Ознакомительная версия.
— А дальше?
— Дальше я пошел к себе. У меня есть свой кабинет на первом этаже.
— Где? — переспросил Дронго.
— На первом, — подтвердил Носов, — маленький кабинет.
— Подожди, — перебил его Дронго, — ты все время сидишь на первом этаже. Ты мог залезть в подвал и взять халат. Мог пройти к душевой. И мог спокойно убить Ольгу. Я, конечно, теоретически так предполагаю, но как ты считаешь, у тебя было бы время?
— Конечно, время было, но зачем мне ее убивать? — простодушно спросил Носов. — Хорошая девочка была, душевная. Я бы не стал ее убивать.
— А на войне тебе стрелять приходилось? Ты ведь много повидал?
— Приходилось, — вздохнул Носов, — еще как приходилось.
— Значит, ты не видел никого на первом этаже?
— Видел людей, которые к лифту шли. А в душевую никто. Мой кабинет недалеко, я бы сразу увидел. Нет, никого не видел. А после пяти меня вообще не было на месте. Меня послал Михалыч в другое здание, — ответил Носов.
— Это я знаю. Как ты думаешь, она хотела купаться, когда вошла в душевую?
— Нет, — сразу ответил Носов, — у нее полотенце свое есть, она бы его принесла.
— А она часто душ принимала на работе?
— Раньше — нет. Но в последние месяцы иногда принимала. Даже свое полотенце принесла.
— Кто еще обычно ходит в душевую? Меня интересуют работники технического отдела.
— Коренев бегает лицо мыть. Все знают, как он из-за своих прыщей переживает. И еще Игорь иногда приходит. Он живет на квартире. Больше никто. В основном из других отделов ходят.
— Спасибо, — вздохнул Дронго, — ты мне помог.
Он поднялся и вышел из кабинета. Спустился вниз по лестнице. На первом этаже он встретил Фортакова. Тот с мрачным видом выходил из кабины лифта.
— Вас отстранили от расследования? — спросил он.
— Почему вы так решили? — удивился Дронго.
— Там в кабинете Архипова сидит какой-то «чайник». И вопросы задает идиотские. Откуда его нашли?
— Не знаю. Меня туда тоже не пускают.
— По-моему, вы единственный нормальный человек в этой компании, — пробормотал Фортаков, — хотя я понимаю, как все переживают. У нас в институте половина женщин пришла сегодня на работу, как на кладбище ночью. Все ожидают чего-то ужасного.
— Скажите, Фортаков, вы часто бывали в техническом отделе?
— Приходилось. Вы решили начать свой допрос прямо здесь? — Они уже вышли из здания и стояли во дворе.
— Нет, нет. Просто вчера нашу беседу некоторым образом прервали. Вы сказали, что у Ольги были недоброжелатели.
— Конечно, были, — усмехнулся Фортаков, — вы же ее видели. Представляете, как она раздражала наших старых дев. Да ее просто ненавидели, особенно Моисеева. Эти две девочки были как бельмо в глазу у наших «матрон». И я не удивлюсь, если узнаю, что убийца кто-то из тех дамочек.
— Подождите. Какие две девочки?
— Обе убитые. Они ведь похожи были и одинаково одевались. Даже в тот вечер, когда убили Аллу, она была в итальянской кофте, похожей на Олину. Только цвета немного другого. У одной темно-синий, у другой черный. Издалека их иногда даже путали.
— Вы понимаете, что получается, — сказал задумчиво Дронго. — В общем ни у кого нет явных мотивов их убивать, и тем не менее у них достаточное количество недоброжелателей. Но из-за женского соперничества никто и никого не убивает таким образом. Для этого есть другой испытанный прием — женские сплетни.
— Да, — согласился Фортаков, — наверное, ее мог убить только мужчина.
— У Носова контузия, и он не пользуется успехом у женщин. Коренев застенчивый, стеснительный, зажатый, прыщавый, бегает в душевую, чтобы мыть свое лицо, наивно считая, что это ему может помочь, Зинков, который почти наверняка видит себя директором, мог смертельно оскорбиться, получив отказ от одной из своих молоденьких сотрудниц. Мрачный Алексанян тоже всегда зажат. Ненавидевшая молодых девочек Моисеева. Поскандалившая с Хохловой Сулахметова. Получается, вот какая компания и мужчин, и женщин, которых они задевали за живое.
— Да, — согласился Фортаков, — возможно, и так. Только насчет Зинкова вы не совсем правы. Его в отделе любят, вернее любили все. И мужчины, и женщины. Он играет роль светского льва, и эта роль ему самому нравится.
В этот момент у них за спиной раздался голос Архипова:
— Почему вы стоите на улице? Дронго обернулся. Сергей Алексеевич стоял, опираясь на палку.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Дронго. — Почему вы пришли?
— Не смог усидеть дома, — признался Архипов, — вот первый раз в жизни взял палочку. Моисеева мне позвонила, рассказала, что у меня в кабинете воцарились вандалы. Собираюсь их прогнать. Вы мне поможете? — весело спросил он.
— Обязательно, — улыбнулся Дронго,
— Тогда пошли, — победно вздохнул Архипов, — нас уже двое, а это большая сила. В свое время двое римлян задержали нашествие галлов на мосту. Может, мы повторим их подвиг?
— Тогда нас трое, — засмеялся Фортаков, — я тоже готов вам помочь.
— Нет, — серьезно ответил Архипов, — вы сотрудник института и, значит, находитесь под некоторым подозрением. Простите меня, Андрей Андреевич, что я вынужден так говорить. Но я не хочу вас подставлять под прокурорский гнев.
— Не беспокойтесь, — улыбнулся Фортаков, — убийцы из меня не выйдет. Даже если они очень захотят.
— Почему вы так убеждены? — спросил Дронго.
— Я в молодости занимался альпинизмом и однажды, сорвавшись, сломал себе правую руку. Поэтому я не смог бы нанести таких ударов убитой. Левая рука у меня не главная, поэтому я вне подозрений. Просто я не успел сказать это прокурору, который кричал на меня и требовал сознаться.
Архипов нахмурился.
— Вы только подумайте, какая наглость, — сказал он возмущенно, — идемте в мой кабинет.
Они вошли в здание, прошли в кабину лифта, поднялись на четвертый этаж и вскоре оказались в приемной. Увидев директора, его секретарь вскочила со своего места. У нее были заплаканные глаза. Сидевший у дверей молодой работник прокуратуры, сверкнув наглыми глазами, преградил им путь.
— Они заняты, — сказал он, отстраняя Архипова.
— Молодой человек, — всплеснула руками секретарь.
— Подождите, — обернулся к ней Сергей Алексеевич, — дело в том, что это мой кабинет. И я директор института. А вы находитесь на территории этого института. Будьте любезны отойти в сторону и пропустить меня в кабинет, иначе я позвоню Генеральному прокурору.
Ошеломленный молодой человек отскочил от двери как ошпаренный, и Архипов вместе с Дрон-го вошли в кабинет. Картина, представшая их взору, была поистине уникальной. В кресле Архипова сидел, развалившись, заместитель прокурора, холеный и откормленный молодой человек. Рассвирепевший Левитин стучал кулаком по столу. Растерянный Климов только молча раскрывал рот. А перед ними сидел бледный Коренев, пытаясь что-то ответить.
— Здесь у вас прямо суд инквизиции, — сказал, вспыхнув от возмущения, Архипов.
— Сергей Алексеевич, — тут же вскочил Левитин. Нехотя поднялся и заместитель прокурора города.
— Здравствуйте, — степенно сказал он, — нам сказали, что вы больны.
— Я уже здоров, — бодро ответил Архипов, — вы разрешите мне вернуться в свой кабинет? Или ы хотите непременно здесь продолжать свои допросы?
— Нет, почему же, — заместитель прокурора искал глазами свой пиджак.
— И учтите, что я обязательно позвоню Генеральному прокурору, — зазвеневшим голосом сказал Архипов. — Если вы должны проводить свои следственные действия, то извольте их проводить. Но вы нагло занимаете чужой кабинет, врываетесь сюда без спроса и вдобавок ко всему еще хамите женщине, которая пытаетcя вас образумить,
— Какой женщине? — не понял заместитель прокурора.
— Моисеевой, — мрачно подсказал Климов, — заместителю директора, которая ругалась с вами сегодня утром.
— Вот именно, ругалась, — повысил голос Архипов. — Мужчине не пристало посылать женщину, да еще старше себя по возрасту, куда вы ее изволили послать; молодой человек. У вас, кроме должности, нет ничего — ни имени, ни звания, ни воспитания, простите меня за такую грубость. Иначе вы бы не стали хамить женщине, профессору и доктору наук.
— Извините, — пробормотал заместитель прокурора, видя решительность старика.
— Извольте извиниться перед ней, — продолжал Архипов, — в противном случае позвоню не только Генеральному прокурору, но и в аппарат Президента:
Он схватился за сердце и присел на стул. Дронго бросился его поддержать.
— Вот так, — пробормотал Архипов. — Когда я нервничаю, у меня всегда что-то с глазами. Красные круги перед глазами. Это, наверно, давление.
— Круги, — задумчиво произнес Дронго, — красные круги…
Он нахмурился и, подойдя к Климову, сказал:
— Мне нужно позвонить в милицию. Задать им один вопрос. Вы можете мне помочь?
— При чем тут милиция? — не понял Климов. — Куда вы хотите звонить?
Ознакомительная версия.
