в душе.
У Джея упало сердце. Значит, это правда. Мужчина.
– Погоди минуту. Извини. – Это опять был голос До-лана. – Неверно. Она не видела его в душе. Очевидно, этот тип вел себя подозрительно, и девушка изучила его бумажник, пока он принимал душ. Какой-то документ с его фотографией, вот и все.
– Но как она могла определить, что это мужчина?
– Я думаю, по этому документу. Здесь говорится, что парень жил в Дин Саттон-холле два месяца и вел себя очень подозрительно. Ни с кем не общался, да и жил там от случая к случаю. Девушка заинтересовалась и устроила ему проверочку.
– И все же, откуда они знают, что это был мужчина? Какие-нибудь доказательства есть?
– Насколько я понимаю, нет. Только по документам. Похоже, она переписала его удостоверение водителя.
– А что там говорится?
– Сейчас посмотрим. Эвери Хоукинс, Северный бульвар, две тысячи шестьсот тридцать пять, Вашингтон.
– Эвери Хоукинс! – воскликнул Джей. – Ты уверен? Там есть еще что-нибудь? Они это как-то проверили?
– Ну, Джей. Это же дело об имперсонации женщины, забыл? Чего ты ожидал, полного полового расследования? У нас таких случаев по нескольку в неделю. Как только парень понял, что его раскрыли, он сбежал. Вот и все. Дело закрыто.
– Да, я понимаю… О’кей, Билл. Спасибо за помощь.
– Всегда к твоим услугам. Смотри, чтоб тебя не ограбили в этом Нью-Йорке!
Эвери Хоукинс! Джей замер у телефона, Крикет Кент! Заместитель директора ФБР? Эвери Хоукинс – женщина?
Из оцепенения его вывел сердитый автомобильный сигнал с улицы, Джей быстро пошел к машине. Она была полна сигарного дыма. Кланси сидел злой.
Но Джея все это не волновало. Крикет Кент – Эвери Хоукинс! Потрясающее открытие. Женственный заместитель директора… Теперь понятно, почему его никто никогда не видел. Эвери Хоукинсу трудно было выдавать себя за мужчину. При ближайшем рассмотрении любой мог обнаружить, что это женщина. Но зачем она маскируется под мужчину? Директор-то должен знать правду… Разве только… Ну конечно! Это, очевидно, и есть причина. Директор! В его жизни никогда не было женщины – ни в Бюро, ни за его пределами. Неписаный закон: не путаться с бабами! От такой мысли захватывало дух. Возможно ли это? Могла ли железная воля и бескомпромиссный характер этого человека преодолеть даже сексуальные барьеры? Неужели он настоял, чтобы, если она хочет поступить в организацию, женщина превратилась в мужчину?
