Забыв про этикет, толкаю Ивлева локтем в бок.
– Что это за чудо в перьях?
– Где? А-а-а… Это господин Курц, – настолько торжественно поясняет атташе, что я испытываю раздражение. Почему наши склонны прогибаться перед богатыми иностранцами?
– Ну и что?!
– Разве фамилия вам незнакома?
– Я знаю только, что «курц» – это «короткий». Так обозначают патроны: «браунинг» девять миллиметров, курц. И что с того?
Если я хотел вывести капитана из себя, то мне это не удалось.
– Господин Курц – очень богатый и влиятельный человек в Вене, – пропустив мою фразу мимо ушей, спокойно поясняет Ивлев. – Он считается другом России и пока оправдывает это мнение… Пойдемте, я вас познакомлю.
– По крайней мере свою фамилию он не оправдывает, – бурчу я. – Ему следовало быть толстым коротышкой…
Курц уже разговаривает с высокой стройной дамой в строгом черном, под горло, платье. У нее длинные рыжие волосы до плеч, в руке сандаловый веер, она многозначительно улыбается и строит собеседнику глазки. Плешивый журналист и еще несколько человек столпились вокруг и ждут своей очереди, чтобы побеседовать с влиятельным господином. Но, увидев Ивлева, Курц сразу переключает внимание на нас. Мы знакомимся, маска высокомерия бесследно растворяется в радушной улыбке.
– Будем совместно запускать спутник? – спрашивает он, крепко тряся мою руку. – Я вложил три миллиона в этот проект, надеюсь, он принесет хорошую прибыль! Давайте за это и выпьем! Кстати, какая там зона покрытия?
Черт!
– По памяти не скажу, – я чокаюсь и делаю первый за вечер глоток. Коньяк действительно хороший. – Надо смотреть документы.
Курц весело хохочет.
– Я думаю, что все документы есть в вашей голове!
Скромная улыбка, которую можно истолковать как угодно, – вот весь мой ответ.
– Но она заперта, как сейф! И это вполне понятно: сейчас ведь бал, а не деловые переговоры! Извините мою бестактность. Лучше развлекайтесь, потанцуйте с Иреной – она почти русская!
– Прекрасная идея! – я поворачиваюсь к рыжеволосой. – Вы позволите?
Она поощряюще смеется.
– С удовольствием!
Мы идем к пятачку для танцев. Черное платье оказалось строгим только спереди, сзади эта строгость компенсирована некоторым легкомыслием, и сейчас я рассматриваю узкую женскую спину, обнаженную до копчика. Мне даже кажется, что я различаю начало межягодичной ложбинки, но тут Ирена поворачивается и перехватывает мой взгляд.
– Кажется, вы изучаете анатомию? – Она смотрит мне прямо в глаза. И в этом взгляде столько же скромности, сколько в задней части черного платья.
– Я вообще очень любознателен, – говорю я чистую правду и начинаю уверенно кружить даму в вальсе. – Почему господин Курц сказал, что вы почти русская?
– Я полячка, – поясняет она. – В Европе не делают различий между славянскими народами. Хотя я родилась и выросла здесь…
У Ирены тонкая талия и узкие бедра, кожа на спине горячая и чуть влажная. Она танцует легко и грациозно, не отстраняясь, когда я прижимаю ее немного сильнее, чем допускают правила приличия. Так создается иллюзия доступности, которая должна «заводить» мужчину и способствовать тому, чтобы он потерял голову. Но искушенного в боях с нечистой силой экзорциста это не касается: он привык не поддаваться на дьявольские уловки.
– У вас роскошные волосы! – Я слегка растрепываю густую рыжую гриву. И, чтобы как-то оправдать такую вольность, добавляю:
– Если верить рекламе, это исключительно заслуга шампуня…
Ирена заливисто смеется.
– Ложь! Все, что есть у женщины, – это подарок природы. И гены родителей! Вы прибыли на предстоящие переговоры по коммуникационному спутнику?
– Да, – я прижимаюсь щекой к ее гладкой горячей щеке, и мой жаркий шепот наверняка щекочет изящное маленькое ушко. – Скажу вам по секрету – я один из главных экспертов…
Тяжелый аромат дорогих духов кружит мою склонную к наслаждениям голову, и я даже на миг утыкаюсь носом в обтянутое тонкой тканью плечо. Получилось: вот он – длинный волосок, отливающий золотом на космическом мраке черной супершерсти —350… Я аккуратно цепляю его пальцами, чтобы при первой возможности опустить в карман.
– А вы чем занимаетесь?
Ирена слегка отстраняется и принимает официальный вид.
– Я работаю в министерстве культуры.
– Вот как?!
Это непритворное удивление. Я бы дал сто процентов, что Ирена – светская львица, дама полусвета, профессионально вращающаяся в кругах, где бывают богатые мужчины. И, как все такие дамы, не имеющая определенного рода занятий.
– Что вас так удивило?
– Вы не похожи на чиновницу…
Она снова смеется и опять становится похожей на… на саму себя.
– На самом деле я и не чиновница. Просто это мое хобби. А у вас есть хобби?
Еще бы! Но рассказывать о большинстве из них не рекомендуется или даже прямо запрещено. Хотя есть у меня и безобидные увлечения.
– Я коллекционирую кортики и стилеты. И изучаю отражение национального характера в форме и способе применения оружия.
Ирена смотрит несколько удивленно.
– И как одно связано с другим?
Я старательно и, надеюсь, успешно изображаю интеллектуала:
– Французская дуэльная шпага честна и откровенна, как и сам благородный поединок; итальянский стилет хотя и мал, но хитер и быстр – он легко прячется в складках одежды и в самый неожиданный момент разит насмерть, без труда проскакивая между кольцами кольчуги; кривой иранский кинжал полон восточной таинственности и коварства – он таится в рукаве халата, а когда чай выпит и рахат-лукум съеден, может блеснуть вместо ослепительной улыбки хозяина и перехватить горло гостя от уха до уха…
– Да вы поэт! Я много читала об оружии, но таких выводов нигде не встречала!
Я склоняю голову в скромном жесте благодарности.
– Это очень интересная тема! В споре о силе меча Ричард Львиное Сердце разрубил окованное железом копье, а султан Саладин положил на изогнутую египетскую саблю тонкий шелковый платок, дунул – и две его половинки разлетелись в стороны… Так чей меч сильнее? Только на миг задумайтесь над этим и поймете разницу между европейским и восточным менталитетом…
Мои познания не из очередной вызубренной «легенды»: я действительно могу говорить об оружии часами, и здесь меня никто не собьет и не поймает на неточностях.
– А как характер нации проявляется в русском оружии? – лукаво улыбается Ирена.
– Прекрасный вопрос!
Действительно, задать его могла только умная женщина. А ответить – умный мужчина, познавший философию оружия.
– Русичи использовали прямой широкий меч, мощную булаву, самострел – для обращения с ними нужны сила и удаль, а тактика боя открыта и проста: вперед, и рази врага! Но и хитрость нам отнюдь не чужда: засапожный нож прятался в голенище, как оружие последнего шанса – в тесной рукопашной схватке его неожиданно втыкали в бок противнику…
– Здесь это называют славянским коварством, – говорит Ирена.
Музыка закончилась, и я, взяв ее за гладкое предплечье, веду обратно.
Ирена доверительно наклоняется ко мне.
– Моя работа тесно связана с вашим увлечением. Приходите завтра в пять тридцать в музей замка Хоффбург, в рыцарский зал. Я лично проведу для вас интересную экскурсию. Вам понравится, уверяю…
Последняя фраза прозвучала многообещающе. Но я бы пришел в любом случае.
Через несколько минут я незаметно передал Виктору Ивлеву свой аккуратно сложенный и тщательно отглаженный носовой платок. Внутри находился волос Ирены.
– Сопоставительная экспертиза. Вначале по общим признакам, потом на генетическом уровне. Напиши: «Особо срочно!»
Ивлев кивнул. Он был в теме.
А Ирена остаток вечера кружилась в танце с полковником Фальшиным: запрокидывала голову, смеялась, будто невзначай поглаживала морщащийся на его спине смокинг. И строгий резидент уже не был похож на подозрительного мужичка-боровичка – веселый и галантный кавалер, ценитель женской красоты, искренне отдыхающий на дружеской вечеринке. Или это мастерство конспиративного перевоплощения, или… я даже не знаю, что подумать!
Когда гости расходились, Ирена помахала мне, как хорошему приятелю. И я ответил ей очень дружески и с искренним восхищением. Потому что результаты сопоставительной экспертизы еще не готовы. И доподлинно неизвестно, совпадает ли волос Ирены с тем волосом, который нашли на пиджаке Торшина. Хотя по виду они очень похожи.
* * *
Утро. Легкий снежок, еще более легкий морозец. Я иду в полицейский участок. Вопреки распространенным мифам о безупречном европейском порядке, тротуары покрыты снегом. Только у офиса Австрийских авиалиний и возле отделанного гранитом «Дрезден банка» все расчищено до асфальта. В остальных местах невидимые дворники ограничились тем, что вместо песка рассыпали мелкую гальку. Не удивлюсь, если весной ее соберут, вымоют и отвезут на склады до следующего сезона. Европейцы – народ экономный…
