— Я не уполномочен этого делать, — очень холодно ответил американец.
Посол вошел без стука. У него были голубые глаза, короткая стрижка и большие складки у рта. Малко с ним уже встречался. Они пожали друг другу руки, и посол повернулся к Коби:
— Я вам нужен?
— Да. — И разведчик вкратце поведал историю чемоданчика, не уточняя, что в нем содержится. Не дожидаясь конца рассказа, посол сухо прервал его:
— Меня ваши дела не интересуют. Я уже неоднократно сообщал в Вашингтон, что осуждаю использование посольства в подобных целях.
— Ваше Превосходительство, — не сдавался Коби, — я прошу вас только об одном: опечатайте этот чемодан и закройте его в вашем личном сейфе...
Видя брезгливость на лице дипломата, Коби глубоко вздохнул и медленно произнес:
— Ваше Превосходительство, речь идет о сведениях, представляющих угрозу для безопасности США. Если потребуется, я могу заручиться поддержкой Госдепартамента.
— Они вам не очень-то доверяют, — презрительно сказал посол.
Это был трогательный пример дружеского сотрудничества между дипломатическим корпусом и людьми из ЦРУ. Малко сидел в уголке, стараясь казаться незаметным.
— Я все же настаиваю, чтобы вы собственноручно опечатали эти документы, — покраснев проговорил Коби. Посол натянуто улыбнулся и позвал:
— Ален! Вошел блондин.
— Сходите, пожалуйста, ко мне в кабинет за воском и моей печатью.
Помощник отправился выполнять поручение. В кабинете воцарилось гнетущее молчание, во время которого Коби, все еще красный, закурил сигарету, а посол с преувеличенным интересом разглядывал висевшую над столом дрянную картину с изображением Венской оперы.
Молодой человек вернулся с восковым бруском и печатью. Посол щелкнул зажигалкой, накапал растопленным воском на замок чемоданчика и пришлепнул сверху американского орла.
— Годится? — спросил он.
— А теперь будьте любезны закрыть его на время в вашем сейфе.
Посол молча взял чемодан и вышел, кивком головы попрощавшись с Малко.
Улыбка Уильяма Коби вновь сделалась сердечной.
— Еще раз браво, дорогой SAS. Вы снова оправдали свою отличную репутацию. Надеюсь, вы окажете нам еще немало подобных услуг.
Малко не хотелось затягивать прощание, но американец проводил его по коридору до самого выхода, становясь при этом все более любезным.
— Кстати, а что с той девушкой, которая сопровождала Сержа Голдмана? Она по-прежнему у вас?
— Вам ее прислать?
— Нет, я не это имел в виду, а просто подумал, что...
— Завтра я посажу ее в самолет и отправлю в Нью-Йорк, — сказал Малко. — Она к этой истории не имеет никакого отношения.
— Конечно, конечно.
Коби постоял на ступеньках, провожая глазами отъезжающий «ягуар». Малко испытывал неожиданное чувство: этот человек теперь стал ему почти противен.
— Домой, — приказал он Кризантему.
По обледеневшей дороге на безопасной скорости катил небольшой черный автомобиль. Он выехал из Вены примерно в то же самое время, когда Малко покидал замок. Сидевшие в нем двое мужчин молчали. Во-первых, они не любили говорить, а во-вторых, говорить им было просто не о чем.
За рулем сидел лысый толстяк по имени Эрвин Тибель — добродушный компанейский парень, охотно угощавший приятелей выпивкой и похожий на живую рекламу колбасных изделий. У него были пухлые руки с короткими пальцами и длинными ногтями.
Его напарник Хайнц Фельфе напоминал клерка нотариальной конторы. Его маленькие глазки прятались за толстыми стеклами квадратных очков; тщательно подстриженные усики подчеркивали большой горбатый нос. Он был техническим руководителем «группы».
Хайнц работал в паре с Эрвином уже много лет. В прошлом мясник, Эрвин обладал обширными познаниями в анатомии, которые нередко оказывались весьма полезными. Однако, при всем своем добродушии, Эрвин отличался крайней вспыльчивостью и заводился по малейшему поводу. А больше всего он выходил из себя, когда его называли убийцей. «Исполнитель я, слышишь, болван, исполнитель! — кричал он на Хайнца в такие минуты. — Это совсем не одно и тоже! Так что заткнись, ничтожество! На что бы ты без меня годился? Да ни на что! Ты слишком трусливый...»
Хайнц спокойно выслушивал его и не спорил: все же вместе они составляли неплохую команду.
Хайнц Фельфе закурил сигарету и небрежно заговорил:
— Обрати внимание на замок слева. Он принадлежал одной из старейших австрийских династий...
— Ну и что мне до этого? Далеко еще ехать?
— Двадцать километров.
— Кто там находится, кроме девки?
— Слуги-старички. Муж и жена. С ними не должно быть осложнений.
Эрвин опустил стекло и выбросил за окно окурок.
— Я считаю, что нам маловато платят, — сказал он. — Ведь баба все-таки.
Вскоре они въехали в поселок Лицен.
Хайнц Фельфе всматривался в правую сторону дороги и, увидев перекресток с полностью залепленной снегом табличкой, сказал:
— Здесь направо.
Мариза заканчивала подкрашивать губы, когда из холла донеслись голоса. Она выглянула в окно. Посреди двора стоял черный автомобиль. Почти сразу же послышался голос Ильзы:
— Фройляйн Мариза!
Мариза поспешно одернула платье и вышла из комнаты. В холле стояли двое мужчин. Тот, что был повыше — в шляпе и очках — любезно улыбнулся ей и сказал на нетвердом английском:
— Мы приехали по поручению принца Малко, чтобы отвезти вас в Вену.
— В Вену? Зачем?
— На завтрак, — сказал человек, улыбаясь еще шире. — Князь задержится там до вечера и не хочет оставлять вас здесь в одиночестве.
Толстяк молчал. Мариза нашла его довольно симпатичным и так обрадовалась приглашению, что даже не стала задавать вопросов.
— Я должна подготовиться, — жеманно сказала она. — Проходите в библиотеку, я буду готова через пять минут, — и, старательно покачивая бедрами, она стала подниматься по лестнице.
Старая Ильза ушла на кухню. Она знала, что Малко вернется к завтраку, но решила не вмешиваться в разговор.
Хайнц и Эрвин вошли в библиотеку.
— Здесь потрясающая мебель, — восхищенно произнес Хайнц. — Видел тот маленький секретер? Эрвин посмотрел на часы:
— Ну что, пошли?
Хайнц Фельфе напоследок с видом знатока оглядел богатый интерьер и кивнул:
— Иди за мной.
Несколько секунд они, прислушиваясь, постояли в холле, затем ступили на лестницу. Оба были обуты в туфли на резиновой подошве.
Дойдя до лестничной площадки второго этажа, они недолго искали нужную дверь: Мариза что-то напевала. Хайнц вошел в комнату первым. Девушка причесывалась перед трюмо и увидела мужчин только тогда, когда Хайнц подошел к ней почти вплотную.
— Эй! Что за манеры?!
Она скорее рассердилась, чем испугалась. Эрвин бесцеремонно схватил ее в охапку, перенес на кровать и прижал к матрацу.
— Да вы с ума сошли! — задергалась Мариза. — Вы что, изнасиловать меня собираетесь?
Хайнц Фельфе тихо прикрыл дверь и вынул из кармана плоскую металлическую коробку. В ней лежал металлический шприц с небольшой рукояткой, похожий на пистолет. Хайнц любовно прикрепил к нему нужные детали. Ради таких мгновений он и нанялся на эту работу. В юности Хайнц мечтал стать хирургом, но проявил довольно ограниченные способности и в конце концов ему пришлось удовольствоваться операциями, подобным нынешней.
Мариза отчаянно сопротивлялась. Теперь она поняла, что это далеко не шутка и даже не изнасилование. Однако Эрвин был намного сильнее и, борясь с Маризой, время от времени прижимал ее лицо к подушке. Платье девушки высоко задралось, полностью обнажив бедра, но ни один из мужчин не обратил на это ни малейшего внимания: они приехали сюда отнюдь не для развлечений.
Закончив приготовления, Хайнц приблизился к кровати.
Эрвин мертвой хваткой держал девушку. Хайнц убрал с ее шеи волосы, точным движением воткнул иглу и нажатием кнопки впрыснул под кожу жидкость. Все это заняло не больше секунды. Мариза лишь слабо вскрикнула: укол был сделан вполне профессионально. Но почти сразу же у нее появилось странное ощущение: сначала — покалывание в руках и ногах, затем страшный холод и постепенно замедляющиеся удары сердца.
Хайнц Фельфе выпрямился и поправил волосы Маризы в месте укола. Эрвин отошел от девушки и аккуратно разгладил складку на брюках. Мариза медленно приподнялась на локтях и повернула к ним голову. Глаза ее были уже пусты. Ее тело оцепенело. Препарат назывался аулокардил. Даже небольшое его количество замедляло пульс до сорока ударов в минуту. Маризе же впрыснули тройную дозу. Ее сердце уже не работало.
Мужчины не оглядываясь вышли. В холле никого не было. Под ногами у них заскрипел гравий, и через секунду они уже сидели в своем черном «фольксвагене». Хайнц что-то насвистывал.
— Где сегодня ужинаем? — спросил Эрвин. — Опять в «Чардаш-Фюрстин»?
