— Почему? — поинтересовался Падильо.
— Потому что мы все сдадимся.
Встал и Падильо, не спеша, осторожно.
— Боюсь, я не понял тебя, Кук. Вроде бы ты выразился достаточно ясно, но я тебя не понял.
— Хватит помыкать мной. Все ты понял.
— И все-таки разъясни, — попросил Падильо.
— Ты слышал, что я сказал. Мы сдадимся властям.
— Конечно, слышал. В этом никаких сомнений нет. Но почему мы должны сдаться? Или ты думаешь, что все будет простенько и без затей? Мы все спустимся вниз, выйдем на ближайший перекресток и кликнем полицейского?
Я сидел не шевелясь, положив руки на стол. Как, впрочем, и Макс.
— Меня бы это устроило, — ответил Куки.
— Ты это сам придумал?
— Сам.
— А почему мы не сделали этого утром? Почему мы сразу не вышли на перекресток?
Куки попытался улыбнуться, но вместо улыбки лицо его перекосила гримаса.
— Потому что тогда я не знал об этом безумном плане. Мы не сможем перелезть через Стену. Не сможем даже добежать до нее. Это безумие. Я не хочу, чтобы меня убили.
Падильо не спускал глаз с Куки.
— Мак, ты говорил Куку, что вечером ждешь Уитерби у себя в номере в «Хилтоне»?
— Да.
— А еще кому-нибудь говорил?
— Нет.
— Чем они держат тебя за горло, Кук? — продолжил Падильо.
— Не понял?
— Чем наши восточные друзья держат тебя за горло? Чем шантажируют? Наверное, ты совершил очень дурной поступок, если решился на убийство Уитерби. А его убил ты, потому что никто, кроме тебя и Мака, не знал о его приходе в «Хилтон».
— Ты рехнулся. Я просто не хочу, чтобы меня пристрелили у Стены.
— Я думаю, ты — «замороженный», Кук. Агент, которого приберегают для того, чтобы использовать в критической ситуации, как сейчас.
— Чушь какая-то, — пробормотал Куки.
— Отнюдь. Ты делаешь это не за деньги — их у тебя хватает. Не из убеждений — у тебя их нет. Остается шантаж. Чем они шантажируют тебя, Кук? Фотографиями?
— Мы сдадимся властям, — повторил Куки, но голосу его недоставало убедительности.
— Сами — нет, — возразил Падильо. — Тебе придется заставить нас.
Куки вроде бы хотел что-то сказать, но передумал. Мне показалось, что сейчас он пожмет плечами, но вместо этого его правое плечо пошло вниз, он крутанул бедрами, и револьвер уже почти нацелился на Падильо, когда нос Куки внезапно исчез, а в шее образовалась красная дыра. Вот тут грохнул револьвер Куки, но пуля ушла в пол. Два выстрела Падильо бросили Куки на стул. На пол он свалился уже мертвым. В нос ударил запах пороха, заболели барабанные перепонки. Руки мои так и остались на столе, но ладони покрылись липким потом. Я чувствовал, как капли пота выступают и под мышками. Падильо покачал головой, выражая то ли раздражение, то ли отвращение, и засунул пистолет за пояс брюк.
— Опередил самого быстрого стрелка Восточного Берлина, — прокомментировал он. — Правда, пьяного.
— Такой темп не по мне, — признался я.
— Обыщи его, Макс, — приказал Падильо. — Деньги возьми, остальное — сжечь.
Я оторвался от табуретки, пересек комнату, сдернул одеяло с одной из кроватей, бросил его рядом с телом.
— Надо его прикрыть.
Падильо обошел стол, наклонился, поднял револьвер Куки. Плеснул водки себе, мне и Максу. Обхватил свой стакан двумя руками.
— Если заглянуть подальше в его прошлое, мы, наверное, обнаружим то самое, ужасное-преужасное, не дающее ему жить спокойно, — Падильо вздохнул и глотнул водки. — Наверное, поэтому он слишком много пил, постоянно врал и бегал за девушками. Как-то он пришел ко мне, крепко выпивши. Внешне это никак не проявлялось, он умел держаться так, будто не брал в рот ни капли. Во всяком случае, до сегодняшнего дня. Он сказал, что знает, какое мне выдано задание, и готов помочь по моему первому зову. Впрочем, тебе он все это рассказал. Далее Кук добавил, что у него есть связи и так далее. Короче, я понял, что раскрыт. И начал ему подыгрывать. Он говорил тебе о девчушке, которая рассказала ему обо мне?
— Да.
— Девицы могут напиваться и говорить в постели, но обо мне они ничего не знали. На нашей стороне узнать о моем основном задании Кук мог только от троих: Бурмсера, Хэтчера и тебя. Но никто бы из вас не стал трепать языком. Значит, информация поступила к нему с Востока. То есть он работал на них.
— Но не за деньги, — ввернул я.
— Нет, потому что они прознали о его ужасном секрете, каким бы он ни был. Впрочем, теперь это неважно. Я попросил тебя обратиться к нему и найти специалиста по подслушивающим устройствам, потому что хотел, чтобы ты по мере возможностей присматривал за ним. Когда он появился здесь вместе с тобой, я уже не сомневался, что это неспроста. Может, хозяев Кука поразило его умение обращаться с револьвером.
— Он был «голубым», — раздался с кровати голос Симмса. — Вы, возможно, подумаете, что это чушь, но мы-то знаем, как отличить своего.
— Мы должны принять во внимание мнение специалиста, — признал Падильо.
— Меня волнует другое. — Я отпил из стакана. — Куки не напрашивался на эту поездку. Я сам позвонил ему.
— По какому поводу?
— Чтобы занять пять тысяч.
— А кто сказал, что тебе нужны пять тысяч?
— Маас... Ну, теперь все ясно. Маас придумал сказочку о тоннеле, чтобы я позвонил Куки и попросил у того денег.
— Не торопись вычеркивать толстяка из списка друзей, — остановил меня Падильо. — Скорее всего тоннель существует. Я готов поспорить, что Кук заключил сделку с Маасом. Такую сумму, да еще быстро, ты мог достать только у него. И я ставлю последний доллар, что деньги уже лежали у него в кармане, когда ты позвонил. Каким бы крупным ни был его счет в Немецком банке, получить там деньги в четыре часа дня практически невозможно.
— Но зачем убивать Уитерби?
— Во-первых, чтобы получить предлог напроситься к тебе в компанию. А возможно, ему просто поручили убить Уитерби, если возникнет благоприятная ситуация.
— Что будем с ним делать? — спросил Макс.
Падильо пожал плечами.
— Оставим в углу. Кто-нибудь его да найдет.
Макс быстро осмотрел карманы Куки. Затем накрыл одеялом и оттащил в угол. На полу темнело кровяное пятно. Макс взял швабру и протер пол. Падильо и я наблюдали за его неторопливыми движениями. Симмс и Бурчвуд сидели на кровати, взявшись за руки. Лица их заметно побледнели. Бурчвуд то и дело облизывал губы.
Макс вернулся к столу, сел. Потянулся к стакану с водкой.
— Грязная работа, — пробормотал он. — Ему следовало подождать, пока мы не выйдем к Стене. Тогда у него был бы шанс.
— Похоже, он уже не мог ждать, — возразил Падильо. — Начал сдавать, а спиртное не помогало. А может, он просто искал выхода. Он мог обойтись без всей этой театральности, достав оружие, пока сидел за столом.
— Есть много способов покончить жизнь самоубийством.
— Наверное, он уже все перепробовал.
Макс проглядел бумаги, которые достал из карманов Куки. Передал мне конверт с моим чеком на пять тысяч долларов.
Я вскрыл конверт, достал чек и протянул Падильо. Тот взял его, мельком взглянул и порвал на мелкие кусочки.
Макс встал, надел плащ.
— Пойду поброжу вокруг.
Падильо сидел, закрыв глаза, рот его вновь превратился в узкую жесткую полоску. Он лишь кивнул.
— Вернусь через час, — добавил Макс.
Падильо снова кивнул. Макс вышел, осторожно притворив за собой дверь.
Бурчвуд и Симмс растянулись на двух кроватях, Симмс, похоже, спал. Бурчвуд лежал на спине, заложив руки за голову, и разглядывал потолок. Мы ждали.
Наконец Падильо тяжело вздохнул, потянулся.
— Вполне вероятно, что сегодня вечером у нас ничего не выгорит.
На этот раз кивнул я.
— Если что случится, ты можешь взять мои галстуки. Я их подбирал очень тщательно.
— А ты — мои золотые запонки, — откликнулся Падильо.
— С твоими инициалами?
— Вот-вот.
— Что ж, мне останется хорошая память.
Падильо взял со стола водочную бутылку, критически оглядел ее.
— У нас еще четыре часа. Давай-ка добьем остатки.
— Почему бы и нет? — Я пододвинул к нему стакан.
Падильо разлил водку. Каждому досталось по полстакана.
— Может, Макс догадается прихватить еще бутылку.
— И сигареты, — добавил я. — Наши скоро кончатся.
— Сколько у тебя осталось?
Я достал пачку, сосчитал.
— Шесть.
Падильо сосчитал свои.
— Четыре.
Мы выпили и закурили.
— Если мы переберемся на Запад сегодня вечером, мне придется ответить на несколько вопросов. Почему Уитерби умер в моем номере, где взятый мною напрокат «мерседес», что случилось с Куки?
— Ты забыл еще об одной мелочи.
— Какой же?
— Я должен переправить наших новых друзей в Бонн.
— Ты прав. Я забыл. Но у тебя, естественно, есть план действий.
— Естественно. Стена — сущий пустяк по сравнению с границей. Во-первых, мы должны вывезти их из Берлина. На окраине нам придется преодолеть трехмильную зону, где спрашивают пропуск. Затем вторую, шириной в тысячу пятьсот футов, засеянную травой, высота которой не превышает фут. Спрятаться в ней невозможно. Следом идут сторожевые вышки. Построены они в так называемой полосе безопасности, где нет ни кустика, ни деревца. Одни вышки. Но мы, разумеется, с этим справимся.
