– Передумал, – пробормотал он. – Вынюхивать, выслеживать… Нет уж, лучше просто разведусь – и дело с концом.
– Да вы и сорока минут не прождали, – воскликнула Ада Аркадьевна. Ее разочарование было таким сильным, как если бы у нее отобрали недочитанный боевик про бравого Громова. Или помешали посмотреть сериал с его же участием.
– Мерзко все это, – сказал прощелыга. – Гадко.
– Значит, пусть развлекаются?
– Пусть. Меня это больше не касается.
– Что ж, хозяин – барин. – Ада Аркадьевна постаралась вложить в свою улыбку как можно больше язвительности, и, надо отдать ей должное, это у нее получилось отлично. – Но, прежде чем вы уйдете, я должна осмотреть номер. – Она встала. – Ключ.
– Пожалуйста. – Ключ лег в требовательно протянутую руку.
– Прошу следовать за мной.
Прощелыга замялся:
– Вы прямо как милиционер изъясняетесь.
– Я тут больше, чем милиционер, – заявила Ада Аркадьевна, – и я вижу вас насквозь.
Вздрогнувший прощелыга неуверенно улыбнулся:
– Что значит, насквозь?
– А то, что ходят тут всякие, а потом пепельницы пропадают. Идемте!
Повинуясь властному жесту Ады Аркадьевны, прощелыга проследовал по коридору к покинутому им номеру, где, перетаптываясь у порога, терпеливо дождался, пока дежурная убедится в сохранности вверенного ей имущества. Затем, буркнув на прощание что-то нечленораздельное, он повернулся к Аде Аркадьевне спиной и, помахивая на ходу сумкой, покинул второй этаж.
– Слизняк, – процедила она, вернувшись на место. – Разводится он! А морду женушке бить кто будет? Громов?
* * *
Последующие полчаса прошли в угрюмой тишине, нарушаемой лишь шорохом перелистываемых Адой Аркадьевной страниц.
«Приходит какой-то подонок, угрожает, – цедил майор Громов. – Словно не бандитский холуй, а полномочный представитель НАТО. Что за адвокатишко такой? Ни бога не боится, ни черта, ни даже майора ФСБ. Отчаянной храбрости человек.
«Послушайте, вы, – занервничал Адвокат. – При чем тут ФСБ?»
«А ни при чем, – безмятежно согласился Громов. – ФСБ всегда ни при чем, в любые времена. Вроде бы мы есть, а вроде бы нас нет».
Осознавший свою ошибку Адвокат попытался было улизнуть, но не тут-то было.
«Ты здесь опасности, подстерегающие мою внучку, обрисовал, – сказал ему Громов, – душу мне растревожил. А я человек суеверный. Поэтому просьба к тебе имеется. Ты прикуси язык, Адвокат. Прикуси и покажи мне, чтобы я успокоился».
Пожав плечами, бандитский посланник выполнил странную просьбу. В тот же миг открытая ладонь Громова с силой ударила его в подбородок, заставив челюсти сомкнуться…
Ада Аркадьевна вздрогнула. Кончик откушенного языка, упавший на пол, привиделся ей так же отчетливо, как капли крови на грязном кафеле и слизывающий их черный кот. Кошмарное зрелище. Настолько реальное, что Ада Аркадьевна не сразу сообразила, что находится не в подъезде, а на рабочем месте, и это именно к ней обращается цветущая брюнетка в распахнутом плаще.
– Добрый вечер, – машинально откликнулась Ада Аркадьевна.
Перед ней стояла та самая гражданка Плющ, которую не соизволил дожидаться обманутый супруг. А зря. Дамочку сопровождал безмолвный, как тень, мужчина лет тридцати. Подобно испарившемуся прощелыге, он держал в руке спортивную сумку, хотя смотрелся совершенно иначе.
Рослый, широкоплечий, стройный, с резко очерченным ртом и жестким взглядом. Подбородок помечен горизонтальным шрамом, брови нахмурены, щеки запали.
Худоват, решила Ада Аркадьевна, но это его не портит.
– Вы к кому? – осведомилась она, не спеша вручать гражданке Плющ ключ от номера, который та потребовала.
Мужчина молча кивнул на спутницу, предоставив право голоса ей. Чем гражданка Плющ не преминула воспользоваться:
– Ко мне, разумеется, – нахально заявила она. – А вам какое дело?
– Не поздновато ли для визитов? – прищурилась Ада Аркадьевна.
– Хотите обсудить этот вопрос с вашей администрацией?
– Существует инструкция…
– Какого года? – резко спросила гражданка Плющ.
– Что?
– В каком году какого века издана инструкция, запрещающая мне проводить в номер своих гостей?
Еще секунду назад Ада Аркадьевна боролась с сильнейшим искушением поведать дамочке о визите ее супруга, рассчитывая на некоторое материальное вознаграждение. Теперь ее губы сомкнулись так плотно, что щель между ними превратилась в подобие пореза от бритвы.
Протянув гражданке Плющ ключ, она проводила ее завистливым взглядом, предполагая, что сегодняшнюю ночь эта шлюха проведет значительно насыщеннее, чем любая героиня дамских романов. Для того, чтобы прийти к такому выводу, достаточно было оценить походку и осанку ее спутника. Вот почему дальнейшее чтение перестало казаться Аде Аркадьевне достаточно занимательным, а стул сделался чересчур жестким даже для ее привычной к многочасовому сидению задницы.
Убедившись, что на этаже совершенно тихо и безлюдно, она прокралась к двери шестьдесят второго номера и прильнула к ней ухом.
Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, спору нет. Но если нет возможности увидеть, то послушать тоже не мешает. Это вам любая женщина скажет.
Пропустив спутника в комнату, Милочка захлопнула дверь, заперла ее на замок и поспешила избавиться от вкрадчиво шуршащего плаща. Бондарю пришла на ум гадюка, сбрасывающая старую кожу, но делиться своими наблюдениями он не стал, подозревая, что женскому племени не льстит сравнение со змеиным.
– А ты почему не раздеваешься? – спросила она.
– Дай хотя бы осмотреться, – буркнул Бондарь.
– Осмотрись, конечно, – согласилась Милочка.
И тут же навалилась на него, норовя то ли размазать его по стенке, то ли взобраться на него, как на дерево.
– Да подожди ты! – воскликнул он, чувствуя себя добычей гигантского спрута, обвившегося вокруг него всеми щупальцами.
– Я и так ждала-ждала…
Милочкин поцелуй имел что-то общее с вакуумным насосом, а ее зубы норовили отхватить кончик языка пытающегося протестовать Бондаря. Высоченные каблуки позволяли ей держаться вровень с ним, а он, зажатый в угол, был совершенно лишен пространства для маневра.
– Угомонись, черт тебя подери! – рявкнул он.
– Подери, – легко согласилась она. – Но лучше пусть это будешь ты, а не черт…
– Послушай, меня абсолютно не возбуждает перспектива бурного соития в этом коридорчике!
– Не скромничай, – возразила Милочка. – По-моему, ты в полной боевой готовности. – Ее рука проворно прикоснулась к твердому предмету, упирающемуся ей в живот. – Ого! – восхитилась она. – Прямо как железный!
– Ты не ошиблась. – Отстранившись, Бондарь вытащил из-за пояса пистолет, держать который за поясом стало не только неудобно, но и опасно.
– Ого! – Новое восклицание прозвучало уже не так восторженно, как первое. – Какой длинный!
– Двести семнадцать миллиметров.
– А в сантиметрах это сколько?
– Около двадцати двух.
– Ну, бывают и побольше, – туманно высказалась Милочка.
– Меня и такой устраивает, – буркнул Бондарь, которому, наконец, удалось высвободиться из чересчур жарких для него объятий и перевести дух.
На самом деле он считал «беретту М-92» не таким уж отличным и далеко не идеальным оружием, тоскуя о своем верном «вальтере», утерянном в ходе недавней операции на Волге.
Лишь врожденное упрямство не позволяло Бондарю оценить «беретту» по достоинству. И напрасно. Этот мощный пистолет военного образца с полусвободным затвором, коротким ходом ствола и самовзводным ударно-спусковым механизмом отличался не только надежностью, но и прекрасной кучностью боя – редкое качество для пистолета массового производства. При стрельбе на 25 метров с упора Бондарь вгонял тринадцать пуль из пятнадцати в «яблочко», а после установки специального особо точного ствола мог решетить черный круг мишени хоть полчаса кряду, только успевай менять обоймы. Они у «беретты» были съемные, с двухрядным расположением девятимиллиметровых патронов. Для того чтобы вытащить обойму, достаточно было нажать кнопку на нижней части рукоятки. Но сейчас необходимости в этом не было. Бондарь просто убедился, что расположенный на левой стороне корпуса предохранитель блокирует спусковой механизм, и положил пистолет на тумбочку.
– Красавец, – прошептала Милочка, осторожно коснувшись гладкой деревянной «щечки» на рукояти.
– Вернее, красавица, – поправил ее Бондарь. – Беретта – женское имя.
– Испанское?
– Итальянское.
– И сколько же весит эта дура? – Милочкино восхищение сменилось необъяснимой ревностью.
– Чуть меньше килограмма, – сказал Бондарь.
– Ты, как я погляжу, любитель экзотики.
Бондарь пожал плечами:
– Любители экзотики предпочитают что-нибудь многозарядное, крупнокалиберное и непременно никелированное. «Беретта» же – классический вариант.
