Ознакомительная версия.
— Но почему он сбежал?
— Вы ведь помните, что сказал помощник Рибейры об исчезнувшем Консальви. Он назвал его типичным аферистом. Вы увидели в этих словах подтверждение ваших подозрений. Я нашла в них подтверждение своей уверенности в том, что Консальви не Флосман. Если хотите, вы убедили меня еще в самом начале путешествия, когда сказали о такой нематериальной вещи, как запах кожи. Если помните, вы тогда сказали, что Консальви не похож на торговца кожей. Он им действительно не был. Но Флосман не стал бы так откровенно ухаживать сначала за одной, а потом за второй женщиной и убивать третью, понимая, что подозрения прежде всего падут на него. Консальви был не Флосманом. Он был просто мелким аферистом, сбежавшим с корабля, боясь разоблачения.
— Но это все пока только предположения, — напомнил Благидзе, — кто же тогда настоящий Флосман?
И, словно в ответ на его слова, в дверь постучались. Благидзе хотел достать оружие, но Марина отрицательно покачав головой, показала ему на дверь ванной комнаты. Он поднялся и, стараясь не шуметь, прошел туда, неплотно прикрыв дверь. Она подошла к входной двери и повернула ключ.
На пороге стоял Гальвес. Он улыбался.
— Я все сделал, как вы сказали, — сказал Робер-то, — он наверняка придет сюда. Я написал ему все, как вы сказали.
— Хорошо, — кивнула Чернышева, — теперь ждите меня в своем номере. Я хотела бы с ним поговорить.
— Конечно, — улыбнулся Роберто, целуя руку женщины, — я не знал, что журналисты так изобретательны.
Она заперла за ним дверь, повернула ключ. Из ванной комнаты вышел Благидзе.
— Что он имел в виду, когда говорил о вашей изобретательности? — подозрительно спросил Благидзе.
— Я попросила его вызвать одного из пассажиров в этот номер, чтобы взять у него интервью. Так я объяснила Роберто. Он написал этому пассажиру, что хочет с ним встретиться и поговорить о … Хартли.
— Вы с ума сошли? Если это настоящий Флосман, он обязательно сбежит.
— Не думаю. Флосман поймет, что обязан убрать ненужного свидетеля. Если это настоящий Флосман, он наверняка придет сюда. Он слишком низкого мнения обо мне, как о своем сопернике. Я просила Роберто указать именно этот номер и этот отель, объяснив, что хочу взять интервью для своего журнала. А номер в отеле я заказала еще с корабля.
— Ясно, — вздохнул Благидзе, вытирая пот с лица. — У вас все предусмотрено. Здесь очень душно. Можно, я открою дверь на балкон? В этой стране нельзя брать номера без кондиционеров.
— Может быть. Но зато на нашем этаже всего четыре номера и очень толстые стены, из-за которых не будет так четко слышен звук выстрела. У вас ведь, кажется, нет глушителя?
— Неужели вы предусмотрели и это? — восхищенно спросил он, открывая дверь на балкон и возвращаясь в свое кресло. Она села на кровать, подвинув к себе сумочку.
— После того, как я получила вторую записку, я уже поняла, что отсутствовавший Консальви имел гораздо меньше шансов оказаться настоящим Флосманом, чем двое остальных, имевших, казалось, безупречное алиби. Именно поэтому я стала внимательно приглядываться к обоим — Кратуловичу и Суаресу. И вскоре уже знала, кто из них настоящий Флосман. А последний штрих добавили вы, уже после убийства несчастной горничной.
— Но как вы узнали? — спросил Благидзе.
— На обоих мужчинах была надета своеобразная маска. Кратулович представлялся всем мрачным, угрюмым типом, полностью ушедшим в себя, а Суарес — сосредоточенным, молчаливым человеком, либо играющим в карты, либо читающим свою книгу. Именно с книги я и начала. Сначала сеньор Бастидас сказал мне, что Суарес архитектор. Я решила, что они друзья, но оказалась, что они познакомились лишь у кассы в Буэнос-Айресе. Затем Суарес, словно случайно, роняет книгу около нас, чтобы мы могли прочесть и убедиться в том, что он действительно архитектор, Все было бы правильно, но один нюанс меня смутил. Однажды я подошла к нему достаточно близко, когда он держал книгу в руках и убедилась, что это пособие для начинающих архитекторов. Как вы считаете, стал бы человек, который двадцать с лишним лет занимается своим любимым делом, который показывал Бастидасу даже фотографии якобы спроектированных им зданий, читать такую книгу?
Я вспомнила и еще один разговор. Кратулович рассказал мне, что видел, как кто-то входил ко мне в каюту. Он не сказал, кто именно, он даже не обратил на это внимание. Зато Суарес, когда услышал ваши шаги, специально догнал вас на лестнице, чтобы проверить, кто именно мог выходить из моей каюты. Ему важно было знать это точно. Именно Суарес затем и сообщил полиции, что он видел, как ко мне в каюту входила убитая. Разумеется, он ничего не видел. Он лишь точно знал, что это была она, так как именно он и послал ее ко мне. И, наконец, самое главное доказательство: когда меня вызвали на палубу, Кратулович побежал следом за мной. Почти сразу. Но не на палубу, а в каюту. И знаете почему? Я обратила внимание, как он постоянно смотрит на часы. Он принимал свои таблетки строго по расписанию. Принимал лекарство, про которое Суарес уже знал. Именно поэтому нашу встречу он и назначил на время, когда Кратулович должен был принимать свое Яекарство и когда вы спешили за ним к его каюте. Я пошла на палубу, вы побежали за Кратуловичем, который должен был принять таблетки, а сеньор Суарес подложил третье письмо, демонстрируя нам свою неуязвимость. Все остальное была только игрой. Его большие очки, скрывающие выражение глаз, его кажущаяся близорукость, его любимая книга и любимое времяпровождение за игровым столом, откуда он мог наблюдать за нами. Все это была только игра.
Он успел подготовиться. Достал несколько фотографий разных зданий, купил первую попавшуюся книгу по архитектуре, надел эти большие очки. Но он был слишком самоуверен. И поэтому на некоторые мелкие детали не стал обращать внимания. Я вспомнила и слова Диаса, что появившийся у дома Липки человек чуть хромал. И потом увидела огромные башмаки Суареса-Флосмана. Очевидно, в Буэнос-Айресе, он был обут в другие туфли, менее подходившие ему по размеру, но зато скрывавшие столь очевидный факт, легко запоминающийся любому наблюдателю.
— Вы здорово поработали, сеньора Дитворст, — раздался вдруг голос у них за спиной.
Благидзе замер.
— Осторожнее, — сказал тот же голос, — не поворачивайтесь, сеньор Моретти, и не делайте резких движений. Я вооружен.
На балконе с револьвером в руках стоял Суарес, Теперь, когда на нем не было очков, лицо неузнаваемо изменилось. Это был еще сравнительно молодой, сильный человек с цепким, запоминающимся взглядом.
— Вы прекрасный аналитик, сеньора, — сказал он, насмешливо улыбаясь, — жаль, что такие способности могут пропасть. Неужели вы думали, что я все не проверю? Неужели вы считали, что я могу просто прийти в отель, клюнув на приглашение дурачка Роберто? Сеньор Моретти, встаньте и осторожно повернитесь ко мне лицом.
Благидзе встал, избегая смотреть на Чернышеву. Ему было стыдно, что он так глупо попался. Суарес внимательно следил за ним, сжимая револьвер в руках.
— Достаньте свой пистолет и бросьте его на пол, — приказал он, — только очень медленно, чтобы я не выстрелил.
В таких случаях трудно вытащить из внутреннего кармана пистолет и выстрелить раньше, чем стоявший перед тобой человек нажмет на курок. Благидзе это понимал. Он осторожно достал пистолет и бросил его на пол.
— Теперь оттолкните его от себя, — с улыбкой велел Суарес.
Благидзе сделал и это, оттолкнув правой ногой пистолет со спиленным номером.
Суарес вошел в комнату, ногой закрывая за собой дверь, ведущую на балкон.
— Чтобы нас не услышали, если я начну стрелять, — пояснил он с улыбкой. — Вы, сеньора, все сказали правильно. Почти все.
— Вот именно, почти, — ровным голосом сказала Чернышева.
— Вы знаете и про Консальви? — не поверил Суарес. — Примите мои поздравления. Вы просто гений. Я действительно убрал и его, понимая, что все будут подозревать этого дурачка. Только в этот раз я привязал к его телу достаточно тяжелый груз, и бедняга Консальви уже никогда не всплывет со дна.
— Я имела в виду не это, — сказала Марина, — про Консальви я даже не подозревала.
Суарес усмехнулся.
— И вы хотели меня переиграть. Неужели вы с самого начала не поняли, что не сможете этого сделать? Мне жаль вас, сеньора Дитворст.
— А вы с самого начала демонстрировали свое мужское превосходство, — заметила Чернышева.
— И в конечном итоге доказал, что вы напрасно ввязались в это дело, — улыбнулся Флосман-Суарес, доставая из кармана глушитель.
Благидзе смотрел на свой лежащий на полу пистолет. Если прыгнуть, можно успеть его схватить. Но тогда Суарес выстрелит в женщину. «Подставила нас обоих, — зло промелькнуло в его голове. — Такая дура».
Флосман осторожно навинчивал глушитель на дуло своего пистолета.
Ознакомительная версия.
