Том Хенниган из пунцового стал фиолетовым. Едва шевеля губами, он бормотал нечто нечленораздельное. Малко удалось разобрать несколько замысловатых ругательств. Сэмюэл Розенберг упивался своей победой.
– И пусть задержанный пригласит адвоката, – продолжал он еще более слащавым тоном. – Этого требует закон.
Он поднялся, кивнул на прощание шерифу и вышел. Малко на миг испугался, как бы Том Хенниган не выстрелил в закрывающуюся за ним дверь. Толстяк с трудом дышал и растерянно озирался.
– Какого адвоката вы хотели бы пригласить? – выдавил он наконец.
Малко позволил себе улыбнуться:
– Майка Рабле.
На сей раз шериф был на волосок от инфаркта. Мрачно глядя на Малко, он снял трубку телефона. Искренне надеясь, что в один прекрасный день увидит, как этот тип горит в адском пламени...
~~
Майк Рабле надел ради такого случая относительно чистую рубашку и закрепил манжеты новенькими скрепками. Однако дышалось ему в кабинете шерифа так, словно это была газовая камера. Лицо адвоката не выражало ни малейшего энтузиазма.
– Вы согласны защищать интересы обвиняемого? – хрипло спросил шериф.
Пролетел ангел, звякнув наручниками. Майк Рабле упорно смотрел в пол. А решившись наконец поднять голову, он тут же встретил взгляд Малко. Золотистые глаза пристально смотрели на него, словно гипнотизируя. Майк вспомнил о предложенных ему ста тысячах.
– Да, – вырвалось у него.
Том Хенниган поморщился и со вздохом встал.
– Оставляю вас вдвоем, – сказал он. – Согласно закону.
И вышел из кабинета. Едва за ним закрылась дверь, Майка Рабле прорвало:
– Почему вы пригласили именно меня? Банни лопнет от злости.
– А почему же вы согласились?
Майк Рабле ничего не ответил. Он нервно теребил свои черные от грязи ногти.
– Мистер Рабле, – продолжал Малко, – вы не забыли о моем вчерашнем предложении? Вы можете получить сто тысяч долларов наличными. Пока могу назначить вам гонорар, скажем, в... – он поколебался, – в пять тысяч.
Сладострастная истома охватила Майка Рабле. Обычно его гонорары составляли от двадцати до пятидесяти долларов.
– Чего вы от меня хотите? – спросил он.
– Пока ничего особенного, – ответил Малко. – Всего лишь чтобы вы провели эту ночь в моей камере. Мне не хотелось бы, чтобы завтра обнаружили, что я «покончил с собой».
– Хорошо, – кивнул адвокат, – я это устрою.
Он поднялся и постучал в застекленную дверь.
~~
Опустив голову, шериф Хенниган теребил поля своей ковбойской шляпы. Он как огня боялся вспышек гнева Банни Капистрано. Лицо старого мафиозо приобрело зеленоватый оттенок. Выпучив глаза, он яростно жевал кончик потухшей сигары.
– Я хочу, чтобы этого сукина сына убрали сегодня же, – произнес он, чеканя каждый слог.
– Ясное дело, – с готовностью подтвердил шериф, – это ублюдок, каких мало! Но с ним надо держать ухо востро.
– Вздор! – рявкнул Банни, – Может быть, не я плачу вам двадцать две тысячи долларов в год плюс навар? А дом, а роскошная машина?
– Конечно, конечно, – согласился шериф, пыхтя от избытка почтительности. – Но убрать его сейчас нельзя. Этот старый недоносок Майк Рабле потребовал, чтобы ему разрешили провести ночь в камере этого типа. Завтра будет видно. Несчастный случай, например: кто-нибудь из парней будет чистить оружие...
Банни одобрительно кивнул, но в голосе его прозвучала угроза:
– Это в ваших же интересах.
Немного успокоившись, шериф поднялся, поправил ремень.
– Все будет как вы хотите, Банни, можете на меня положиться.
Однако Банни чувствовал, что положиться он уже не может ни на кого. За два часа до гибели Джо-Мороженщика он дал срочную телеграмму человеку, который прятал у себя Тони, сообщив, что приедет за братом в ближайшее время.
~~
В него дважды выстрелили в упор мощными патронами. Первая пуля, раздробив переносицу, вошла в левый глаз, а вторая прошила правую щеку и вышла через затылок. Светлые волосы Брайана, кладбищенского сторожа-хиппи, превратились в кровавое месиво, прилипшее к плиточному полу крематория.
Один из помощников шерифа нагнулся над трупом. Лицо его позеленело. Правый глаз Брайана валялся футах в пятнадцати от головы.
Малко заметил в углу пестрый комок. Попугай Хосе разделил участь своего хозяина. Полицейский подобрал гильзы, которые убийца даже не дал себе труда унести с собой, и взвесил их на ладони.
– "Магнум", – объявил он.
Сладковатый запах крови наполнял крематорий. Через открытую дверь была видна вереница машин, припаркованных у края газона: «шевроле» окружного прокурора, лимузин шерифа, две полицейские машины с судебными экспертами и, наконец, старенький «эдсель» Майка Рабле.
Окружной прокурор покачал головой:
– За что его так?
Толстяк-шериф ничего не ответил. Несмотря на царившую в крематории прохладу, он обливался потом. Только бы никто не узнал о его визите к Банни Капистрано! Вбежал еще один полицейский.
– Они вскрыли могилу! – крикнул он.
Все бросились к выходу. Посреди аккуратно подстриженного газона зияла дыра. Бронзовая плита была перевернута. Гроб, должно быть, подняли наверх при помощи веревок и увезли на грузовике.
Итак, могила Тони была осквернена, гроб украден.
– Ну и дела... – пробормотал окружной прокурор и, повернувшись к шерифу, сухо спросил: – Много людей знало, что мы приедем сегодня утром?
Шериф замялся.
– Ну-у... немало... Мне пришлось...
– Где Банни Капистрано? Пусть за ним поедут немедленно.
В тот же миг на дороге, ведущей к кладбищу, заклубилось облако пыли, и десятиметровый синий «кадиллак» въехал в ворота. Он остановился у газона. Дверца распахнулась, и появился старый мафиозо. Исполненной достоинства походкой он направился к группе людей, окруживших открытую могилу. Шериф устремился ему навстречу.
Банни был безупречен: искаженное страданием лицо, глаза, полные слез. Он склонился над ямой.
– Это ужасно, – вздохнул он. – Бедный мой Тони. И здесь не могут оставить его в покое.
Окружной прокурор пристально смотрел на него без особого сочувствия:
– Вы знаете, кто мог осквернить его могилу?
Банни Капистрано покачал головой:
– Понятия не имею. С некоторых пор мне не дают покоя, распуская слухи о том, что Тони не умер. Я думаю, кто-то хочет скомпрометировать меня. – Он повернулся к шерифу: – Том, я заплачу десять тысяч долларов тому, кто найдет подонков, которые это сделали.
Он громко всхлипнул и снова покачал головой, всем своим видом выражая глубокую скорбь. Сэмюэл Розенберг подошел к нему.
– Мистер Капистрано, это кладбище принадлежит вам, не так ли?
– Совершенно верно, – кивнул Банни.
Окружной прокурор больше ни о чем не спросил. Он смерил шерифа насмешливым взглядом:
– Надеюсь, что вы получите десять тысяч долларов, Том. А пока вы их не получили, можете освободить арестованного.
Том Хенниган так и подскочил. Банни Капистрано стоял за его спиной.
– Но ведь он обвиняется в преднамеренном убийстве с особой жестокостью, – запротестовал шериф.
Окружной прокурор повысил голос:
– А я вам говорю, что не собираюсь предъявлять ему никакого обвинения. Он действовал в состоянии необходимой обороны.
Банни Капистрано и бровью не повел. Зато шериф процедил сквозь зубы длинное ругательство. Сэмюэл Розенберг повернулся и пошел к своей машине. Малко заглянул в яму. Незачем было задаваться вопросом, кто в ответе за «осквернение могилы». Банни Капистрано решил больше не рисковать. Брайн стал первой жертвой его чрезмерной осторожности.
~~
Малко уселся в старенький «эдсель» Майка Рабле с таким видом, будто это был «роллс-ройс». Однако, внутри было буквально нечем дышать. Вероятно, это была единственная в Лас-Вегасе машина без кондиционера.
Лицо Майка было сероватого цвета.
– Банни меня видел, – вздохнул он. – Уж я его знаю, он теперь рвет и мечет.
– Вы уже заработали пять тысяч долларов, – спокойно ответил Малко. – Готовы ли вы заработать сто тысяч?
Адвокат не сводил глаз с дороги.
– Банни никому не доверяет, – сказал он. – Завтра у него вечеринка. Я пойду и попытаюсь что-нибудь разузнать. Вы сейчас куда?
– В «Дюны», конечно.
Адвокат снова вздохнул.
– Вы просто псих. Опасный псих.
– Поторопитесь, – сказал Малко. – Я хочу поскорее узнать, как там Синтия.
~~
В трубке прозвучал далекий и слабый голос Синтии. Что-то новое появилось в нем. Какая-то теплота.
– Мне уже лучше, – заверила она его. – Но я еще не видела моих рук. На них огромные повязки. Все здесь очень милы со мной. Доктор сказал, что все будет в порядке.
Малко пообещал позвонить еще и повесил трубку. Ему хотелось бы, чтобы она была с ним, хотелось любить ее до изнеможения. Но она была далеко, на больничной койке, а он в Лас-Вегасе, один на один с мафией. И как много ему еще предстояло сделать!
