— Дом, — повторил я. — Хорошо бы поскорее.
— Я услышал.
Нет, похоже, он так спокоен, потому что знает, что делает. В это, по крайней мере, мне хотелось верить. Вечером увидим.
Я посмотрел на часы. Анна ждала меня в отеле «Михкли» через сорок минут. Почему-то мне казалось, что этот разговор будет непростым. Я даже знал почему: соображения, рассмотренные мной при свете дня, показались мне столь же убедительными, что и при свете луны.
Она смотрела на меня строго, но не удивленно.
— Я должен повторить свой вопрос? — неумолимо произнес я. — Повторяю: «Что еще вы от меня скрываете?»
— Ничего я от вас не скрываю, несносный вы человек!
Анна покрутила головой, машинально открыла бардачок — мы сидели в моем арендованном «гольфе», — обнаружила там плоскую бутылочку «Джека Дэниэлса», предусмотрительно приобретенную мной вчера в дьюти-фри на пароме, и с деланной радостью повернулась ко мне:
— А почему вы меня не угощаете?
— Потому что вы не пьете виски, потому что дамы, тем более в зрелом возрасте, не пьют из горлышка в машине, и вообще наивно в вашем положении пытаться перевести разговор на другое.
— Я действительно никогда не любила виски, — признала Анна.
— Так я слушаю.
Для этого разговора я выбрал тактику продавливания напором.
— И что именно вам так приспичило знать? — спросила Анна с усталой терпеливостью взрослого, которого заполучил в свое распоряжение четырехлетний ребенок.
— Если бы я знал, не спрашивал бы. То, чего вы мне не сказали, и отчего ваша жизнь — а возможно, и моя тоже — по-прежнему находится в опасности.
— Ну хорошо, только задавайте вопросы, — вздохнула Анна. — Я же не могу рассказать вам всю свою биографию, чтобы вы выбрали оттуда что-то, что вам покажется заслуживающим внимания.
— Вы связывались со своим Юккой после того, как позавчера рассказали мне о нем?
Анна пожала плечами и закатила глаза, как бы говоря: «Я имею дело с умственно отсталым!»
— Я слушаю.
— Нет, не связывалась.
— А он пытался связаться с вами после вашего последнего свидания в Таллине?
Говорю же, я не собирался щадить ее самолюбие. Анна и это проглотила.
— Он, может быть, и попытался бы, но он не знает как.
— У Юкки нет ни вашего телефона, ни адреса?
— Нет, вы все-таки держите меня за полную дуру!
— Ну а если бы вам пришла в голову фантазия снова с ним встретиться?
Анна быстро взглянула на меня, и я понял, что такая мысль ее посещала.
— Вам в голову лезет всякая галиматья.
— И зачем вы мне снова врете?
Удивительно, но Анна вдруг покраснела — разом, как будто в нее плеснули розовой краской.
— Я запрещаю вам, — начала она неестественно высоким голосом.
Я перегнулся и откинул перед ней козырек с зеркалом, чтобы она могла полюбоваться на свой цвет лица.
Анна тут же успокоилась и захлопнула козырек.
— Мне даже трудно представить себе, как вы могли работать, будучи такой… стыдливой.
— В работе я никогда не была стыдливой. — Это я уже знал. — Я просто не люблю, когда люди, к которым я отношусь по-дружески, обвиняют меня во вранье.
— Так как бы вы попытались связаться с Юккой, если бы вам в голову пришла такая мысль? Вы действительно не помнили, как называется его агентство?
Говорю же, я был неумолим.
Глаза Анны вспыхнули темным огнем. Она выпрямилась и стала смотреть прямо перед собой.
— Я больше не буду отвечать на ваши оскорбительные вопросы.
Нет, похоже, версию сговора Анна-Юкка я мог отмести.
Мы сидели в машине в нескольких километрах от Таллина, съехав с шоссе на площадку для отдыха. Море было где-то совсем рядом. В перерывах между проезжавшими машинами вдруг становилось слышно мерное дыхание прибоя, но сквозь пожелтевшие кроны деревьев были видны только клочки серого неба.
— Анна, — примирительно сказал я, — вас кто-то хочет убить. Я пытаюсь понять, кто бы это мог быть и зачем. Других зацепок, кроме вас, у меня нет. Вы можете сообщить мне какую-то незначительную с вашей точки зрения деталь, и все встанет на свои места.
Анна повернулась ко мне. Но взгляд ее оставался темным, как подернутые пеплом угольки.
— Послушайте, как вас там зовут на самом деле? — таким же, как минуту назад, неожиданно высоким голосом взорвалась она. — Мы с вами были в одной профессии… Ну, вы и есть до сих пор. Почему вы думаете, что вы умнее меня? Вы что, считаете, что я сама не пытаюсь понять? Не пытаюсь все вспомнить и найти эту маленькую деталь, благодаря которой все встанет на свои места?
— Тем не менее вы отправили нам сигнал SOS?
— Я думала, они пришлют кого-нибудь толкового. И симпатичного! — выпалила Анна и снова отвернулась.
И что, я все это должен был терпеть?
Я вылез из машины. Внутри на солнышке было жарко, а здесь с моря дул свежий ветер. Я поднял воротник пиджака и сделал несколько шагов вглубь леса — не леса, придорожной полосы. Внизу, за тесно переплетенными ветвями осин, угадывался пляж, к которому вел крутой спуск. Скользить, цепляться за ветки, набрать полные туфли песку? Нет, выйти на берег как-то расхотелось.
Я обернулся — Анна шла мне навстречу. Она, глядя мне в глаза, подошла мерным шагом, взяла меня за плечи и слегка встряхнула.
— Хватит ссориться, — строго сказала она. — Поверьте, мне с вами так же трудно, как и вам со мной.
Мы молча вернулись к машине. Странно, что с самого утра наружки за мной не было. Действительно странно! Настолько, что вид Мастерового или Бухгалтера меня бы успокоил.
— Вы могли рассказать кому-то о моем существовании? — спросил я.
Анна вопросительно посмотрела на меня. Господи, зачем я ее мучаю? Я ведь ей еще не сказал, почему задаю все эти вопросы. И теперь, когда я убедился, что она здесь ни при чем, какой смысл это скрывать?
— С момента, как я вчера вернулся из Хельсинки в Таллин, меня пасут.
Я рассказал Анне про людей в серой «вольво». Не уточнил только, что сегодня их не было. Зачем путать человека? Я ведь и сам ничего не понимал.
— А почему вы мне сразу не сказали? — спросила Анна.
Я молчал.
— Понимаю. О вашей поездке в Хельсинки знали только вы и я. — Анна помолчала. — Я рассказала о вас Марет, моей соседке. Но это было при вас.
— У Юкки могли быть какие-то причины приставить ко мне хвост в Таллине?
Анна пожала плечами:
— Если и да, то я их не вижу.
— Но это на него похоже? И у него могла быть такая возможность?
Анна кивнула:
— Это на него похоже. Вы сами не могли проколоться?
— Нет, — с уверенностью заявил я. Я и вправду был в этом уверен.
— Тогда не знаю.
Я включил навигатор. Хотя он и путался немного по пригородам Таллина, координаты он все же определял правильно. Я проложил маршрут так, чтобы въехать в город по другому шоссе, с юга. Мы долго ехали молча, только мужской голос время от времени сообщал нам по-английски, когда нам предстоит перестраиваться.
— Почему он разговаривает с вами по-английски? — вдруг нахмурила брови Анна. — Ах да! Я забыла. И это не мое дело.
Я ничего не сказал. Мы опять помолчали.
— А что вы сказали этому мальчику, которого к вам приставил Юкка? Арне?
— Арне. Я сказал ему, что он может продолжать изучать по их латинским названиям наши кости, мышцы и семь божественных отверстий.
— Это нехорошо, — сказала Анна. — Сначала вы попросили у Юкки гида, потом от него отказались. Нехорошо!
Чего же хорошего? Если хвост ко мне приставил этот Порридж, теперь он точно знает, что не напрасно.
— Анна, — я повернулся к ней, сосредоточенно смотрящей на уплывающую под капот дорогу, — давайте вы куда-нибудь уедете, пока все не уладится.
— А как я узнаю, что все уладилось? Мне пошлют телеграмму?
— Поезжайте пожить за границу на какое-то время. Мне ничего не стоит поселить вас где-нибудь на ранчо в Калифорнии, где вас никто никогда не найдет.
— И на что я там буду жить?
— Да бросьте! Думаете, я не смогу прокормить еще одного человека?
Анна подумала, потом затрясла головой.
— Я не уеду отсюда, пока мы не разберемся в этой истории с дохлыми мышами. Если, конечно, у вас еще есть немного времени.
— Еще немного времени у меня есть. А с появлением хвоста у нас есть еще одна зацепка. Ну, помимо сына хозяина.
Да, я этого еще не говорил, наш разговор с Анной начался не с ссоры, а с новостей из полиции. Они были такими. Машину со следами дроби по всему передку нашли. Выяснилось, что ее угнали накануне утром у восьмидесятилетнего старика. Полиция теперь проверяла его внуков и правнуков. Но в больницы с ранениями дробью никто не обращался — ну, по крайней мере, так сказали полицейские. Про сына хозяина — того парня в бейсболке и с битой — мы с Анной решили полиции пока не говорить. Безопаснее было попытаться узнать про него самим.
