— Нам нужно допросить Хаджихристова. Но ни в коем случае нельзя вызывать его к нам.
— Понимаю.
Секретарь задумался. Он вертел в руках карандаш и постукивал им по столу.
— Если вы пойдете к нему как работники райкома, — сказал после паузы секретарь, — сможете вы задать ему те вопросы, которые вас интересуют?
— У нас нет другой возможности. Лучше что-то, чем ничего.
— Ну, вот и хорошо. Сейчас я ему позвоню. Кто с ним будет говорить?
Марков посмотрел на Ковачева. Тот кивнул.
— Скажите, что к нему придет Ковачев. Или лучше — Новачев. Да, именно Новачев. Еще с одним товарищем. При разговоре буду присутствовать и я. Хочу заглянуть в глаза этому гражданину.
Точно в условленное время Марков и Ковачев были в управлении «Редкие металлы». Секретарь — пожилая женщина с подчеркнуто деловыми манерами — пошла доложить.
Ковачев был удивлен. Он ожидал увидеть молоденькую, миловидную секретаршу.
Секретарь ввела их в просторный, со вкусом обставленный кабинет. Встретил их Хаджихристов — стройный, высокий, подтянутый мужчина, лет сорока пяти, с чуть заметной проседью и благородной осанкой.
«Наверное, каждое утро играет в теннис, — подумал Ковачев. — У него вид джентльмена»
На красивом лице Хаджихристова блуждала какая-то неопределенная — благосклонная и в то же время надменно презрительная — улыбка. Он сдержанно кивнул, пожал им руки, указал на кожаные кресла и сам сел в одно из них.
— Курить можно? — спросил Ковачев, поднося Хаджихристову открытую пачку «Родоп».
Он хотел сначала хорошенько рассмотреть его, прежде чем начать разговор.
Хаджихристов в свою очередь протянул Ковачеву пачку дорогих сигарет.
— Конечно, прошу вас. Я привык курить с фильтром, — сказал он извиняющимся тоном.
Щелкнул зажигалкой, какой Ковачев до сих пор не видывал, затянулся и выжидающе взглянул на них. Марков тоже закурил и молчаливо наблюдал за происходящим, удобно устроившись в глубоком кожаном кресле.
Хаджихристов тоже рассматривал обоих своих посетителей, подолгу останавливая взгляд на Маркове, каком-то чутьем поняв, что он главный.
Ковачев чувствовал, что перед ним умный, опытный и, по всей вероятности, опасный противник.
«Хорош. С лицом лирического любовника, фигурой спортсмена и руками пианиста. Может ли он ими задушить?»
— Итак, чем я могу быть вам полезен? — спросил, приветливо улыбнувшись, Хаджихристов.
— Мы позволили себе побеспокоить вас в связи со смертью вашей бывшей супруги, — начал Ковачев. — Я имею в виду Стефку Якимову.
«Ты уже похоронил двух жен, поэтому надо уточнить», — подумал язвительно Ковачев.
Лицо Хаджихристова не дрогнуло. Он или не понял многозначительного намека, или не обратил на него внимания. Даже тема предстоящего разговора как будто не смутила его.
«Очевидно, в Германии часто играл в покер. Привык владеть своим лицом».
— Она была членом партии, — продолжал Ковачев, — и ее судьба не может не интересовать районный комитет.
«Что это я перед ним извиняюсь? Но ведь мы же должны ему объяснить, почему занимаемся этим случаем. Да, но не тоном оправдания!»
— Нам необходимо уточнить некоторые моменты последних месяцев ее жизни, — закончил Ковачев и стал ждать ответа.
— Боюсь, что я едва ли смогу быть чем-нибудь вам полезен. Мы развелись четыре года тому назад, и с тех пор я не встречался с ней. Она была сердита на меня. — Хаджихристов снисходительно улыбнулся. — И после того, как я нашел ей квартиру и устроил ее на работу, больше меня не беспокоила. Но если у вас есть какие-нибудь конкретные вопросы, спрашивайте, пожалуйста. Я постараюсь по возможности помочь вам.
Ковачев не ожидал такого оборота. Он был уверен, что Хаджихристов будет подготовлен, и его трудно будет застать врасплох. Но отрицать факты, подтвержденные документально... Это как будто ему не шло.
— Значит, вы последнее время с ней не встречались? — спросил он.
— Да, я же вам сказал. С тех пор, как я устроил ее жизнь — это было в пятьдесят девятом году, — она больше не искала со мной встреч. Да и я не проявлял к ней интереса. В 1960 году я женился на моей теперешней супруге. До меня доходили слухи, что Стефка нашла подходящего человека, за которого собиралась выйти замуж. Так что вы сами понимаете, что нам незачем было встречаться.
«Подходящего человека!» Он все-таки ненавидел ее. Очевидно, потому, что она не стала терпеть разврата, осмелилась развестись с ним. И сейчас он нашел уместным высокомерно намекнуть, что Каменов — «обыкновенный», скромный Каменов — «подходящий» человек для Якимовой.
— К вам приходит много народу, — упорно продолжал Ковачев, хотя и чувствовал, что идет по опасному пути «подсказки». — Может быть, вы забыли?
— Я буду вам безгранично благодарен, если вы мне напомните, — ответил, чуть усмехнувшись. Хаджихристов. — Хотя... у меня каждый день много деловых встреч, это правда, но все-таки я не забыл бы посещения своей бывшей жены. Особенно после того как я не встречался с ней несколько лет.
— Речь идет о встрече десять дней тому назад. Не была ли она у вас в управлении?
— Нет, — твердо ответил Хаджихристов. — Ни десять, ни двадцать дней тому назад. Она вообще не была в управлении.
— Может быть, в последнее время вас не было в Софии?
Хаджихристов какое-то мгновенье смотрел ему в глаза, словно хотел проникнуть в его мысли, понять, почему задан этот вопрос, после чего ответил по-прежнему спокойно, с подчеркнутой самоуверенностью:
— Нет, весь август я был на работе. Начальник управления был в отпуске, и я его замещал. В отпуске в этом году еще не был. Думаю на днях поехать недели на две на Солнечный берег. Больше не могу себе позволить. Начинается учебный год.
— Значит, вы категорически утверждаете, что не встречались с Якимовой в августе месяце?
— Ну, конечно. Почему это вас удивляет?
— Потому что мы располагаем точными данными о том, что она была у вас в управлении.
— Мне очень жаль.
Хаджихристов загасил сигарету, потом облокотился на кресло и повторил:
— Мне очень жаль, но ваши данные не точны. Вы со мной разговариваете так, как будто не верите мне.
— Нет, что вы. Прошу вас, поймите меня правильно. Налицо противоречие между вашими словами и этим пропуском. — Ковачев подал ему корешки пропусков. — И я вас прошу объяснить нам это несоответствие.
Хаджихристов взял корешки, внимательно прочел пропуск, перелистал несколько страничек вперед и назад, потом опять внимательно посмотрел на пропуск. На его лице не дрогнул ни один мускул. Глаза не изменили спокойного самоуверенного выражения.
— Действительно, странно. И все-таки Стефка у меня не была. Вы уверены, что этот пропуск выписан для нее? Здесь написано Андонова, а ее фамилия Якимова.
— Да, но по отчеству она Андонова, — ответил Ковачев. — Сомнений быть не может. Номер паспорта совпадает.
— Ну, раз так, значит, она все-таки приходила в управление. Но со мной она не встречалась.
— Но пропуск выдан к вам. Может быть, вас тогда не было в управлении, и она не могла встретиться с вами?
— Нет, это исключено. В бюро пропусков, прежде, чем выписать пропуск, проверяют по телефону.
«Хитер, не попался», — подумал Ковачев. Он сам проверил и знал, что существует именно такой порядок выдачи пропусков, как говорил Хаджихристов, и порядок этот строго соблюдается.
— Тогда... Как вы можете объяснить выдачу пропуска?
— Об этом вам лучше спросить в бюро пропусков, где их выписывают. Вы же видите, что это копия. Проверьте оригинал, на котором должна стоять моя подпись, и вы убедитесь, что Стефка не была у меня.
Ковачев почувствовал на себе взгляд Маркова. Почему он не проверил оригинал? Он совсем не предполагал, что Хаджихристов начнет отрицать тот факт, что Якимова была у него.
Хаджихристов почувствовал его смущение и сказал с едва заметной ноткой наставничества:
— Я предполагаю, что Стефка решила меня посетить, хотя и не знаю, зачем. Может быть, хотела попросить о чем-то. В бюро пропусков позвонили моему секретарю и выдали пропуск. Как развивались дальнейшие события, я вам не могу сказать. Но у меня она не была. — И, помолчав, добавил: — У вас есть ко мне еще вопросы?
Самоуверенность и подчеркнутое спокойствие этого человека действовали на нервы. Ковачев чувствовал себя побежденным, и ему было стыдно перед полковником Марковым. Не лучше ли закончить разговор? Но у него, действительно, был еще один вопрос. Деликатный, опасный и как будто безнадежный. И все-таки он спросил:
— После того, как мы выяснили, что Якимова с вами не встречалась, я бы хотел задать вам еще один вопрос. Расскажите, как вы провели время вечером двадцать пятого августа, в позапрошлое воскресенье, с восьми часов вечера до полуночи?
На этот раз Хаджихристов ответил не так быстро и не с такой готовностью. И его самодовольная, надменная улыбка словно растаяла.
