Поезд не был переполнен. И они легко нашли свободное купе. Уайлд положил чемодан Барбары на полку и сел рядом с ней. Он подумал, что они представляют собой великолепную пару, гармоничную и не привлекающую внимания. Она была в серой юбке, желтой блузке и туфлях на низком каблуке. В сером твидовом пальто с серой меховой оторочкой она казалась в высшей степени привлекательной женщиной, которая, однако, не старается быть привлекательной. Только темные очки добавляли ее облику нотку дешевой романтики. Уайлд также был в меру элегантен в сером костюме и рубашке в широкую красно-белую полоску. На шее черный вязаный галстук. Носки серые, ботинки черные. В качестве белья — норвежские плавки. Пальто от Берберри.
— Мне следует нанять вас в камердинеры, — сказал он. — Сколько я вам должен?
— Я все списала на Энтони. Вы должны ему семьдесят фунтов двенадцать шиллингов и шесть пенсов. Включая пальто. — Барбара посмотрела, как он закуривает сигарету. — Уверена, вы мне говорили, что когда-то курили только трубку.
— Ну да, пытался вести здоровый образ жизни.
— И потерпели сокрушительное поражение.
Она наклонилась, чтобы прикурить свою сигарету. Она слишком много говорила, и ей трудно было сидеть спокойно. Она была в приподнято-нервном настроении. Уайлду подумалось, что она уже почти решилась сыграть с мужем очень злую шутку.
— Кстати, а как вас Тони зовет?
— О… Барбара, наверное.
— Никакого ласкательного имени?
— Энтони не того склада. Ну… дорогая. Иногда.
— Как насчет Бобби? Вам бы пошло.
— Правда? Меня так в школе называли. Хотя это никогда особенно меня не заботило. А я вас должна называть… Джонас — ваше настоящее имя?
Уайлд улыбнулся:
— Получилось так, что довольно многим я принес несчастье.
— Да уж, могу себе представить. — Барбара всмотрелась в затуманенное окно. — Говорят, что дорога займет четыре часа.
— Это так. Я собираюсь поспать на вашем плече.
— Думаете, это подкрепит нашу легенду?
— О, разумеется. Если кто-нибудь, проходя по коридору, и задержит на вас взгляд, то это только из-за ваших ног.
— Ну да. Боюсь, в таких делах я очень медленно соображаю.
— Хотелось бы в этом убедиться.
Уайлд задремал. От Барбары Кэннинг восхитительно пахло. Она поместила ноги на противоположное сиденье и склонилась к нему, тоже вроде бы собираясь поспать. Он решил, что она уважает мужа, возможно, он ей даже нравится, но вряд ли там есть какое-то более глубокое чувство. Поэтому, как и Хильда Хартман, она будет в порядке, когда все закончится. Он не думал, что она захочет увидеть его снова. Он считал, что женщины не любят, когда их используют, еще больше, чем мужчины.
Поезд заскрипел, замедляя ход. Барбара тронула его за плечо:
— Вы даже храпели. Хотела бы я так же легко расслабляться.
Она раскрыла сумку и достала маленькое зеркальце.
— Вы не подержите?
— Я как раз собирался спросить вас, долго ли мы женаты. Неужели сильное чувство уже позади?
Она накрасила губы и промокнула их салфеткой.
— Мы женаты долгие, долгие годы. У нас трое детей школьного возраста. Вам смертельно скучно со мной. В принципе вы больше не любите меня. У вас любовница. Я в этом уверена.
— Думаете, Тони предпочел бы такую легенду?
— Абсолютно в этом уверена. Не пора ли нам выходить? Поезд уже остановился.
— Сейчас. Это долгое дело — карабкаться в толпе по сходням. Пусть сначала другие поднимутся на борт. Зачем спешить, если каюта зарезервирована.
— Вы все предусмотрели, Джонас.
— При моем ремесле без этого не выжить.
Уайлд сел рядом с Барбарой, снял с нее темные очки и поцеловал синяк у нее под глазом.
— Вот это действительно зрелище! Неужели впервые?
— Вы и правда думаете, что Энтони меня бьет?
— У меня есть ощущение, что он может сделать это в любой момент.
Взяв руками ее лицо, он поцеловал ее в губы.
У нее перехватило дыхание.
— Это тоже важная часть курса выживания?
— Думаю, да. Я уже давно хотел сделать это, что лишало меня необходимой концентрации. Это может быть опасным.
— Мне кажется, что прежде, чем мы покинем поезд, вы должны мне сказать, какие еще желания мешали вам сконцентрироваться.
— Обычно я говорю о своих желаниях, как только их осознаю.
Уайлд поднялся, взял с полки чемодан.
— Полагаю, мы можем идти.
— Джонас! Когда прошлой ночью вы сказали, что убили по заданию Энтони человека, вы говорили правду?
— Я убил двадцать четыре человека по заданию Тони.
— По-моему, смерть — это не та вещь, по поводу которой можно шутить.
— Иногда это единственный способ воспринимать ее адекватно.
Они проследовали через таможню на корабль. Ночью со стороны дока он выглядел огромным и сверкающим. Его белые надпалубные сооружения высились, подобно фасаду ультрамодного курортного отеля.
— Садиться на корабль ночью — чрезвычайно романтично, — пробормотала Барбара. — У меня такое чувство, будто я отправляюсь в экзотические страны.
— Это было бы здорово.
Уайлд отдал билеты и посмотрел на палубу. Наплыв пассажиров создавал ощущение толпы. Большинство их стояли у перил и смотрели на док и опаздывающих. Он почувствовал себя неприятно заметным.
Стюард взял чемодан и провел их вниз по лестнице, а затем по коридору в каюту. В ней хватало места как раз на две койки, одну над другой, раковину и маленький столик.
— Уютно.
Уайлд дал стюарду пять шиллингов на чай.
— Когда мы прибываем в Сент-Гелье?
— Ну, сэр, сначала мы заезжаем в Сент-Питер-Порт. Это на Гернси. Это будет примерно в шесть. Значит, в Сент-Гелье мы прибудем около восьми.
— Тогда разбудите нас в семь сорок пять. Ни минутой раньше. Понятно? — Уайлд прибавил к монетам десятишиллинговую бумажку.
— О да, сэр.
Уайлд запер дверь.
— Думаю, мы проведем здесь ночь со всеми удобствами.
Барбара опробовала матрас на нижней койке.
— Как насчет вашей любовницы? Думаю, она ужасно ревнует.
— Что интересно, нет. Кроме того, секрет удачного шпионажа — реализм. Если вы изображаете дворника, ваша задача — мести улицу, в независимости от того, чистая она или грязная. Поэтому раздевайтесь, а я принесу из бара напитки, пока он не закрылся. Боюсь, мне не удастся организовать коктейли.
— Какое несчастье! У меня есть бренди и имбирь. А какую койку вы предпочитаете?
— На ваш выбор.
Уайлд поднялся на верхнюю палубу. Интересно, насколько Люсинда хорош на самом деле? Он втиснулся в переполненный бар, не ожидая увидеть здесь кого-либо знакомого. Он заплатил за напитки, взял поднос и вышел. Остановился на миг и улыбнулся. Вряд ли Люсинда оказался бы лучше своих сотрудников. Сэм Беннет потягивал виски, облокотившись на поручни и глядя на огни Веймута. Сэм отдыхал. Он видел, как Уайлд со своей девкой поднялся на борт и прошел с ней в каюту. Сэм знал о слабости Уайлда и рассчитал, что он пробудет там всю ночь.
Уайлд вышел через другую дверь и спустился по лестнице. На Барбаре Кэннинг была расклешенная желтая пижама. Он поставил поднос на столик и притянул ее к себе, чтобы вдохнуть запах материи.
— А это еще откуда?
Ее уши порозовели.
— Ты испортил одну из моих ночных рубашек, помнишь?
Она легла на нижнюю койку и укрылась простыней.
Он дал ей бренди с имбирем и сел рядом.
— За счастливый союз! Знаешь, я пытался придумать, почему мы едем на Джерси без наших детей, и пришел к выводу, что у нас второй медовый месяц; вот и ты себе новый ночной наряд приготовила.
Она положила руку ему на грудь.
— Ты действительно убил кого-то, Джонас? По заданию Энтони?
— Ты хочешь, чтобы я сказал «да» или «нет»?
— Просто… У меня в голове не укладывается, что Энтони может отдавать такие приказания. Желать чьей-то смерти.
— О, Тони натура глубокая.
— Предположим… Предположим, ты бы хотел убить меня, Джонас. Сейчас. Что бы ты сделал? Задушил меня?
— Душить — дело хлопотное. Ты бы сама удивилась.
Он забрал у нее бокал и поставил на столик.
— Сядь поближе.
Он снял с Барбары пижамную кофту и швырнул ее на койку. Она опять задыхалась. Он пригнул ее голову и поцеловал в шею.
— Вот сюда я бы тебя и ударил.
— И я бы умерла?
— При условии, что ударил по нужному месту, очень сильно и краем ладони под небольшим углом. Сила удара вдавила бы зубовидный отросток — это такая штука наверху позвоночника — в спинной мозг, и ты бы тут же умерла. То же самое происходит при повешении, только там тяжесть тела заменяет силу удара.
— И ты всегда бьешь людей в нужное место и очень сильно?
— Стараюсь.
Уайлд встал и снял пальто.
— Ты не могла бы взглянуть на мою повязку? Сегодня был такой длинный день.
